Оперетта – жанр особый, уникальный и практически забытый. Он был особенно популярен в конце XIX – начале XX веков, но как же был наивен тот мир… Точно также, как и герои «Женихов», написанные Исааком Дунаевским в 1927 году. О, эти 20-е годы прошлого столетия! Как они противоречивы и любопытны. Только что отгремела гражданская война, сменилась власть, и люди только-только стали привыкать к этим переменам.

Пьеса Дунаевского – возможна ли ее постановка сейчас? Услышит ли нынешний зритель героев, живших почти столетие назад? Поймет ли их радости, тяготы и размышления? Или они были слишком кратковременны и сиюминутны?

Два года назад эти вопросы задавал московский Театр Наций, но так и не получил однозначных ответов – впечатления о спектакле сложились самые противоречивые. Однако многое в той постановке удалось, иначе бы известный театральный критик Григорий Заславский не стал писать, что «в успехе этой затеи уже на премьере сомнений нет».

Теперь же свой взгляд на время нэпменов показал театр Музыкальной комедии, где 1 и 2 мая состоялись премьерные показы «Женихов». Преемственность налицо – именно в нынешнем помещении театра в 20-х – 30-х годах располагался Мюзик-холл, где в то время работал Исаак Дунаевский.

Постановка выдержана абсолютно в духе того времени – никаких кардинальных нововведений или дорисовок, которые бы значительно изменяли первоначальный замысел, замечено не было. Наоборот, режиссер Юрий Лаптев бережно перенес на сцену действие, не прибегая к «современным технологиям» или «новаторским решениям», так модных нынче у многих театральных режиссеров.

Сюжет прост, но не лишен интриги. Толпа женихов охотится за богатой вдовушкй, а точнее – за ее имуществом — преуспевающим трактиром. Не успев дождаться, пока супруг отойдет в мир иной, «неутешная вдова» строит далеко идущие планы по устройству своей жизни. Замужество, между тем, и не планировалось.
Наталья Савченко точно воспроизвела образ главной героини. Чисто женское кокетство соседствует у нее с довольно практичным, даже в чем-то расчетливым умом. Однако постепенно она превращается из достаточно самодостаточного субъекта — в объект, или вернее сказать — искомую цель женихов. Именно они выходят на первый план, и их черты все четче прорисовывает автор. И если повар Ефим Исаевич запоминается лишь грубыми замашками, огромным тесаком и фартуком, грязным от крови, а Отец Валерьян – окладистой бородой и зычным голосом; то маркер и гробовщик прописаны наиболее красочно.

Так, во втором отделении на первый план выходит гробовщик Филат Игнатьич (Владимир Яковлев), и его тепленькое местечко с самым что ни на есть созвучным времени названием «Светлый путь» — какой, однако, тонкий юмор, дающий фантазии совершенно определенное направление. Абсолютно понятные и в наши дни ассоциации возникают при виде финансового инспектора, выпрашивающего взятку. В зале живо откликаются на эпизод – мнение о «государевой службе» и находчивых предпринимателях мало изменилось за это время. Нельзя не отметить и явление Дамы. В исполнении Валентины Кособуцкой эта роль второго плана запоминается своей наивностью, и то же время тяжелым признанием мудрой старости.

Говоря о ярких ролях нельзя пройти мимо Мадам Пендрик. Ольга Лозовая делает из наперстницы вдовы сводницу и практически заговорщицу. Именно бойкая полька помогает в достижении главной цели маркеру Гусь-Плашаковскому (Игорь Еремин). Для ловкача недурной наружности все средства оказываются хороши и практически незнакомый человек с легкостью втирается в доверие. Ничего не напоминает?

В пьесе нет положительных героев – они, как наиболее яркие представители своего времени, показывают все стороны своего характера, и ни одна из черт не говорит в их защиту. Поэтому и не вызывает сочувствия маклер, все же добившийся руки Аграфены Саввишны, но лишь по бюрократической ошибке – опять знакомо! — так и не получивший желаемого. Остается лишь посмеяться над неудачливыми претендентами, когда в финале действа невесть откуда возвращается муж, вполне себе живой и здоровый.

Возвращаясь к жанру постановки, отметим как музыку, абсолютно аутентично звучащую в исполнении оркестра, так и песни, точно дополняющие и продолжающие монологи героев. Все композиции за счет времени написания придают оперетте особый ретро-шарм. Модные мелодии начала прошлого века соседствуют с цитатами из классики, а также узнаваемыми песнями из других работ Дунаевского.

Веяние времени поддерживает и декорации, в точности воссоздающие быт первой четверти XX века, и так называемые представители различных слоев населения – жильцы дома, каждый из которых — подлинный образчик типичного советского гражданина, или белошвейки, которые скромны лишь отчасти.

В постановке достаточно наглядно показан срез общества, уже знакомый широкому зрителю по произведениям Ильфа и Петрова или Михаила Булгакова. Но все же ни «Двенадцать стульев», ни «Собачье сердце» авторы не делали из своих героев пародии или карикатуры, так точно прописанной в «Женихах». К тому же, пристально вглядевшись в лица героев, становится понятным, что они отнюдь не ушли в прошлое, а только усилили и усовершенствовали свои средства для достижения самых невероятных по своей бесчеловечности целей.

Валентина Казакова, специально для MUSECUBE

В репортаже использованы фотографии Владимира Постнова, предоставленные Театром Музыкальной Комедии