Главное, убегайте лжи, всякой лжи, лжи себе самой в особенности. Наблюдайте свою ложь и вглядывайтесь в нее каждый час, каждую минуту. Брезгливости убегайте тоже и к другим, и к себе: то, что вам кажется внутри себя скверным, уже одним тем, что вы это заметили в себе, очищается. Страха тоже убегайте, хотя страх есть лишь последствие всякой лжи. Не пугайтесь никогда собственного вашего малодушия в достижении любви, даже дурных при этом поступков ваших не пугайтесь очень.
Старец Зосима. Ф.М. Достоевский
«Братья Карамазовы»

 

Признаюсь – боялась идти на этот спектакль, в афише которого есть и название жанра «рок-опера», и популярный Федор Михайлович Достоевский. Потому что за последние 10 лет только рок-опера «Преступление и Наказание», да и то слышанная в виде диска, гулявшего по сети, смогла приблизиться к писателю и его книге. Но боязнь моя была напрасна. Если на сцену выходит такой роман – значит, с нашим временем и обществом действительно пора говорить о Достоевском.

 

Имена, венчавшие афишу – одни звезды. Одни лидеры столичных мюзиклов-блокбастеров и бестселлеров. После просмотра спектакля поняла, что только им и под силу было воплотить замысел Александра Рагулина, автора либретто, текстов арий и музыки. Ольга Беляева, Екатерина Гусева, Сергей Ли, Владислав Погиба, Евгений Вальц, Денис Дэмкив, Игорь Балалаев и сам Александр Рагулин.

 

Спойлер – враг любого пишущего о театре. Потому обойдусь без них.

 

Полтора часа без антракта. Только арии, только занавес, только актеры и режиссерская огромная дума, в которой живет зритель. А если не живет, то его в зале просто нет. Зал полон, и как уже знаю, был полон все показы. И это – знаково.

 

Достоевский – священная коровка, трогают его, как и «Макбета», редко. Слишком сложен. Слишком чист. Слишком глубок. Слишком русский. Рагулин показал, что хватит относиться к Федору Михайловичу, как к памятнику у Ленинской Библиотеки. Надо читать его, думать над его произведениями и не бояться писать, осмысливать, петь и ставить спектакли о «неприкасаемом». Если не трогать «неприкасаемое наше все», то к Федору Карамазову таких неприкасаемых!

 

Александр Рагулин, режиссер и автор, не побоялся ни Достоевского, ни братьев, ни черта русского. Особенно – чёрта. Потому что на чёрте у него все вертится, как на ребре – монетка. То реверс, то аверс, то шарик, то ниц падет. И снова – закрутится, идя от текста романа, от великого русского и от не к ночи помянутого.

 

Нужны мюзиклы? Форма повествования – мюзикл. Актеры – лучшие в русском мюзикле, как явлении. Нужна рок-опера? Музыка – рок-оперы. Нужна поэзия? Тексты арий – поэзия. Нужен Достоевский? Роман – Достоевского. А получаются – КарамазоВЫ.

 

Три сказочных братца в истории русского фольклора. Все Иванушки-царевичи и все Иванушки-дурачки. Все – за Жар-птицей. И все – за Кощеевой смертью. А как? А вот так!

 

У каждого – соло, у каждого – ансамбль. У каждого – ход с туза, и у каждого – проигрыш. Да только такой проигрыш, что от выигрыша ничем не отличается. А как такое возможно? А вот оказалось, что у Александра Рагулина – возможно.

 

Зал ЦДРИ. Негде сесть. В проходах сидят, стулья принесли дополнительные. Автор со сцены поправляет – дорогие зрители, в боковых проходах тоже действие будет идти, пожалуйста, чуть придвиньтесь друг к другу. И выходит, что главное действие уже и не на сцене, а во всем зале. Да и где тогда сцена? А она – везде. Особенно – в зале. Да не в зале, а в тех, кто в зале сидит. КарамазоВЫ.

 

Это необыкновенный спектакль, потому что он идет сразу во всех измерениях. В звуковом пространстве — голоса и музыка, в языковом русском пространстве – арии и живущий в памяти зрителей роман и в духовном поле, том самом, которого не перейти. Потому что весь роман оказывается перевернут. И Зосима – старец по духу. И Алеша – монашек по духу, а не по виду. И даже Митя – не солдат, а сильный духом мужчина. Иван – не атеист-правдоискатель, а та самая слезинка, которой мир не стоит. Не ребенок – именно Иван таким получился, что если мир спасти надо такой ценой, ценой его слезинки – катился бы этот мир! К тому самому папаше. К чёрту, отнюдь не лысому.

 

И два полюса – Катенька да Грушенька. Только в романе одна спасти хочет, другая погубить, а в спектакле Рагулина – ни та, ни другая ни спасти, ни погубить не способны. Потому что эти полюса «гибель», «спасение» — они не в героинях, они в зрителе, в читателе. Только в том и «штука», что полюса эти надуманны. Нет их в жизни, ярлыков, штампов, полюсов. И не было. И у Достоевского в романе – это не на виду лежит, а копать – давно ли книгу открывали?

 

И зал молчит, переполнен, под завязку, до краев – тем, что творят актеры, режиссер и текст на сцене. Мысли не просто звенят, они почти осязаемы. И по напряженному вниманию к действию, можно судить о коллективном сознательном и бессознательном. Ведь с книгой никто вас не видит, потому что читатель всегда одинок, всегда наедине со страницами, замыслом автора и своей способностью понимать. А в зале – никуда не денешься, все на виду. И что в тебе творится, пока ты смотришь спектакль – каждому видно, каждый чувствует – и справа, и слева, и актеры смотрят прямо в глаза. Да не только актеры смотрят, герои смотрят, прямо в глаза.

 

Это театр, прежний настоящий театр. Когда и на сцене, и в зале – думать нужно. Когда ни перфоманс, ни костюмы, ни спецэффекты не имеют того значения, которое им теперь придают. Раньше ведь в воображении, в разуме все было. И не нужны были тогда ни сногсшибательные костюмы, ни эффекты с приставкой «спец». Потому что никакой ультрасовременный эффект, будь то компьютерная графика или звук, передаваемый без проводов, не может сравниться с человеческим мозгом и тем, на что он способен. И здесь уже вызов, можешь ты или не можешь, настолько ли развито твое воображение, фантазия, способность воспринимать и обрабатывать, сопереживать и сострадать.

 

Александр Рагулин в своей работе не делает скидок никому. Он представил свою думу о Достоевском и его романе. Забытое русское слово – дума. Она не просто мысль, она – долгое, тяжелое происшествие, событие личное, поступок. И зритель не может уклониться, некуда убежать – ты либо умеешь думать, либо нет.

 

Зал держал эту нить напряжения, эту думу до конца. Значит, сегодня был хороший зал, как говорят актеры. И думали. Аплодисменты не стихали и после поклонов.

 

Но самое главное, что пришло со сцены – это понимание, что спектакль этот неразрывно связан с нами и нашими мыслями. Он, как и книга, будет жить, потому что он – ответ. На все наши вопросы есть ответ в нем. Можно помнить только пресловутую «слезинку ребенка», которой нас пытали в школах. Но видеть ее наяву, понимать, какой мир требует платы. Можно не читать роман до этого спектакля. Но после – вы уже не сможете не перечесть «Братьев Карамазовых».

 

Предвижу вопрос – почему рок? Почему выбран режиссером именно стиль рок-музыки? Отвечу, что рок-музыка появилась, как наиболее сильная по воздействию форма. Рок-музыку породило не просто желание протеста, заявления, громкого обращения к слушателю, но во многом – желание передать энергию. И не случайно все великие рокеры – не те, кто играл громче всех, а те, кто вкладывал в свою музыку максимально возможный уровень энергетики. Оттого и сгорали, как свечки. Рок-опера появилась на стыке рока и театра, завоевала свое место сразу и уже никуда не денется. В силу определенного русского менталитета Достоевский лучше всего прижился именно в жанре рока. Александр Рагулин написал рок-музыку, которая идет не от децибелов, но от энергетики – как самого романа, так и думы поэта.

 

Но самый горький вывод от прожитого сегодня в ЦДРИ другой. Живее героев Достоевского людей еще не было. Человек, ищущий добра в условиях постоянного и обыденного зла. Атеист, алчущий Бога. Солдат, что не хочет быть убийцей. Женщины, отказывающиеся от любви, каждая – по-своему. Нечистая сила нечистого человека. Если все эти герои и тогда, и сейчас переходят с нами от спектакля к спектаклю, от киноэкрана к соцсетям – значит ли это, что они по-прежнему необходимы? Как призраки, чья история и миссия еще не окончена. Как сломанная кость, что никак не срастается, никак не лечится. Достоевский до сих пор самый продаваемый и читаемый автор в мире, потому что нет ни одного равнодушного к нему человека. Есть либо те, кто его читает и погружается в глубины человеческой природы, либо те, кто не способны дочитать до конца оттого, что не готовы к зеркальной честности. Да и занавес ли сегодня на сцене был, не амальгама ли?

 

Александр Рагулин и его актеры не просто дочитали роман до конца. Они прошли с ним на сцену, но и там не остались, пройдя в душу каждого зрителя, как и Достоевский, никого не оставив равнодушным. Спасибо вам, актеры. Спасибо, Александр Александрович. Быть мужественным и быть честным, думу свою вынести и пронести сквозь душу каждого, кто был ей сопричастен сегодня – непростой дар. Крест.

 

Герои сегодняшнего спектакля остаются в зрителе, со всеми вопросами, на которые так и не найден ответ. А может быть, проблема не в героях, а в нас? Ведь это же КарамазоВЫ.

 

Диана Галли специально для MUSECUBE
Фотографии Наталии Каминской можно увидеть здесь
Фотографии Ирины Мишиной можно увидеть здесь