12 февраля, Светлановский зал Московского международного дома музыки. Артисты представлены, свет погашен, занесены над струнами смычки. Участники хора уже сделали глубокий вдох и готовы обрушить на слушателей первые — грохочущие, рокочущие, буквально сбивающие с ног звуки. Симфонический оркестр Москвы «Русская филармония» начинает исполнение всемирно известной кантаты Карла Орфа «Carmina Burana».

Если из мелодий XX века попытаться выбрать несколько наиболее часто используемых и буквально затасканных поп-культурой, в этот список определенно войдут две: «Lux Aeterna» Клинта Мэнселла и «O Fortuna» Карла Орфа. Эти два произведения никак не связаны между собой, просто оба они обладают невероятной эмоциональной насыщенностью и разрушительной мощью. И если тема из фильма «Реквием по мечте» — сама по себе продукт поп-культуры, то немецкий композитор в 30-х годах прошлого века просто попал пальцем в небо, создав из стопки средневековых листков шедевр, который до сих пор пригвождает к месту любого слушателя.

История кантаты «Carmina Burana» (ударение в первом слове на первый слог) началась задолго до Карла Орфа — еще в XIII веке. Стихи, написанные странствующими поэтами на латыни, были собраны в одном немецком монастыре в манускрипт, который благополучно ждал до XIX века, пока его не обнаружили и не опубликовали под названием «Carmina Burana». Еще через сто лет до них добрался Орф и принес в мир музыки Средневековья.
Но не то, которое с рыцарскими турнирами и Прекрасными Дамами, а Средневековье простое, в котором идиллические пастухи и пастушки водят хороводы на идиллической полянке, а потом пьют до беспамятства в ближайшем трактире. И в то же время Средневековье философское, где надо всем нависает рок, прихотливая воля которого то возносит простого смертного на пик блаженства, то уничтожает его своею тяжестью.

Кантата в ММДМ странным образом соединила в себе разные эпохи и разные искусства. Хоть настоящая музыка и не нуждается в переводе, некоторые зрители следили за переводом по принесенным распечаткам, чтобы понимать, о чем писали и пели на мертвом языке восемь веков назад.

На стены зала проецировались картины мастеров эпохи Возрождения — Ботичелли, Босха, Буонаротти и других. Правда, подбор проекций вызывает некоторые сомнения. Во-первых, специфический рельеф стен Светлановского зала местами искажал их до неузнаваемости (если только так не было задумано организаторами проекта). А, во-вторых, подбор картин немного сбивал с толку, ведь по времени своего происхождения они не имели отношения ни к латинской поэзии, ни к самой кантате. Не было ли более логично подобрать для столь величественной, местами даже мрачной кантаты, средневековые же образцы изобразительного искусства? Впрочем, последний пункт можно отнести уже к придиркам холодной логики, которой нет места, когда речь идет об искусстве. По своему настроению все изображения — от выходящей из пены Венеры до весьма специфических картин Босха — безупречно подходили к музыке. Это было даже немного похоже на школьные уроки по мировой художественной культуре, только на примере настоящей, взрослой музыки, и совсем не так скучно.

В любом случае, главным героем вечера были не картины, а музыка. С самого начала кантаты она завладела эмоциями всех присутствующих в зале. Уже позже она завладевает и разумом — когда понимаешь, что композицию исполняют два хора, три солиста и симфонический оркестр, и все это управляется одним человеком. Со стороны вряд ли можно судить о сложности произведения, но в определенный момент приходит понимание, что перед тобой огромный часовой механизм. Малейшая неточность — и бурная гармония Карла Орфа рассыплется в прах.

ММДМ не допускает неточностей. В третий раз вызываемая на бис «Русская филармония» в третий же раз за вечер исполнила «O Fortuna» не менее оглушительно и уверенно. Это было очень мощно и, да простят мне любители академических терминов, это было очень эпично. Это было восхитительно.

Светлана Горло, специально для MUSECUBE
Фотографии предоставлены пресс-службой Симфонического оркестр Москвы «Русская филармония»