Даже в самые укромные уголки и застенки ЦДХ пришла Весна. И принес ее никто иной, как Леонид Федоров: настоящую, переливистую, но и печальную. И все многообразие Федоровской весны с ее парадоксами и предчувствиями заполонило зал, просочилось везде звуком, и, отраженное, вернулось к нему.

Как звучит? Немного напоминает стиль Озерского, но, в основном, все же новаторски, как и было обещано, поэтому и хочется альбом побыстрее понять.

Заметно, что в новых работах мотив исчезновения самый главный. Исчезновения  никого в никуда, пришедшего из ниоткуда. Да и «Конь» тому свидетель, к тому же, совсем не страшный, ведь даже женский голосок за кулисами во время чтения стихов его не боится.

Но почему же все-таки у Федорова весной война и отпевание? «Ты не отвечай»  — говорит он сам, — «Подожди пока». А вот «Душа», напротив, оказалась светла в любви и в шизофрении, ведь: «полголовы нет, полголовы — яд, он говорит — мне, он говорит — я».

Представьте себе, музыка в новом альбоме ступенчатая и более выверенная, чем раньше, в ней больше четкости и бита, который кристаллизуется в «Думал». Даже клип, показанный в конце, это подтвердил. Про клип надо сказать сейчас, потому, что он — в который раз свидетельство тому, что кое-кто все-таки давно вхож в параллельный мир, и он же, обретая пограничное состояние, извлекает из него свое вдохновение. Угадали, кто?

А лучше вы посмотрите и заметьте, как мир реальный и нереальный проникают друг в друга в федоровской музыке и текстах; особенно в видео, и расцветают весной. Здесь. И вроде для нас. Наверное, все те, кто любит творчество Леонида Федорова сами давно стали причастны к этому пограничному состоянию, в котором параллельные миры встречаются и порождают медитативные звуки, особенные фразы и волны музыки, ведь без этой причастности нельзя расшифровать послания  Заведующего  всем.

Новое сыграл. А потом, перекладывая гитары, порой  вздыхая и растворяясь в собственном вздохе, принялся за старое. Быстро и как-то иначе исполнил Федоров «Что похуже — на потом». На той же волне он «летел и таял», но вроде немного спохватился и замедлился — так привычнее. И тут неожиданно некий Сережа на пьяно-птичьем языке начал уж было что-то выкрикивать из зрительного зала, да не совсем успел.

…«Воздуха грани-и-иц…секундочку, что-то не так. Ошибся. Чего-то я забыл» — по-свойски, почти сам себе сказал он, а мы услышали. Вот этот феномен можно и приписать всему творчеству Леонида Ф. — а именно, его диалог с самим собой при свидетелях, которые были случайно очарованы и вовлечены в музыкальное марево. Следом запел, да передумал: «Деньги — это бумага… Ой, чего-то не хочется мне». Ну, раз эту не хочется, тогда нет ничего лучше, чем спеть «Заведующего», зрители-то все равно в восторге, особенно Сережа. А вот «Хомбы» не исполнил, как ни кричали и не просили отдельные личности из зала, зато появилась и поплыла безумно грустная и лиричная композиция: «И когда взойдет на небе черная звезда, ты — туда, а я — сюда. Навсегда. Не найти пути тебе без меня. От меня». И, чтобы развеять эту сизую мглу, просто необходимо было спеть «Лампу», ведь жизнь, как ни странно, прекрасна.

Думаете, теперь стало просто и  мило?  Ничуть. Ведь словно туманом накрыло зал под «Якоря» — одну из самых медитативных песен Леонида Федорова, с вокализом, трансформирующимся в крик, с реверберацией, смешанной со сгустками тоски.  Из этой тоски внезапно родилась Орландина, а потом и хлебниковские игра и уныние: «Холодно пусто хихикал. Плакал. Затолкал, искал. Застукал». В потоках пролитой грусти, многие вспомнили Хвоста, когда Леня запел: «Конь унес любимого в далекую страну».

..Пауза. Долгие-долгие аплодисменты. И тут крик из зрительного зала: «Молодец!», а следом за ним: «Сережа, ну заткнись ты уже!» Федоров засмеялся. Обернулся, спел, потом встал и вышел. Устал. Но, конечно, так просто не отделался. Посидел за кулисами, послушал аплодисменты и смилостивился — сыграл «Домой». Вот теперь точно устал: ведь создавать весну и вспоминать былое так нелегко. Особенно, в двух мирах.

Любовь Малиновская, специально для MUSECUBE