В «Малом драматическом театре» Санкт-Петербурга играют «Подростка». Многоплановый спектакль в постановке Олега Дмитриева представляет собой смелый эксперимент по вынесению произведения Ф. М. Достоевского на новый уровень понимания. Этот Подросток больше не имеет привязки к какому-то времени, он оторван от эпох и исторических деятелей, даже от автора, который несколько раз за спектакль упоминается всуе.

Художественные средства спектакля погружают зрителя в особый мир романа. На сцене — кубические конструкции из металла. Пустые и холодные, выходящие из тьмы под лучами прожектора, они формируют серый безразличный город, зыбкий и неустойчивый. То ли дома, то ли клетки, в которых персонажи ищут друг друга, но остаются далеко – как за толстыми решетками. Игра света рождает город-мираж. Крики души в такой среде не могут быть услышаны, искренние порывы искривляются, слова звучат, но души далеки друг от друга. Серый цвет подчеркнут одеждой героев – то современной, то такой же вневременной, как и все происходящее. Этот серый цвет разверзнется красным во втором действии, сгущая краски и напоминая о той «окончательной точке», в которой Россия, по мнению Достоевского, стоит над бездною.

Сочетание музыки – Паганини, Вертинский, Бах и бит-бокс – завершает образ Петербурга Достоевского, безумного города, жестокой шутки создателя.

Все эти элементы оставляют зрителя наедине с сутью проблемы, заставляя забыть о многих условностях. Как писал сам Достоевский, «вся идея романа – что теперь беспорядок всеобщий, беспорядок везде и всюду».

Главный герой – Аркадий Макарович (Олег Рязанцев) – персонаж чувствительный до нервозности, чуткий до безумия. Светлый ум, уже натерпевшийся от жизни, узревший всю ее грязь, похоть и мелочность, неизбежно скатывается в презрение мира в целом. Это презрение себя, кровного и названного отцов, общественных кружков, которые холодны до человеческих страданий и лживо преданы абстрактной идее. Подросток, безвинно пострадавший от мира по факту рождения, пытается разобраться, кого любить по сердцу, а кого по чину, но лишь множит страдания каждым своим движением. Кажется, он на своем примере доказывает высказывание Достоевского о том, что «если есть убеждения страстные – то только разрушительные».

Сестра его – Лизавета Макаровна (Екатерина Клеопина) – пример смирения и упорства, сильной женственности, которая, однако, без приложения к нужной точке влечет героиню в пропасть. Аркадию и Лизе удается вознестись над городом – они говорят о неразрывной дружбе, однако и на ней стоит печать разрушения. Связь Лизы с князем Сережей (Станислав Никольский), ее любовь к нему, безвольному, попытки спланировать светлое богатое будущее – всё заканчивается в тюремной камере. Лиза отталкивает брата, оставшись с малодушным любимым и неродившимся ребенком.

Софья Павловна Долгорукая, мать Аркадия (Анжелика Неволина), тиха и набожна, «почти блаженна». Кажется, вся она несет покой и смирение. Она – будто противовес буре страстей ее детей, вся словно икона. Однако ее безучастной кротости недостаточно, чтобы удержать сына и дочь от погибели.

Полная ей противоположность тетка Аркадия – Татьяна Павловна. Суровая напористая женщина, она сама как вихрь. При ней разворачиваются ключевые моменты действия, происходят роковые встречи. Утирая тайком слезу, она будто яснее всех видит и осознает, как надо.
Воистину инфернальная женщина – княжна Катерина Николаевна Ахмакова (Елена Соломонова). Достоевский неизменно симпатизирует таким героиням, позволяя им быть и стихией, и действующим лицом. Во втором действии она появляется в алом платье, под аккомпанемент рояля напевая:

«Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой?
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!»

Сдвинутый во времени крик о том, «что пора положить бы уж конец безобразию, что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать», полное болью «и никто не додумался просто стать на колени и сказать этим мальчикам, что в бездарной стране даже светлые подвиги — это только ступени в бесконечные пропасти, к недоступной Весне!»
Героиня смелая, и в то же время ранимая, порой жестокая, она своим презрением вызывает финальный монолог Аркадия, в котором слышится вся глубина его отчаяния. «Стану Ротшильдом, – говорит он. – Деньги — это единственный путь, который приводит на первое место даже ничтожество».

После монолога герою открывается новый путь, неведомый прежде всем остальным участникам развернувшейся драмы. Он уходит в смутно освещенный коридор, и никто не решается его остановить.

Получился спектакль о рухнувших надеждах и омраченных светлых порывах, на фоне рассуждений об общественных идеалах и месте России в истории.

Ирина Богатырева, специально для MUSECUBE

В репортаже использованы фотографии с официального сайта Малого драматического театра