Премьера мюзикла «Монте-Кристо» состоялась в далеком 2008 году. Пять лет, с 2008-го по 2012-й годы, этот мюзикл шел с невиданным успехом, был у всех на устах. Помню рекламные плакаты на каждом шагу, нестихающий ажиотаж, море поклонников в Камергерском.

 

Так получилось, что в те годы реальный «Монте-Кристо» прошел мимо меня. Только диск неведомо как попал в руки, и 10 лет я только слушала треки, но не видела саму постановку.

 

2019 год. Апрель. Полгода назад мюзикл “Монте-Кристо” вернулся на сцену Театра оперетты, идет блоками по пять-семь представлений, состав — тот же самый, что и 10 лет назад, с небольшими изменениями. Актеры стали старше. Выросли те поклонники, изменилось само время. В 2008 году даже карта мира была другой.

 

Мюзикл — жанр развлекательный? Во всем мире в большинстве своем. У нас все иначе. История жанра в России сложилась так, что мюзикл в нашей стране — это нечто большее. Трагедия, горе, сила человеческого духа и невероятная удача — это по-русски, все слилось, все связано с русским мюзиклом. И один из первых — «Монте-Кристо».

 

Сегодня “Монте-Кристо” уже факт истории, по нему, уверена, идут семинары в музыкально-театральных вузах, он вошел в учебники. Потому писать о нем труднее всего, исследовано и описано все, что можно. Позвольте высказать несколько мыслей.

 

Первое, что видит зритель — это балет и декорации. Балет Театра оперетты — отдельный герой в каждом представлении. Ансамбль сработан не просто до синхронности и единого дыхания, это группа, у которых даже пульс синхронен. Смотреть на них — удовольствие почти плотское, музыка и балет просто физически ощущаются, с любого ряда, с любого яруса. И зажигают они каждого, равнодушным остаться сложно. Паркур — чуть в стороне, их присутствие ровно и разумно отмерено, акцент на них поставлен с большим вкусом. Акробаты появляются не часто, но придают всему представлению нужную долю восхищения перед возможностями человеческого тела.

 

Декорации. Видеозаписи не в состоянии передать, как эти пять клыков на сцене живут своей жизнью. Вживую пять мобильных арок, пять конструкций потрясают. Они рождаются парусами корабля. Перерастают в стены замка Иф. Перерождаются в стены особняка. Лишь на миг, в арии «Душа», обращаются стенами тюрьмы. И потом, в конце, остаются скалами острова Монте-Кристо. Но все время, что на сцене озарены эти пять клыков, ты понимаешь, что они еще — и ребра. Меж которыми бьется и разрывается живое человеческое сердце.

 

Ведь граф появляется на сцене из огненной расщелины — в самый первый выход. А уходит — во тьму, меж этих безмолвных скал. На остров. Сердце отболело, погасли все огни.

 

Сцена не меняется весь спектакль. Только эти пять клыков – они создают все настроение, всю атмосферу. Это заслуга режиссера по свету. Красочный бал, мрачная тюрьма, призрачная жизнь – теперь можно написать: «Я видел все!»

 

Музыка Романа Игнатьева, слова либретто и текстов арий – Юлий Ким. Их первая работа, потом будут и «Граф Орлов», и «Анна Каренина», и, дай Бог, еще не один мюзикл. Музыка проста, она запоминается в связках с текстом, а еще – она играет со слухом зрителя. Потому что из простых мелодий, из обычных инструментов возникает то самое лицо спектакля, которое уже ни с чем другим не спутаешь. И все – не так, как кажется. Музыка бала – это музыка неотвратимого, мотив судьбы и возмездия. А музыка романтическая – становится трагической, потому что мало кто не знает романа Александра Дюма.

 

И в каждой арии ты узнаешь и современные ритмы, и классические гармонии. Флейта поет о юной любви Эдмона и Мерседес – чистая и пронзительная мелодия, потому что все знают, что любви этой не суждено ничего. Тонкой иронией вдруг звучит клавесин в важных сценах с Вильфором. Гремят трубы в арии Фернана. Гитара звучит каждый раз по-разному, то как сочувствующий единственный друг в арии «Не помню», то вдруг обрастает электрическим рок-звуком и бичует в «О, Господи». И таких необычных переворотов во всем музыкальном полотне спектакля – достаточно.

 

Стихи Юлия Черсановича Кима словно играют и с темой, и с героями, и с романом Дюма. Казалось бы, как отразить в стихах это все – историю юноши, переживания, грозную клятву Эдмона после спасения, отчаяние и боль Мерседес, сам бал-маскарад и все, что произошло во время него. Но вдруг все поется – даже «Папа, мама» Бенедетто, вызывавшая бурю негодования в те годы, когда мюзикл только родился.

 

Вся русская стихотворная традиция прекрасно дружит с пришедшим из Америки жанром мюзикла. Даже более того, я уверена, для поэтов в жанре мюзикла все только начинается. Ким это показал и доказал. Спрессованность событийного ряда, компактность арий в этом формате, подчас сложная музыкальная основа – это только вызов поэту, особенно русскому. И в то же время – отличный вызов всем силам и знаниям, мастерству и таланту. Сама природа, основа любой поэзии — те же самые три кита: мелодия, гармония и ритм, что и у музыки, следовательно, и у мюзикла. А характер героя, смысл, заложенные идеи и мысли – это уже воля автора.

 

Темы бесконечны, сколько уже создано прекрасных стихов для мюзикла – от Карена Кавалеряна и Александра Вулыха до Сергея Плотова и Юрия Ряшенцева. И при этом стихотворение остается стихотворением. У текстов «Монте-Кристо» уже своя жизнь, они разошлись из мюзикла по страницам дневников и по небольшим концертам исполнителей, заняли свое место в субкультуре и жизни.

 

Актеры. Мне повезло увидеть тот состав, что когда-то первым вышел на сцену в этом проекте. Те люди, что неразрывно связаны с Театром оперетты, ведущие артисты русского мюзикла.

 

Все они прошли долгий путь, все – признанные мастера.

 

Каринэ Асирян, Гайде. Всего одна ария, но какая! Ее героиня живое свидетельство и доказательство преступления.

 

Молодая пара, Денис Дэмкив, Альбер, и Дарья Январина, Валентина, два лучика надежды, что может, хоть они смогут быть счастливы, несмотря на исход этого бала. Актеры-надежды.

 

Александр Маркелов, аббат Фариа. Он не просто друг и учитель, он – создал графа Монте-Кристо, он указал его цель – «ты в этот мрачный мир войдешь, как светлый луч».

 

Владислав Кирюхин, Бошан. Бес-репортер. Порой кажется, что он – живое пламя, что способно сжечь любого – и того, о ком пишут, и того, кто пишет.

 

Антон Деров, Бертуччо. Верный человек графа, рассказчик в этой истории, а еще – само море, что сначала дало Эдмону шанс стать капитаном, потом охраняло его, а затем – спасло. Море, что живет и в измученной душе графа.

 

Александр Маракулин, Вильфор. Ярчайший персонаж, сначала он судит юного Дантеса, а в итоге – сам будет осужден, сначала судьбой, потом обществом, а в конце – высшим судом. Актер невероятно харизматичный, мастер таких характеров – страстных и полнокровных. Пороховая сила его проявляется в любом спектакле, где он работает – вспомнить можно любой, «Ромео и Джульетту», «Преступление и наказание», «Кабаре». Браво!

 

Дмитрий Ермак, Фернан. Несмотря на случайно сбитый микрофон, не выпал ни на секунду из действия, все отработал как нельзя лучше. И особенно последняя фраза героя: «Я сожалею, что в ту ночь, убив отца, в живых оставил дочь…» — добивает зрителя.

 

Игорь Балалаев, Эдмон Дантес. В мюзикле граф – личное достижение актера. После Жана Марэ, Жерара Депардье, Виктора Авилова и многих других создать новое кажется невозможным. Но Игорь Балалаев – это, извините, грубоватое выражение – знак качества. Голос, образ, энергетика, верность традициям русского театра и потрясающая работоспособность. Спектакли шли в 2008-2012 году в десятки раз чаще, и не менялось ни на йоту отношение актера к работе – по многочисленным свидетельствам тех лет. Поклонники ведут группы о мюзиклах уже давно, некоторые до сих пор активны, некоторые замерли в развитии. И везде, где бы я ни собирала информацию перед мюзиклами и другими спектаклями, отмечают только одно – актер держит неизменную, высокую планку, каждая работа интересна, остра и глубока. Писать о Балалаеве сложно, лучше видеть его наяву, благо, он выпускает проект за проектом, спектакль за спектаклем. И на любой сцене, в любой пьесе вы отметите сразу все то, о чем я написала.

 

В его графе Монте-Кристо есть одна особенность, отличающая именно эту интерпретацию романа. В графе Балалаева нет всепоглощающей жажды мщения, нет губительной силы, что всегда разрушает и самого мстителя. Его Эдмон на балу-разоблачении страдает – не от того, что пережил вновь все муки, на которые его обрекли Вильфор и Морсер. Он с ужасом переживает их гибель. Он не хотел ее. Оттого граф буквально сдирает перчатки со своих рук – чтобы понять, что случившееся с Вильфором и Морсером – не его рук дело. Чтобы увидеть, что руки его не в крови.

 

Оттого так страшна сцена «Стервятники». Публика ненасытна, и чем больше получает – тем больше требует. И граф, уже не сдерживаясь, бросает обвинения не только стервятникам, но всему миру – и за пределами театра страшно звучат его слова: «Перечислить униженных вами и оскорбленных, рассказать, сколько грязи на ваших мильонах?» И граф падает на колени. Но не перед публикой, а от бессилия, что не может помочь всем, сойти, как светлый луч, на весь мир. Весь, без исключения. А иного его душа, сильная и благородная, не приемлет. Это уже отсылка к другому человеку, сыну Божьему, что точно так же отчаялся на мгновение, что не может спасти весь мир. И все же – спасает до сих пор. Ведь и остров, что зовется Монтекристо, в переводе – гора Христа.

 

Монте-Кристо приходит в себя от голоса Мерседес. А что еще может в такую минуту поддержать человека, кроме любви?

 

Валерия Ланская, Мерседес. Такая нежная и хрупкая девушка в сцене ареста Дантеса. И великая женщина на балу. Потому что, ты понимаешь, что она перенесла, что она прожила свою собственную тюрьму – пускай и выглядела та тюрьма совсем не как замок Иф. Но для женщины нет страшнее заточения, чем в собственной памяти, в собственном несчастье. В любви, которая не сбылась. Одно утешение – если есть ребенок, жизнь которого – единственный смысл твоей. И когда наступает развязка, крик Мерседес, ее мольбу: «Это я виновата, я… Боже правый, моя вина осуди на любую казнь, но детей от нее избавь!» — невозможно вынести.

 

Валерия Ланская в этой роли – прекрасна. Прощальный дуэт просто теряет свое штампованное название. Это не прощание. Это – клятва той, ушедшей уже любви. Это – доказательство того, что она, любовь, существует. Но быть женщиной – это высший дар. Особенно такой женщиной, как Мерседес. Потому что, глядя на Валерию Ланскую, на ее героиню, вдруг понимаешь – нет ничего невозможного. И мне хочется видеть в тот момент, когда главные герои выходят на поклоны, знак того, что Эдмон и Мерседес все равно останутся вместе. Пускай не сразу. В этом дуэте, Балалаева и Ланской, другой развязки просто не может быть. Не может.

 

Но есть в этом мюзикле одна линия, одна история, которая слишком жестока, слишком жизненна и сегодня. Особенно на дичайшей реальной волне «детей-маугли».

 

Эрмина и Бенедетто. Лика Рулла и Вадим Мичман. Это дуэт, чья «химия» сильнее всех остальных в мюзикле. Если вы слушали диск, но вас не задели эти две арии — «Папа, мама» и «Это сон», — то мюзикл вживую разобьет вам сердце.

 

Два актера на сцене живы настолько, что с трудом держишь голову прямо и заставляешь себя смотреть. Потому что от этой боли, от этой правды почти рыдаешь в голос, прячась от всех. Это сыграно так, что не забудешь никогда. Лика Рулла появляется всего в трех сценах – когда просит Вильфора показать могилу сына, позже, когда узнает, что он зарыл своего ребенка живьем, и вместе с сыном. Вадим Мичман, Бенедетто, весь перед зрителем. И его лицо, залитое слезами – тоже. Но счастливое лицо, по-детски счастливое.

 

Они находят друг друга. Они находят больше, чем просто друг друга. Это другая судьба, другая жизнь вдруг возникает на сцене. И нет сомнений, что Бенедетто больше не станет воровать, а Эрмина будет счастлива. Нет сомнений, что эта линия – об отыскании погибших, об особой утрате, что страшнее погибшей любви. Потому что это любовь воскресшая. Которой дали не просто шанс – ей дали жизнь. И сделал это граф Монте-Кристо.

 

Как неслучайно, что Вильфор осуждает Бенедетто, не ведая кто перед ним: «И для отцов, и для детей закон один!» «Мальчишка мерзкий» вырос без воспитания, в иной среде, нежели все участники бала-маскарада, а по сути – нормальной жизни. И вся его вина – в том, что его так воспитал другой «маскарад». И тема мюзикла вдруг меняется. Это проблема не отцов и детей. Это – острая актуальная проблема воспитания сегодняшнего общества, сегодняшнего мира.

 

И Дюма, и все, что происходит на сцене Театра оперетты, вдруг попадает в самую больную точку сегодняшнего дня. Все пороки, все несчастья и ошибки человека – из детства. И благословение тому, кто сумеет не просто понять это, но исправить, помочь такому Бенедетто понять, что он творит или только намеревается сотворить.

 

Но слишком поздно. И живьем зарытые дети сегодня – это не закопанные в саду младенцы. Это – ленты новостей, где один за другим вдруг обнаруживаются «маугли». Проблема воспитания родителей таких детей – она слишком далеко зашла и уже принесла свои плоды. Провал в воспитании – и катастрофические последствия.

 

Но Эрмина и Бенедетто на сцене – плачут. И в их дуэте – все сбылось. Все сны мальчика и все молитвы матери. И это – цена графу Монте-Кристо. Ведь и Гайде он не просто выкупил из рабства. Он помог ей найти и обличить того, кто убил ее отца. И не дал ей совершить убийства, ведь Морсер убил себя сам. Значит, и душу Гайде граф тоже спас.

 

И весь известный сюжет романа переворачивается. Не за себя мстит Монте-Кристо на сцене Театра оперетты — за детей. За всех детей. За любовь – поздно мстить, он прощается с Мерседес в последней сцене, «невозможно время поворотить». Но дети – они останутся жить и дальше. Альбер с Валентиной – будут вместе. Гайде успокоила свое сердце. Бенедетто станет другим.

 

Это долг любого человека, несмотря на свою боль – быть чутким к чужой боли. А если у тебя есть возможность исцелить чужую боль, то это твоя обязанность. Из всех чудовищ на сцене граф единственный настоящий человек.

 

Окончание мюзикла тонет в слезах. Потому что все эти мысли – и о любви, и об отыскании погибших, и о детях, и о стервятниках, которые никуда не денутся – все в тебе перевернули.

 

Монте-Кристо вернулся. Хотя бы на сезон. Потому что отпустить его нет сил. Пускай придут новые актеры, перенимая у старших эту волшебную по силе «сказочку». Но она нужна. «Сказочка» спасет еще многих. Как и граф.

 

Диана Галли специально для портала Musecube
Фотографии Любови Гайворонской можно посмотреть здесь