Это самое сложное задание в моей журналистской практике. Потому что написать рецензию на идеальную работу – сложно. Но я постараюсь.
Спектакль будущего.
Против всех правил рецензии начну с финала. Зрители не поняли, когда закончился спектакль, на коде финальной арии поднялись и пошли к выходу. До поклонов. Актеры слегка опешили, но сдержали эмоции. Капельдинеры вынесли цветы. Если спектакль кончается так – это провал? Если бы не одно «но»! Это мюзикл «Джейн Эйр» театра Московской оперетты.
Эпитеты оставим эпилогу.
Театр Московская Оперетта – именно театр, а не оперетта в привычном понимании слова. Здесь идут репертуарные спектакли, здесь идут блокбастеры «Монте-Кристо», «Граф Орлов», «Анна Каренина». И «Любовь и голуби», «Фиалка Монмарта», «Собака на сене».
Увидеть в репертуаре «Джейн Эйр», программную вещь из школьного курса. Купить билет, прихватить бинокль. Войти в великолепный старинный зал – и потеряться.
Спектакль идет около двух часов. На сцене привычные декорации – пианола, кресло, вазы, стулья, кушетки. И вместе с тем – два динамических компьютерных экрана: передний – занавес-экран, задний – собственно, задник сцены, огромный экран. Между ними – движущиеся декорации, фрагменты стен замка Рочестера, они же в нужный момент – стены колледжа Джейн.
Живой оркестр. Дирижер – Станислав Майский. Поклон зрителям. Жаль, он не видит нашего ему поклона за работу.
Свет. Актеры. Всё.
В сухом остатке – идеальный спектакль, учебник и пособие по новому русскому театральному искусству. Проблем нет. Потерянный зритель, описанный выше, не сообразил, когда поклоны, когда финальный выход, финальная важная песня. Это проблема постановщика, нужна только одна пауза, одна на весь спектакль, логическая пауза перед поклонами. Или, что еще страшнее – проблема в зрителе. Или…в эпилоге постараюсь осмыслить.
История гувернантки, книга Шарлотты Бронте, жанр мюзикла, уже не новый для России. Что там играть – она бедная, он благородный, обман, разлука, пожар, воссоединение? Роман середины XIX века, чопорность, приличие, порядочность, скука. Даже в школе – читать трудно.
Разводит крылья занавес, загорается первый занавес-экран. И взмах дирижерской палочки виден всем. И ты забываешь человеческую речь.
Потому что ты в соборе, где девочка-Джейн просит душу своей мамы о судьбе. И по собору переливаются радужные зайчики, витражи собора порождают их. Джейн выпускается из школы. Первый глоток горькой свободы, неопределённость юности. Но гувернантки требуются всегда, и на сцене уже дом Рочестера, где миссис Фейрфакс тепло встречает девушку. Маленькая Адель, воспитанница Джейн поет песенку, чтобы понравиться своей учительнице. И время бежит, весна, первый ливень и встреча с Рочестером. И знакомая всем история о пленительной сказке сердца – поступок и признательность, надежда и сомнение, отчаянье и признание. Казалось бы, счастье и предложение руки и сердца – и следом катастрофа. Безрадостный период разлуки, пожар в усадьбе, возвращение и воссоединение. Весь сюжет в одном абзаце. Что там смотреть? Смотреть нужно всё, от начала до конца.
Это сложный для восприятия, безумный по насыщенности спектакль. Действие сопровождает новая технология – проекции на задник и на передний занавес создают ощущение, что ты смотришь голливудский или китайский фильм со спецэффектами. Очень дорогой качественный фильм. «Игра престолов» на этом фоне – недорогая экранизация.
Акварели Джейн Эйр оживают на глазах. Ты перелистываешь страницы на самой сцене! Ты идешь вместе с персонажами по коридорам усадьбы. Невозможно описать свадьбу, но сцена с актерами буквально проходит вместе со зрителями в собор на венчание. Во время пожара – полыхает вся сцена настолько реалистично, что не можешь не прислушиваться к запахам – вдруг пожар, ведь дым перед тобой! Слава Богу, неправда, но как, как это сделано?
Ветви дышат от ветра, дождь стеной, раскаты грома и вспышки молнии – зритель ошеломлен, а спектакль спецэффектами не раздавлен, а обогащен. Отводишь взгляд, видишь дирижера над оркестром – и не веришь, что живые картины на занавесах – наяву. И тебя «добивает» живая музыка, смычки делают выпад, и ты убит окончательно.
Во всем этом великолепии – потерять актеров несложно. А потерять их – невозможно. Актеры переигрывают все спецэффекты, не напрягаясь. Школа. Качество. Московская оперетта.
Джейн Эйр. Анна Подсвирова. До слез, до спазма – английская девушка из романа Бронте. Чистая душа – она и в игре, и в вокале Анны. Заново познаешь ее душу и заново веришь в то, что была на свете Джейн или Шарлотта, какая разница. И была она строгой к себе, доброй к другим.
Эдвард Рочестер. Игорь Балалаев. Жестокий актер. Он вышел на сцену, а «разум и чувства» чуть не перегорели. Отступление – три года тому назад мир похоронил Алана Рикмана. И пережил его уход. Болезненно пережил, вспомните, сколько детей читали на видео свои стихи, устроили флэшмоб общемировой, собирались у посольства Великобритании, несли цветы и плакали, как не плакали ни по кому…Я была там, я похоронила его со всей Россией – и не могу пережить его смерть до сих пор. Не смогу никогда.
А сегодня Игорь Балалаев вернул его всего, целиком, английского джентльмена, блестящего аристократа и живого страстного мужчину. Видеть его на сцене была пытка – как живой стоял перед глазами Алан Рикман из «Разум и чувства». И одновременно, был на сцене актер Игорь Владимирович в роли Рочестера, мечта всех девочек. Безупречно – характер, речь, интонация, образ, пластика, мимика, вокал. Вокал – отдельная тема, вернусь к ней. Голос Рочестера в русской постановке – шьет по-живому, немилосердно. Партия его написана так. Актер превносит в арии биение сердца, острую боль, горечь Рочестера – и зритель входит в транс.
Простите мне упоминание Рикмана, но это было так – в какой-то момент ты вспоминаешь всех виденных в театре и на киноэкране положительных джентльменов Англии, и ярче, эталонннее Рикмана не было никого. Даже Тимоти Далтон из экранизации «Джейн Эйр». Балалаев сумел напомнить зрителям о великом английском актере и при этом – полностью раскрыться лично. Нет слов, сэр. Нет слов.
Миссис Фейрфакс. Каринэ Асирян. Полноценный герой спектакля, не второстепенный, как в книге персонаж. Глубокий образ – здесь и верность дому и хозяину, мудрость женщины старших лет и красота зрелости. Дуэты с Робертом – пряные и пламенные, как поздние чувства. Актриса сильная и что немаловажно – стильная. Чувство стиля – ее дар.
Миссис Рид и ее дочери. В сети немало негодования по поводу знаменитой арии «Овечка-овца». Если брать всю работу этого трио – от выпускного Джейн до сцены сумасшедшей миссис – четко прослеживается вся жизнь персонажа, полностью оправданная и логичная. Ария «Овечка» непонятна только тем, кто не вникает в действие, отключившись на заглавии «мюзикл». Напрасно, спектакль этот требует размышления и внимания. Заслуженная артистка России Елена Сошникова в роли миссис Рид, Вита Пестова и Алена Голубева в ролях дочерей – основательны, профессиональны и крепки. Все мизансцены – на одном ритме, на одной волне, которая передается и зрителю. Зал их принял от первого до последнего слова.
Из персонажей, у которых меньше времени на сцене упомяну самых ярких, хоть это и невероятно сложно, потому что ценны в спектакле все. Безумная жена Берта, Элла Меркулова. Несколько появлений, каждый – ужас, ощущаемый физиологически. Энергетика демоническая. Шантажист Мэйсон, Александр Голубев, два выхода, но оба раза – весь характер раскрыт, все каллиграфически сделано. Джон Риверс, Александр Маркелов, директор школы, интересен и оригинален, задумываешься о нем. Роберт, дворецкий, Владислав Кирюхин, неподражаем, голос и игра – качество, вкус и такт. Слегка неловко воспринимался повар Жак, поварята и Грейс Пул, няня Адель. Но это от переизбытка впечатлений, чем от их работы на сцене.
И самая тяжелая роль в спектакле – Адель, Алена Федорченко. Не знаю, сколько лет этому чудесному ребенку, что работает самые тяжелые эпизоды. Она поет в начале, в середине и в конце. Поет полноценные арии, без скидок на возраст, а еще – танцует наравне с балетом. В полную силу, взрослый человечек. Работает и чувствует зал. И при этом – держится отлично, ни единым взглядом не выдавая волнения и страха. И держит уровень старших товарищей. Образы маленькой Джейн и воспитанницы Адель выполнены с таким прилежанием и искренностью, что зритель встречает ее с уважением. А это – многого стоит.
Сложно писать об идеальном спектакле. Потому слог мой рублен и конкретен. Лирическое отступление будет в конце.
Музыка написана Кимом Брейтбургом. Каждая ария – хит. Все музыкальные номера – ложатся в память, полностью. Вся музыка между действиями – оригинальна и сильна. К слову сказать, вчера посетила балет на музыку Сергея Прокофьева «Золушка». Из балета не запомнила ни одной музыкальной фразы. Из «Джейн Эйр» запомнилось все. Арии напеваются до сих пор, мелодии не наскучат. Браво, маэстро.
Текст, который многие в сети ругают. Карен Кавалерян написал либретто в стихах. Актеры на сцене одушевляют поэтический текст. Здесь возникает потребность прослушать его еще раз, уже без визуального ряда. И после прослушивания «голой» записи из зала – хочется купить билет на спектакль еще раз. Карен Кавалерян создал не просто пьесу в стихах по мотивам романа «Джейн Эйр». Он написал свое переложение известного романа, ничуть не погрешив против духа первоначального романа. Считаю, что эта пьеса – отдельное произведение. Мастерство актеров добавило ему красок и жизни, но и с листа читается, как поэма. Настоящее поэтическое произведение.
Режиссеры спектакля – Алина Чевик и Александр Маракулин. Все действие – один пульсирующий сосуд. Ритм и нервное напряжение, стиль и подача, актерская работа и замысел – все стройно и едино в картине. Учебник. Кроме паузы перед поклонами и финалом. Сегодня зритель просто потерялся. Или…
Итог. Живой идеальный спектакль.
Лирическое отступление. Это не Шарлотта Бронте. Это поэтическое произведение Карена Кавалеряна, по мотивам романа, на музыку Кима Брейтбурга, сыгранное одной семьей актеров. Семьей.
В наше время Инстаграмма – видеть на сцене скромную девушку из приюта для сирот, что переживает первую и единственную любовь – дико и хайпово. Зал полон девушек, макияжа на которых побольше, чем на актрисах на сцене. До, в антракте и после спектакля в фойе и кулуарах «мэйк сэлфи, плиз». Только кривятся слегка накрашенные губки. Только что-то в их глазах – не так. Не выходит сэлфи, переснимите, пожалуйста. Что-то они думают, а глаза – зеркало, думы этой не спрятать, никак. А телефон – штука электронная, не посочувствует. Бабушки и женщины, мужчины и дедушки в зрительном зале – молчат. Не переговариваются между собой. Исключения – случайные гости, что пришли в первый раз даже просто «в театр». Это понятно и простительно, впечатления захлестывают и надо, надо говорить. Пускай, чуть громче, чем принято, но говорите. Говорите, думайте, делитесь.
Но есть в этом спектакле признак того, что это – спектакль из будущего. Создатели опередили наше время по ритму и количеству вложенных идей и мыслей. Возникает диссонанс в зрителе – мыслить на таком уровне тяжко. Мыслить вообще тяжко. А прожить спектакль будущего – еще труднее. Создатели подразумевали, что все в зале знают роман и экранизации, знакомы и с творчеством Шарлотты Бронте, и с жанром мюзикла, и со спецификой русской театральной школы. Высокая планка постановки – в знак уважения к зрителю. Не оценить этого – не могу. Спасибо за уважение, режиссеры и создатели.
Мне потребовалось перечитать роман и прослушать несколько раз пиратскую запись всего спектакля из зала, чтобы понять – эта «Джейн Эйр» требует большего, чем просто быть зрителем.
Рочестер на сцене появляется не так часто. А спрессовано в его арии и слова, в его действия, жесты, порывы – гораздо больше, чем в книге. Глаза его пылают и гаснут, руки то прикасаются к Джейн, то пытаются ее уловить, удержать. А плюс – ария, поэзия и мелодия, плюс голос. Драматический, полновластный, мужественный голос, ни единой неверной ноты, ни одного ненужного вдоха – и все это надо осознать сразу, принять, понять. И все это – силой актерского дара, театральной традиции и личного мастерства. И вдруг пытаешься вспомнить – а кто из твоих возлюбленных хоть раз так держал тебя за плечи. Да и было ли такое – чтобы мужчина дрожал от прикосновения к тебе, не от желания, но от того, чем переполнено сердце, полно любовью. Да, именно этим слегка затасканным словом и великой силой. Был ли в твоей жизни такой? И с грустью понимаешь, что…
Джейн – монетка. Звонкая монетка, настоящая серебряная, чеканки королевской. Каждая фраза – прямая и искренняя, каждый поступок – диктует ее сердце и ее совесть. И вдруг оказывается, что у нас-то сегодня все не так. Проще. Грубее. По понятиям. Инстинктивно. Как у зверьков. Разум и чувства не противоборствуют.
Пройти этот путь от увлечения до любви, между разумом, чувствами и согласно совести, сквозь испытания и вопреки болезни – не так ли звучит самая святая из клятв – у алтаря? И как пройти этот путь? Он ведь никуда не делся, путь от девочки до женщины, рождаются и взрослеют миллионы девочек. И миллионы девочек читают, смотрят слушают эту историю. И единицам из них выпадает пройти этот путь до конца, не погрешив против совести и сердца.
Гувернантка и хозяин, в наше время они тоже есть. На одну Джейн Эйр – в той же литературе сотни случаев совращений, незаконнорожденных детей и отравившихся «дамочек». Но Джейн – она идеал или счастливый случай? Почему так плачут в финале накрашенные девочки чуть поодаль от меня? Что такого, все счастливы, хэппи-энд, почти Голливуд и Бродвей. А они – плачут. Да и я – не могу не плакать.
Может быть, оттого, что чистая девичья мечта, роман под подушкой, первая любовь и страстная мольба юного сердца о такой любви – не миновали никого. И никого не пощадили. И не минует, и не пощадит никого. И редко кого благословила судьба на добрый путь двух сердец. Наши избранники, слава Богу, не калеки, но и не Рочестеры…
«Джейн Эйр» – идеальный спектакль. Он могущественный, добрый и светлый, несмотря на пожар. Пожар был скорее очистительной силой. Иногда юность тоже надо сжечь – чтобы победить проклятия. Моя – сожжена сегодня.
Выходит Рочестер, ослепший, побежденный – вздрагиваешь невольно. Но в финале он выходит прозревший и счастливый победитель. В жизни так не бывает. Не бывает чудес. И девичьи мечты надо оставить там, в девичьей комнате, вместе с романом. Но выходит вместе со своим любимым Джейн, и они поют:
Если б я был светлый ангел,
Ангел, что хранит тебя.
Я бы все исправил,
Жаль не ангел я.
Мы все хотели быть хорошими. Не у всех получилось. Не у всех еще получится. Спектакль, как проявитель, испытание самого себя – что если б я остался, если бы был честен с собой, был мужественным, как Джейн. Если бы мне хватило любви…
Но может быть, там, в будущем? Ведь этот спектакль – он не из прошлого.
Так хочется верить, что он пришел из грядущего.
Спектакль будущего.
Диана Галли специально для Musecube
Фотографии Любови Гайворонской
Добавить комментарий