В первый вечер лета чудодейственный коллектив Аукцыон заставил себя ждать всего-то час. Зато какая награда досталась зрителям потом!

После молчания на сцене случайно раздался визг, следом, из розового марева появилась красавица-труба. Как-то само собой заиграла музыка, и раздался вопль: «Я-я-я родился под колпако-оом!» Орал-орал, а на сцену не выходил. К середине песни наконец-то подошел. Гаркуша. Пиджак блестит, чемоданчик при нем. И хоть взгляд Тотема слегка усталый, где-то в глубине его души закипал задор. Потом он, словно лава, поднялся и выплеснулся на зрителей.

Заиграл контрабас и Гаркуша, этот пожилой младенец, тут же затрясся и затопал — исполнил, в общем. Он был такой вежливый и великолепный, что на все выкрики-пожелания собравшихся реагировал спокойно: «Спасибо, я слышу».
В углу образовался Федоров. Зажегся «Огонь». Бесподобно грассируя, он пел: «за раем рай, играй, играй». А потом Леня заговорил по-птичьи. Стоит сказать, что тема птиц, крыльев является одной из основных чувственно-смысловых опор всего творчества Аукцыона. Например, в «Хомбе» тоже есть крылья. Эта песня как будто скачет, а потом взлетает и несется в эфире.

Ласково-изумрудно стало на сцене не только благодаря освещению, — ведь пришла «Грусть-печаль моя…» и плавно внедрилась в сердце… Пелось-пелось, и тут внезапно вся музыка взбунтовалась, да так стремительно, что стало не ясно, какая уж тут печаль, когда труба кричит.

Гаркуша прочитал «Отвагу». Он сам был в тот момент влюблен и отважен, — герой дивана и бокала в состоянии покоя. Он крутил кистью в белоснежной перчатке и все внимание зала приковалось к нему. Кстати, оригинальна и различна сценическая одежда фронтменов Аукцыона. Гаркуша, понятно, наряден, ведь он приходит на парад. А Федоров, вероятно, наугад выбирает одну из пяти концертных размахаек  — и вперед. Навстречу.

А между прочим, действие все шло, и, также, как сейчас, в 1989 году выходили «дамы из машин в сопровождении грузин». Ничего не изменилось — «Полька» вечна.

Удивительно, насколько группа живая. На концерт пришли люди разного возраста (и, кстати, разной степени опьянения) одним пятьдесят, другим — восемнадцать. И для каждого Аукцыон любимый и свой. Многие из них знают «Панковский сон», который тоже был прочтен.

Дальше под раскачивающийся зал затянули «Девушки поют». Так долго и приятно!

А вот порвали все и всех песней «Полосы черные, полосы белые…» Они играли ударно, местами даже похоже на Prodigy. Медные трубы кричали, а от контрабаса пробирало до костей, до дрожи в коленках. Этот озноб от прекрасного длился на протяжении исполнения всей композиции.

Потянулись песни в разнобой, вперемешку звуков и настроений. С разных альбомов разных годов. Одна из красивейших вещей во всем концерте, несомненно, «Волны те». Сколько несметных звуковых сокровищ она дарит зрителям! Как на крыльях возносит всех эта песня.

А во время чтения стихов у Гаркуши из головы высветил прожектор. Он, словно через огромную световую трубу, транслировал мысли артиста в зал. Получилось весьма сюрреалистическое зрелище. Продолжая тему необыкновенного, стоит сказать, что в некоторые моменты было ощущение, как будто со сцены отправляется поезд. Что вот сейчас ЭТО ВСЕ тронется и рванет, со всеми гитарами, контрабасом, барабанами и музыкантами; как крыша у непосвященных. Такой вот поезд-Аукцыон.

Играли-играли и утомились. Все-таки не юноши уже. Собрались и вышли. А тем, кто пришел на концерт, пятнадцати песен оказалось мало, и они звали артистов, жаждали снова окунуться в иную действительность. И, скажем, им повезло. На бис был Хлебников. Такой медленный и медитативный, как колыбельная для шизофреника.

Но, как ни печально, пора была попрощаться с Аукцыоном. Хоть и никто того не желал. Ведь они какие-то…феноменальные что ли… Со всеми своими крыльями и трубами.

Любовь Малиновская, специально для MUSECUBE

Фотоотчет Ивана Бурова смотрите здесь.