— Что он Гекубе? Что ему Гекуба?
А он рыдает.
Шекспир, «Гамлет»
«Великие пьесы обладают замечательным свойством, — сообщает нам программка спектакля «Лес» по пьесе А. Н. Островского, — в них находит своё отражение любая историческая эпоха, в них есть вневременная мудрость и актуальность». Впервые «Лес» был поставлен в 1871 году, а на сцене МХАТ его играли в 1948 и 1993 гг. Премьера 2021 года – творение питерского режиссёра Виктора Крамера, он же стал «автором интерпретации» и, что логично, выдал на-гара идею сценографии. Ибо у сценографии спектакля есть идея, практически «месседж», который завязывается ещё до начала и разрешается в финале представления.
Дальше программку читать не надо, а лучше довериться происходящему на сцене, и лишь после ознакомиться не только с актёрским составом, но и со всеми мастерами, приложившими руку, ум и прочие части к созданию визуальной, звуковой и пластической картины спектакля. До этого момента всего каких-то три часа… не шучу совершенно, они пролетают как пушечное ядро, правда, при этом вы ощущаете себя кем-то вроде храбреца, оседлавшего этот снаряд. (На вас повеяло стимпанком? Угадали, есть в постановке его черты.)
Актёры. «Актёры приехали!» Действительно, ради «Леса» во МХАТ им. Горького съехались артисты из разных театров. Главные роли достались Андрею Мерзликину (Несчастливцев), Елизавете Базыкиной (Аксинья) и Татьяне Поппе (Гурмыжская). Конечно, персонажи в пьесе стоят в ином порядке, но эти трое – кровные родственники, и гены в них играют те самые главные роли. (Кстати, литературная и театральная классика сейчас вполне может пережить второй золотой век: старики ушли, а молодёжь не в курсе, о чём будут рассказывать… сплошной сюрприз, непредсказуемые «твисты» сюжета…) Несчастливцев – актёр-трагик (в миру – Геннадий Гурмыжский), Раиса Гурмыжская – его тётушка, а Аксинья – сестрица. Начало спектакля может вас удивить, если вы не в курсе этого факта. Режиссёр придумал его в форме вокального тренинга, на который к хозяйке поместья собрались и челядь, и домочадцы, и представители местной олигархии. Под распевание гласных и согласных нам пунктиром дают «вводную» — кто кем приходится хозяйке, какие отношения у нее с соседями и нахлебниками, и даже – какого рода страстишки мучают её в уединении… впрочем, почему «мучают»… вполне себе услаждают.
(Единственное, что немного напрягает в зачине, это пестрота толпы, из которой трудно впопыхах вычленить, о ком сейчас идёт речь – возможно, помог бы более акцентированный свет?)
Гурмыжская актёрствует – неосознанно, на уровне инстинкта – добиваясь своих вымечтанных в альковной тиши некрасивых целей, но попробуй к ней явиться «артистус провинциалус» – вытолкает взашей. Посему племяннику с приятелем приходится войти в образ хозяина и слуги (кто помнит Сиятвинду при Донжуане, примет это как «пасхалку»). Друзья мечтают устроить собственную бродячую труппу, но для этого им нужна «актриса-огонь, чтоб с обрыва да в реку на наших глазах». Эта реплика практически следует за сговором Аксиньи с незадачливым женихом-купчиком, у которого план покражи, кутежа и покаяния упирается ровно в этот возможный трагический исход. Казалось бы, спойлер – но не тут-то было. Хотя прыжок в воду в этой истории будет – и какой!
Маленькое отступление: в одном из интервью после выхода первой части финала «Властелина колец» Мартина Фримана попросили не выдавать исход битвы с драконом. Мистер хоббит в присущей ему здраво-ироничной манере заметил: «Книга вышла полвека назад…». Но знатоки Островского вряд ли станут читать эту рецензию, правда? Поэтому толика просвещения не повредит.
«Лес» — очень «шекспировская» пьеса Островского. Здесь актёр, театр, шоу – движущая сила и катализатор сюжета. Кажется, что Геннадий Несчастливцев постоянно «играет»: говорит монологами классических персонажей, пускает «реплики в сторону», утрирует каждую эмоцию, отчего зритель теряется и не понимает, когда верить, а когда затаиться и ждать подвоха. А окружающие Гурмыжского персонажи и вовсе отметают искренность как опцию, не присущую его личности. Поэтому нас ожидает потрясающий финал – завидуйте, знатоки русского классического театра, нам, неофитам, для которых завершающая «гастроль» героя стала неподдельным катарсисом. (Да, признаюсь, до сих пор «Лес» и для меня ограничивался первой сценой из телевизионной записи спектакля 1975 года: поют птички, шелестят листочки, встречаются Филиппов с Ильинским… уроки сделаны, иду гулять.) Андрей Мерзликин оживил действительно героический характер; сей трагик комикует по въевшейся во все лохмотья привычке, но душа его алмазно чиста, потому что талант иного не позволяет. Мизансцену, где приятелей гонит прочь собравшийся на помолвку тётушки с гимназистом бомонд, явно нужно понимать иначе: Артист практически дирижирует этим оркестриком лицемерия, злобы и жадности… и они выдают ожидаемые фальшивые ноты. Островский в «Лесе» стал провозвестником и для Чехова, и немного для Фрейда, кстати. Можно погуглить. А лучше пойти в театр.
Но, как говорится, это ещё не финал. Вспоминаем о «месседже» сценографии. Вы пришли посмотреть «Лес»? Вы его не увидите. Лес пошёл на дрова — весь. Невообразимой высоты террикон из опилок и стружек парит над пространством сцены. Персонажи карабкаются по нему вверх и вниз, прячутся за всхолмлениями, ныряют во впадины. А на вершине пиком вонзается в небеса дробилка-щепорез (кто ещё помнит оригинальный фильм «Фарго» — вам привет от тамошних маньяков). В опасной близости от её зубьев успеет побывать каждый. Но в конце концов вы увидите ее в процессе работы по профилю… и, надеюсь, с холодом на спине вспомните самое начало спектакля, когда свет погас и раздались звуки… совсем не характерные для деревообработки: тяжкое дыхание зверя, крики загонщиков. Можем ли мы ждать милостей от природы после того, что с ней сотворили?
К счастью, у нас есть актёры. Они – утешат. Они – вымолят прощение. Они – посеют зерно новой жизни. Это будет им дорого стоить – за это с них возьмётся жизнь, долгая и несчастливо-счастливая.
Елена Трефилова специально для Musecube
Фотографии Ксении Логиновой можно посмотреть здесь
Фотографии Наталии Каминской можно посмотреть здесь
