9, 10 и 11 сентября в БДТ им. Г.А. Товстоногова состоялись премьерные показы масштабного спектакля Андрея Могучего «Материнское сердце», основанном на рассказах Шукшина, стихотворениях Козьмы Пруткова и сакральных откровениях Рерихов.

Литературный фундамент 4-х часовой эпопеи Могучего получился вечным. На нем можно возводить какие угодно смысловые конструкции и ассоциации – любые интерпретации выдержит. Поэтому критические мнения и отзывы (а они есть и будут появляться новые) так или иначе окажутся про спектакль, но лишь частично. Обозреть такую концептуальную махину полностью даже с высоты галерки не представляется возможным.

И все же попробую.

Эпичность «Материнского сердца», помимо литературной почвы, задается также двумя базовыми драматургическими характеристиками – пространством и временем. Пространство художественное – это Россия, от ее деревенской глубинки до «краевых» центров и великой Москвы. Сценическое пространство при этом задействуется тоже максимально широко, не оставляя порой лишнего свободного метра. В спектакле много густонаселенных сцен и масштабных декораций, особенно в первом и втором действиях, физически требующих места.

Временной пласт постановки условно соответствует эпохе шукшинских чудиков 50-60-х годов, что подчеркнуто в костюмах героев, декорациях и реквизите (за них в спектакле отвечает Александр Шишкин). Помимо зеленого «Урала», на котором в телогрейке и платке путешествует простая русская женщина-мать Авдотья Громова (Нина Усатова), на сцене появляется старая послевоенная трехтонка в натуральную величину. А персонажи своим видом напоминают героев «Калины красной» и «Деревенского детектива» вместе взятых. Но все это сценическая условность, рассыпающаяся по ходу пьесы. Сам черт-рассказчик, он же неуловимый гоголевский Чичиков (Андрей Феськов), периодически вырывает зрителей из иллюзий восприятия фразой «Мы в театре». А, стало быть, и время тут ненастоящее.

Но тогда какое?

Как положено эпическому произведению, «Материнское сердце» замахивается на вневременное существование за счет обращения к вечным темам любви, смерти и таинственного смысла русской судьбы. Повествование начинается с довольно банальной истории о непутевом парне Витьке Громове (Григорий Чабан), который в пьяной драке бьет по голове милиционера Мельникова (Виктор Княжев) и попадает в СИЗО. А его мать, Авдотья, пытается спасти сына от тюрьмы, ища милости для сына у разных начальников. Но постепенно путешествие Авдотьи, спасающей сына и всех, кто встречается ей на пути, становится похоже на некрасовскую эпопею «Кому на Руси жить хорошо?» с отсутствием ответа на поставленный вопрос, потому как всем по-своему плохо. А затем Авдотья и вовсе покидает пределы шукшинской реальности, переходя в жизнь загробную, где Махатма Ленин (Юлия Дейнега) цитирует ей писания Рерихов о новой духовной революции и подвиге сердца, а буддистские монахи пытают черта прямо в кремлевском мавзолее.

Такой размах смыслов и тем, поднятый Андреем Могучим, действительно невозможно запаковать в рамки конкретной эпохи, потому как на поиски ответов и осознание понадобится не одно столетие.

Но можно последовать за милиционером Мельниковым и Авдотьей, чтобы поймать наконец этого жулика Чичикова, катающегося на резвой гоголевской Руси-тройке. А то ведь и правда непорядок. Жулик едет, а перед ним все шапки снимают. Так что лови его, мать!

Полина Жорова специально для Museсube