В советское время цензоры, оценивавшие «Алису в стране чудес» Кэрролла, не любили ее за «неконтролируемый подтекст». И правильно делали: когда за написание по ней музыкальной сказки взялся Владимир Высоцкий, его эзопов язык мог не понять только слепой, глухой и неграмотный. Правда, говорят, что сейчас «Алиса» Высоцкого утратила свою остро-социальность и осталась просто детской сказкой. Совсем другого мнения придерживаются в Театре на Таганке, alma mater Высоцкого, режиссер Максим Диденко, драматург Валерий Печейкин и руководитель театра Ирина Апексимова: 26 января зрители снова смогли увидеть спектакль-номинант на “Золотую Маску” “Беги, Алиса, беги”.

Все начинается судом. Растерянная маленькая Алиса в коротеньком красном бархатном платье бродит среди людей в серых костюмах с абсолютно бесстрастными лицами. Точнее нет, все начинается с белого кролика, величиной со взрослого человека, который ходит на задних лапах с гитарой наперевес. Даже не так! Это огромный мартовский заяц выскальзывает из-за роскошного алого бархатного занавеса и поднимает весь зал криками: «Всем встать, суд идет!» Видите, с чего не начни, все равно в итоге придешь к суду. Или В суд, это как посмотреть.

Если был суд, то, конечно, был и приговор, причем Алисе везет: по ее делу он уже давно вынесен, и повзрослевшая девушка оказывается в одной камере с Зайцем, который сидит там по своему выбору. На вас еще не повеяло действительностью? Тогда идем дальше.

Оказывается, кроме трех (!) разновозрастных Алис, есть еще одна, Алиса ночи. «Ночи» в прямом смысле: черный бархат вместо красного, черные чулки вместо белых, черные волосы боб-каре вместо рыжих. Она – антипод, зло во плоти и серый кардинал при червивой королеве, то есть Королеве Червей (Ирина Апексимова), которая словно сошла с «Менин» Веласкеса. Злая Алиса обещает королеве страну, в которой та может править, как хочет, а Алиса будет стоять за ней тенью и помогать осуществлять самые темные дела. Политическими интригами они подстраивают побег настоящей Алисы. Та, не подозревая об их коварных замыслах, бежит и встречает Шляпника, главное предназначение которого – напоминать людям искусства, зачем они создают произведения, которые никто не понимает. После него Алиса натыкается на Чеширского кота, который не улыбается. Нонсенс? А вот и нет. Никто бы не стал улыбаться, если бы жизнь его была такой же беспросветной, как у Чешира. Что ему делать, вопрошает кот. И Алиса отвечает – бежать туда и рассказывать там, как плохо здесь, ведь там такое очень любят, потому тогда начинаешь радоваться, что живешь там.

И если где находится для нас это «там» очевидно, то для Алисы «там» оказывается суровой страной, где ей то и дело «дают в морду», но куда, тем не менее, так стремятся и королева (трансформировавшаяся в пародию на Елизавету II), и черная Алиса. Конечно, такая страна, по их мнению, просто идеально им подходит. Здесь можно и сразу все запретить, кроме игры в крохей – нужно же людям оставить что-то для ощущения праздника, чтобы они были за это безмерно благодарны. Тут можно и походя лишить журналиста-зайца лапы, надеть на себя алмазную корону, белое платье а-ля Екатерина II, с вышитыми орлами и мантию с кровавым подбоем. А революцию легко подавить банкетом: кто будет сражаться за свободу, когда стол ломится от халявных яств?

В итоге, конечно, добро победило зло по законам детской волшебной сказки, но это скорее дань памяти пластинкам Высоцкого. Его песни вкраплениями звучат в спектакле, смешиваясь со словами Кэрролла и Печейкина и приобретая одновременно и налет современных радио-синглов, и некую камерность: пять музыкантов играют прямо на сцене.

Такой же дуализм и в самом спектакле: роскошные декорации, дорогие костюмы, вычурные детали контрастируют с тем, что именно они представляют. По сцене катаются огромные чашки в советском стиле, которые точно где-то видел каждый. Среди них затесалась и картинка с закрывшим себе рот Микки-Маусом с зеркальной надписью “Obey” – “Подчинись”. Громадные детали пластикового пупса поддерживают занавес, а королева вальяжно курит в парящем над бушующим морем вертолете.

Картинка впечатляет. Подтекст, достаточно очевидный, но кристально ясный где-то к середине второго действия, тоже. А вот появление огромной головы Высоцкого и шести его видеоклонов оставляет неприятное послевкусие перебора, которое не может смыть ни Апексимова-Меркьюри, ни другие актеры в рок-н-рольных образах, поющие про шорьков и Бармаглота. Видимо, это для того, чтобы зритель не слишком задумывался над словами, которые Владимир Высоцкий написал еще в 76 году:

Нет-нет, у народа нетрудная роль —
Упасть на колени — какая проблема!
За всё отвечает король,
А коль не король, ну тогда — королева!
Падайте лицами вниз, вниз,
Вам это право дано.
Пред королём падайте ниц
В слякоть и грязь — всё равно!

Елизавета Маркова специально для Musecube
Фотографии Иры Полярной предоставлены пресс-службой театра