Роман «Господа Головлевы» далеко не в первый раз становится заманчивым материалом для его сценического воплощения.  Это сложное, многослойное,  во многих отношениях ключевое для русской литературы произведение, конечно, не слишком легко и приятно воспринимать, но все же проникнуться идеями  Салтыкова-Щедрина однозначно стоит каждому. Поэтому тем интереснее оценить новый спектакль  «Господа проклятые» в Небольшом драматическом театре Льва Эренбурга, поставленный Вадимом Сквирским по мотивам одной из ключевых вех в отечественной литературе XIX века. Здесь эта история невероятного нравственного падения, мощного морального разложения, трагическая судьба гибели одной семьи, одного рода, единого клана выходит на какой-то особенный уровень.

«Господа проклятые» насквозь пропитаны тяжелым смрадом горькой водки, паутиной лжи и предательства, торжеством насилия и грязи самого разного свойства: от натуральной  бытовой неприбранности до душевной отвратительной нечистоплотности. Пьянство, предательство, похоть, убийство, разврат, проституция, инцест – не слишком ли  много для одной истории? Атмосфера здесь воссоздается по-настоящему гнетущая, светлых проблесков ждать не стоит.  Сюжет скачет и перепрыгивает хронологически, охватывая разные эпизоды из жизни семьи, представляя нам ключевые решающие моменты, вырезая зарубки на семейном древе. Кажется, вот тут и вот тут можно было ведь поступить иначе и тем самым избежать нравственного падения или ужасной смерти. Но жизнь пишется набело, черновиков тут не полагается. За все ошибки, неверные выборы, опасные промахи платить приходится слишком дорого.

Канонический главный злодей  Порфирий Головлев тут обманчиво добродушен и по-родственному уютен в своей седой щетине и домашнем халате. Называть его Иудушкой даже и язык-то не поворачивается, честно говоря. Все свои основные отвратительные подлости он совершает на одном дыхании, без громкого пафоса древнегреческих трагедий – и от этого становится еще страшней. Зло аккуратно ходит на мягких тихих лапах, неслышно подкрадывается к очередной жертве и затем вершит свой суд, наслаждаясь, упиваясь моментом триумфа. Но, как уже замечалось выше, за все надо платить. Рано или поздно, но неотменимый высший суд настигнет даже самого отъявленного негодяя. За страстную неделю, проведенную в беспамятном запое, Порфирий прокручивает и переосмысливает всю жизнь свою, отчитывается перед Богом и самим собой.  В финале мы неожиданно увидим неожиданное покаяние (чем не высшее чудо?!), которое нам еще предстоит пережить и переосмыслить постфактум. Все-таки слабый луч долгожданного света пронзает даже эту непроглядную душную тьму, даря всем нам надежду на спасение.

В спектакле особую важную функцию выполняет совершенно невероятная сценография. Вот он, этот мир проклятых господ: запыленная паутинная каморка, в которой сосуществуют иконы, чемоданы, гитары – фрагменты пазла «Головлевы», безмолвные артефакты-свидетели гибели рода. В этих стенах верная судьба тебе пропасть, погибнуть безвозвратно.  Особо же поражает здесь  игра актеров, со свойственной этому театру верного свойства физиологической откровенностью. Никакого жеманного притворства, обманного тумана, дешевого пафоса. Натуральная боль, искренний гнев, отчаянный ужас – все это здесь вживую, наяву, в режиме реального времени. Горечь бутафорской водки, которая тут льется рекой, ощущается даже в зрительском горле. Но в мощном катарсиальном финальном моменте раскаявшегося и признавшего все свои непрощаемые грехи Порфирия забрасывают  со всех сторон словно бы из ниоткуда яблоками (уж не из Эдема ли?!). Кажется, и впрямь Иуда будет в раю, как обещал нам Егор Летов.

Марина Константинова специально для Musecube