Минувший блок «Графа Орлова» начал одиннадцатый сезон мюзикла, основанного на российской истории, — мюзикла, который однажды громко и уверенно ворвался в современную театральную действительность!
После успешного четырёхлетнего проката спектакль уступил сцену другим, не менее успешным, постановкам продюсерского дуэта Владимира Тартаковского и Алексея Болонина, чтобы затем, к радости поклонников, вернуться снова.
Истёкший год старого нового «Графа Орлова» доказал, что артисты мастерски держат планку, что спектакль по-прежнему любим залом, что мюзикл очень тонко отзывается в сердцах и звучит — в прилагаемых обстоятельствах — ещё увереннее, ещё пронзительнее. Та же самая история и тот же самый спектакль приобрели новые смыслы и краски (совершенно особенно нынче звучит каждое слово). Весь каст все эти 10 лет, несмотря на неизменившуюся актерскую задачу, «не покладая рук» и не щадя голосовые связки, работал и развивался; к тому же в ансамбле появились новые лица, и случились вводы Алексея Боброва и Андрея Бирина на роль князя Голицына.
Изменился при этом и зритель: свидетели громкой премьеры повзрослели, отрастили критическое мышление, приобрели (при активно развивающемся жанре мюзикла) наслушенность и насмотренность, привели подросших детей, а также друзей, пропустивших, по неведомой причине, первые годы проката спектакля; появились и новые поклонники музыкального театра, и театралы, готовые иначе взглянуть на историю России.
Безусловно, спектакль не заменит учебников, но подарит визуальное подкрепление расхожей фразе «история не знает сослагательного наклонения» и утвердит в мысли, что за любым эпизодом любых событий стоят вполне конкретные люди. И если Елизавета, Екатерина II, граф Алексей Орлов, князь Голицын, князь Радзивилл, Доманский — вполне себе исторические персонажи, то Иван и Цыганка не так, чтоб имеют за собой какую-то необезличенную биографию, однако же у каждого героя спектакля есть своя правда, а историю, прежде всего, творят люди.
О спектакле за 10 лет написано и сказано немало, но давайте попробуем разобраться в исторических коллизиях? Тогда все персонажи станут еще более достоверными и «объёмными»!
Итак, время после ухода из жизни Петра I получило название эпохи дворцовых переворотов — попадавшие на престол царствующие особы не блистали государственным складом ума и время проводили, в основном, в праздности и развлечениях — первые заметные изменения появились с приходом к власти в 1762 году Екатерины II. Буквально на глазах государство стало отходить от хаоса и беззакония; в стране стал ощущаться порядок, а окрепшая армия отвадила иностранных захватчиков. И, с одной стороны, положение императрицы не вызывало особых нареканий, тем более, государыня с лёгкостью подавляла недовольства, волнения и смуты. Но, с другой стороны, все, включая императрицу, отчетливо понимали: Екатерина II вступила на престол путём очередного дворцового переворота, не имея кровных связей с царствующей династией. То есть, появись человек, который смог бы доказать, что в нем течёт кровь Романовых, и он — законный наследник, Екатерине угрожала бы потеря власти!
Человеком, который мог внести такую сумятицу и показать вероятность потери трона, стала известная нам самозванка: следователи и историки пытались выяснить, кто и что она, но так и не достигли успеха в этом мероприятии.
Конец 1760-х годов был для России особенно сложным. Во время своего второго изгнания Кароль (Карл) Радзивилл развил активную дипломатическую деятельность, а также пытался спровоцировать войну Российской империи с Османской — по его задумке, это вынудило бы российские войска покинуть Речь Посполитую. Для борьбы с Россией Кароль Радзивилл вступил в переговоры даже с крымским ханом и «нашёл» ту самую авантюристку.
У нее было много имен: госпожа Франк, фрау Шоль, черкесская княжна Володимирская, принцесса Азовская и наконец, Елизовета II (прим.автора — имена в написании того времени). В историю она вошла как княжна Тараканова.
Поляки, не любившие Россию, русских и особливо императрицу Екатерину Великую, по чьей воле в Речи Посполитой вершились все дела, охотно верили княжне. Очевидно, с дальним прицелом: ведь, как возможная прямая и законная наследница Елизаветы, она имела все права на самодержавную власть в бескрайней России. Естественно, поляки просчитали, что в случае, если они окажут княжне поддержку деньгами и прочим, что ей понадобится, а она вдруг получит трон, то уж отплатить долги она сумеет. Поэтому, после некоторых внезапных переездов внутри Европы, княжна жила в Польше припеваючи, сорила деньгами направо и налево, и за ней увивался целый рой знатнейших женихов и кавалеров. Тем более что молодая женщина всячески поддерживала в глазах окружающих имидж «русской принцессы в изгнании»: она сочиняла манифесты к монархам европейских держав, вступила от имени России в переписку с султаном Блистательной Порты, а в Италии, куда она прибыла, вконец поистратившись в Польше и Германии, установила контакт и вела переговоры с представителями Ватикана!
Княжна Тараканова была умна и неплохо образована, но, главное, она обладала сильнейшим оружием женщины — красотой и кокетством.
Во времена отсутствия интернета, в сущности, в любой новой стране можно было рассказывать новую версию собственной биографии: например, родилась «княжна» в 1753 году и первоначально жила с матерью Елизаветой Петровной; или — покойный муж Екатерины II, Пётр III, должен был стать регентом при малолетней принцессе, а не императором; или — сама Екатерина когда-то и сослала её в Сибирь, откуда той удалось бежать при помощи «преданных друзей» и прочая, и прочая — Радзивилл вряд ли верил ей до конца, но неплохо знал историю и помнил об успехе Лжедмитрия. Имя для авантюристки тоже «выбрано» неслучайно: до появления младшей дочери Петра I имя Елизавета ранее в доме Романовых не применялось, но французская форма «Лизетт» пользовалась особой любовью именно у первого русского императора: так назывался один из первых кораблей русского флота, построенных на петербургской верфи, то же имя носили его любимые гладкошёрстный терьер и кобыла персидской породы.
Судя по сохранившимся словесным и задокументированным описаниям, «княжна» была худощавой, стройной и темноволосой, видом своим напоминая итальянку. Отличаясь редкой красотой (которую не портило даже небольшое косоглазие), живым умом, а также тягой к неумеренной роскоши, искательница приключений всегда имела немало поклонников, средствами которых пользовалась, доводя их до разорения, а то и тюрьмы.
В конце концов, в результате своих авантюристических действий эта дама оказалась на острие европейской политики. Россия укрепляла свои позиции, и интерес к новой принцессе начал ослабевать, соответственно, стала иссякать и финансовая подпитка. Елизавета Владимирская, так её стали теперь называть, решила — с подачи Радзивилла и его приспешников — попытать счастья на русской эскадре, которая размещалась в Италии под командованием графа Алексея Орлова. До неё дошёл слух, что Екатерина охладела к брату аншефа, Григорию Орлову, и потому княжна вместе со своими сторонниками решила «поработать» с братом фаворита — была небольшая надежда, что Алексей Орлов предаст императрицу, а флот его пригодится в предстоящих баталиях за власть.
К слову, до Екатерины II тоже дошли слухи из Европы, и Орлову ещё до прибытия в Ливорно был отдан приказ разобраться, что это за девица!
В Ливорно был дан обед в честь Орлова и княжны: там-то и зашел разговор о русском флоте, и «княжна», как полагают, направляемая собеседниками, сама пожелала осмотреть корабли. Ее желание немедленно было «уважено», и она со свитой, в сопровождении Орлова, в шлюпке направилась на адмиральский корабль.
С флагманского корабля «Святой великомученик Исидор» для нее было спущено кресло. Самозванку приветствовали криками «ура!» и царским салютом, на кораблях были подняты флаги. Ожидания толпы, собравшейся на пристани в ожидании зрелища, не были обмануты, русская эскадра устроила, как и было обещано, демонстрацию военных маневров. «Княжна» поднялась на палубу, чтобы наблюдать за происходящим, и, увлеченная зрелищем, не заметила, что все окружавшее ее общество — во главе с Орловым — вдруг куда-то исчезло, кроме бывших рядом с ней слуг и двоих поляков. Подошедший к ним гвардейский капитан официально объявил об их аресте (включая Орлова, чтобы не вызвать подозрений в причастности его к ее задержанию). «Княжну» вместе с горничной отвели в каюту. Людей, сопровождавших ее, разделили и перевезли на другие корабли эскадры. Весть о том, что «княжна» арестована, мигом облетела весь Ливорно. Город кипел от возмущения. К эскадре никого не подпускали. А саму пленницу волновал только один вопрос: «Что с графом Орловым?..»
25 мая 1775 года самозванка и двое её спутников (включая Михаила Доманского), оказались в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.
Следствие вёл князь Александр Михайлович Голицын, человек незлобивый и мягкий, но и его «княжна» смогла вывести из себя. Допросы, которые велись по-французски, продолжались семь месяцев. Ни на один вопрос Тараканова не ответила. Вернее, она, не умолкая, рассказывала о своём детстве в Персии, в Сибири… Мол, она никогда не называла себя дочерью императрицы Елизаветы, это всё происки врагов и недоброжелателей. При этом все опросные листы она подписывала именем Елизавета, что очень раздражало Екатерину.
Кстати, именно благодаря деятельности Михаила Доманского в декабре 1773 года в Оберштейне (где тогда жила «княжна», еще именуясь Алиной), разнёсся слух, что в этом замке скрывается прямая наследница русского престола, законная дочь покойной императрицы Елизаветы Петровны, великая княжна Елизавета! У Доманского в жизни было две любови: к авантюристке (более всего он желал стать ее мужем) и к Польше. На очной ставке с ним Елизавета впервые подтвердила, что — только лишь в шутку — единожды в разговоре с Доманским назвала себя внучкой Петра, а на намёк следствия поменять имя и выйти за него замуж, обвинила Михаила в скудоумии и необразованности.
Впрочем, историков не так интересует патриотизм Доманского, куда интереснее обман Орлова. Любовь — это бесценный дар, граф Орлов предал свою любовь (кавычки — за неимением точных фактов — по желанию) ради монаршего расположения и/или приказа. Хотя, как видно из изложенного, это сделал не он один…
Заключенная умерла от туберкулеза 4 декабря 1775 года, не открыв тайну своего рождения и не признав за собой политических преступлений. Считается, что перед смертью она успела родить ребенка, судьба которого неизвестна, но у Алексея Орлова действительно был незаконнорожденный сын, принятый им на воспитание…
Княжна была похоронена во дворе крепости. Поскольку о смерти узницы мало кто знал (доступа к этой секретной информации не имели и многие приближенные Екатерины), по Петербургу поползли слухи: таинственная узница Петропавловки дожила, мол, в ужасных условиях заключения вплоть до 1777 г., когда в северной столице произошло страшное наводнение, залившее казематы крепости на Заячьем острове (именно поэтому дата написания и «инфоповод» известной картины Константина Флавицкого расходятся с реальной датой смерти Таракановой).
В 1775 году Орлов получил отставку. Арест княжны Таракановой — это последняя служба, которую герой Чесменской битвы, Алексей Григорьевич Орлов (теперь уже Орлов-Чесменский), сослужил Екатерине. К слову, и за саму Чесму он был награждён именно в 1775-м, спустя столько лет!
Он, кстати, был в казематах на аудиенции с узницей и за пару дней до ее смерти покинул Петербург…
…Вот и получается, что в спектакле не так уж много вымысла, а у каждого персонажа действительно были свои мотивы «разыграть карты» именно так, как это и было сделано!
Все три императрицы — Наталья Сидорцова, Лика Рулла, Екатерина Гусева — каждая по-своему, но неизменно (из блока в блок) демонстрируют властность, страх ошибки, любовь к чужой, но уже родной стране.
Все три Елизаветы — Теона Дольникова, Валерия Ланская, Аглая Шиловская — бравируют своим авантюризмом и верой в русский флот и Орлова, все три же признают право генерал-аншефа на воинский долг.
Все три Орловых — Андрей Белявский, Игорь Балалаев, Александр Рагулин — предъявляют стать и отвагу, олицетворяя собой русский флот. И да, прежде всего Алексей Орлов был военным и давал присягу! Он — человек служивый и служит именно короне.
Равно как и Иван — поступок героя Владислава Кирюхина (за 10 лет автор умудрился не попасть ни на один спектакль с другими исполнителями этой роли, но наверняка и Евгений Толоконников транслирует то же) — так вот, поступок этот, безусловно, можно расценивать, как содействие убийству Елизаветы. Но надо ли, учитывая, что и он, Иван, выполняет свой долг перед Отечеством и следует присяге? И уж точно этим поступком он спасает графа от позора, гнева императрицы и трибунала (тогда его вершил Правильный самостоятельный военный суд) — это, если хотите, истинный подвиг адъютанта, продиктованный служением генерал-аншефу, служением верой и правдой! И здесь исполнителю роли Ивана необходимо призвать на помощь все накопленное годами актёрское мастерство, ибо именно у этого персонажа — из зала — самая шаткая позиция, а нужно остаться именно героем, а не подлецом.
И Голицыны — Александр Маркелов, Вячеслав Шляхтов, Алексей Бобров, Андрей Бирин — демонстрируют преданность возведённой на трон Екатерине Великой и ту самую мягкость (кстати, княжна до последнего имела возможность держать при себе горничную и свой гардероб, лишь в последние дни и уже после рождения ребёнка ее переодели в тюремное платье и приставили конвоиров во избежание возможного самоубийства).
И Карл Радзивилл — пьяница и тот ещё затейник — искренне озабочен niech żyje Polska и niech żyje volja, ибо более всего на свете он хочет вернуть свою страну и не оглядываться более на политику Екатерины II. Это каждый раз, с присущим каждому актеру «почерком», но весьма доходчиво отыгрывают Александр Маракулин, Александр Голубев и Владимир Дыбский.
Доманский же остаётся верным своей любви (на словах) и Польше (на деле) — в жаркой Италии он не может изменить ни план руководящего всем Радзивилла, ни интригу русского флота, а в холодной России он вынужден сидеть в казематах, желая смерти Орлову (не имея возможности быть с любимой им Елизаветой, он уже после ее ухода в мир иной будет депортирован в Польшу и доживёт там до старости) — и Василий Ремчуков, и Сергей Ли держатся с достоинством и стойко переносят страдания в описываемые мюзиклом времена.
И у Цыганки тоже своя правда — уж с этим тоже не поспоришь, зато в каждом спектакле можно увидеть нерв и мощь Карине Асирян и Дианы Савельевой.
И даже зная спектакль наизусть, все равно поражаешься точности каждого слова, выверенности каждой ноты и неизменно радуешься каждой новой мизансцене (чаще всего это случается во взаимодействии Ивана и графа Орлова — с возвращением на родную сцену Иван глохнет от взрывов, отзывается на Ванечку, а Алексей Григорьич то отчеством адъютанта снабдит, то кружить при повышении градуса надумает).
Первый блок мюзикла этого, 2022-2023, сезона войдёт в историю Московского театра оперетты не только десятилетием своего проката, но и обоснованным и нереальным единением генерал-аншефа (и, пожалуй, всех на сцене) со зрителем: 15 октября 2021 года зал показал, как дорог и ожидаем спектакль (на финальном номере «Гимн любви» многие зажгли фонарики мобильных телефонов) — 18 октября 2022 года первый такой фонарик в знак поддержки графа Орлова и успеха «Графа Орлова» засветился даже не от зрителя, но, конечно же, был поддержан и залом!
Ведь нет ничего прекрасней и сильней любви!
Даже если это любовь к театру, спектаклю и тем, кто в тот вечер был на подмостках Московского театра оперетты: Екатерине Гусевой, Валерии Ланской, Игорю Балалаеву, Владиславу Кирюхину, Алексею Боброву, Владимиру Дыбскому, Василию Ремчукову и Диане Савельевой.
Слава «Орлову»!
Ольга Владимирская специально для MuseCube
Фотографии Анастасии Фолманис можно увидеть здесь
