Все-таки, есть спектакли, гармонично смотрящиеся только на маленькой сцене Есть и такие, которые, наоборот, иногда не помещаются «в эту маленькую коробочку», как говорил великий Карлсон. И дело тут вовсе не в мизансценах, а глобально — в смысле, в идее, в посыле. Если смотреть «Котов…» Аси Князевой с пятого ряда, то можно словить вайб от лопающегося от неостанавливаемой смеховой истерики зрителя справа или томных хихиканий женщины слева. А если смотреть откуда-то издалека, то будет замечено вполне векторообразное — к выходу – движение зрительских масс. Словом, у спектакля судьба такая – 50 на 50. То есть, вам он либо да, либо нет. Либо вы хохочете («над кем смеетесь, над собой смеетесь?»), либо вас все происходящее триггерит, ведь никакое это, в общем-то, не «приношение», а, скорее, «поношение почтеннейшей публики». Но давайте уж обо всем по порядку.
Театр в театре, текст в тексте, произведение внутри произведения, а о чем – будет ясно с первой же сцены: театр начинается с вешалки, вот и видит публика расставленные на подмостках стулья со спинками-вешалками, эдакий гибрид, намекающий на то, что артисты будут одновременно и зрителями, и актерами. В спектакль вплетены сразу два произведения: это повесть Эрнеста Амадея Гофмана «Невероятные страдания директора театра» и романтическая комедия конца 18 века — пьеса Людвига Тика «Кот в сапогах». Начнется действо со страданий директора, а потом на сцене появится и публика, как водится, разодетая в пух и перья, долго (целых, наверное, 7 минут сценического времени) скандально пытающаяся разобраться, кто чье место занял. Впрочем, это настроение буффонады, балагана, театральщины, которым проникнут весь спектакль, будет с нами почти до самого финала.
Двойственность во всем: даже Кот в сапогах вам тут, пожалуйте, в двух вариациях: в виде куклы и в виде фантастически прекрасного Антона Власова – внутри же «публики» он предстает в роли Отщепенца, карикатурного персонажа, явно завсегдатая театральных залов. Впрочем, будучи «публикой», артисты тут же переодеваются, прямо при зрителе, в действующих лиц «Кота в сапогах», возвращаясь же в ипостаси «публики», ведут себя как искушенные ценители с отменным «вкюсом». В целом, выходит такая жалобная книга на современного зрителя.
Да, это кривляние, паясничание, шутовство. Может быть, глобально «Коты…» не хотят сказать ничего важного публике, в планах у создателей спектакля, видимо, не было желания размышлять о высоком, вот и получился такой площадной практически театр, но не без любопытных режиссерских находок, с отменной артистической подачей, пластикой и юмором — правда, с обидно смазанным финалом, в котором намечался намек на какую-то серьезную мысль. Та едва не сорвалась с губ Автора, но как-то забуксовала, затерялась за яркими костюмами и балаганом, не была услышана — так же, как и «Кот в сапогах», который не совсем дошел до своего логического конца.
И если бы финал не пытался быть серьезным, впечатление от спектакля не осталось бы таким смутным. Как будто бы в самом деле заигравшиеся в абсолютный кайф от сцены артисты забыли, что главная их миссия – изменить зрителя, и даже если с ним говорят несерьезно, но раз говорят – то зачем-то это нужно.
«Хвала котам, или Приношение почтеннейшей публике» — это мило, талантливо, смешно. И даже да, это про театр. Но метаморфоз, случающихся внешне с артистами на сцене, увы, не случилось со зрителем внутренне. Однако, несмотря ни на что, с такими потрясающими актерами у «Вахтанговского практикума» есть шансы не быть обделенными своей публикой и найти свой собственный, звездный театральный путь.
Юлия Зу специально для Musecube
Фотографии Ольги Кузякиной можно увидеть здесь
А фотографии Татьяны Вальяниной — здесь
Добавить комментарий