Народные суеверия, грубые, истребляются, суеверия домовых, колдунов, ведьм… А ведь если вникнуть, ведь это такое же суеверие. Ну, разве возможно это, чтобы души умерших и говорили бы и на гитаре играли бы? А дурачит их кто-нибудь или сами себя. А уж это с Семеном и не поймешь что. Ведь вот их альбом спиритический. Ну, возможное ли это дело, чтобы фотографию с духа снять? А вот изображение – турок и Леонид Федорович сидят. Удивительна слабость человеческая!
Л. Н. Толстой «Плоды Просвещения»

Московский театр им. Вл. Маяковского приехал на гастроли в Петербург, чтобы представить на сцене БДТ им. Г.А. Товстоногова два спектакля «Плоды Просвещения» и «Русский Роман» — своеобразный поклон гению Льва Толстого и великой русской классике. Режиссер Миндаугас Карбаускис за два года выпустил две премьеры связанные с именем писателя. 27 февраля на главной сцене Большого драматического театра дебютировал спектакль по пьесе «Плоды Просвещения».

Классика в чистом виде, пожалуй, именно так можно в двух словах описать спектакль «Плоды Просвещения». Комедия, написанная Львом Толстым в 1890 году для домашнего спектакля, нашла своё воплощение на сцене одного из ведущих московских театров. В 80-х годах с успехом этот спектакль шел в режиссуре Петра Фоменко. Постановка 2015 года в некотором роде преемник предыдущей. Во-первых, потому, что ученик Петра Наумовича, режиссер Миндаугас Карбаускис посвятил этот спектакль своему учителю, а во-вторых, потому, что многие актёры «первой версии» играют и «во второй». Новая постановка — это совсем не реконструкция, а, своего рода, дань памяти режиссеру и великой русской классике, которая сегодня актуальна как никогда.
Пьеса повествует о том, как хитрая служанка, воспользовавшись увлечением своих хозяев спиритизмом и оккультизмом, помогла выкупить крестьянам землю и организовать своё будущее.

Противопоставление людей разного общественного положения — идея стара, как мир, но тем и притягивает. «Учёность» господ также смешна, как и «простота» крестьян. Это, своего рода, две крайности. Балансируя между этими двумя полярными мирами, режиссёру удалось создать «образ на грани», когда каждый герой едва ли ни карикатура, где соблюдена особая гармония между «нормальностью» и «абсурдом». Пожалуй, что более всего «сгущены краски» в характере госпожи Звездинцевой (Татьяна Аугшап), что иногда создаётся ощущение, что вместо собачки (постоянной её спутницы) лает она сама. Образ Тани (Наталья Палагушкина), созданный Львом Толстым по образу французской гризетки, очень напоминает этакого русского Фигаро, который путём некоторых уловок получает то, что ему так необходимо. Игорь Костолевский, игравший и в постановке 1984 года, органично вписался в роль «барина» Звездинцива (фамилия говорит сама за себя). Михаил Филиппов и Галина Анисимова сохранили за собой роли, которые исполняли и тридцать лет назад (профессора Кругосветлова и Толстая барыни соответственно). Конечно, помимо «олдскульных» актёров в пьесе играет и молодое поколение артистов театра. Нужно сказать, что в этой пьесе 22 персонажа, что позволяет задействовать большое количество артистов разных возрастов.

Необходимо уделить внимание сценографии, которую искусно воплотил в пространстве сцены Сергей Бархин. Вся постановка будто бы заключена в овал (фигур мы можем наблюдать целых три — сцена, стол и небо — всё выстроено в овальной форме). Собственно вокруг стола (и на нем) происходит развитие событий. «Зазеркалье», выстроенное с помощью декораций, погружает актёров в действие пьесы. Концовка спектакля сделана не «по-толстовски». Карбаускис делает, своего рода, круг — становятся очевидными переплетения судеб героев. История Тани и буфетного мужика так схожа с историей кухарки и бывшего шеф-повара.

Героям пьесы легче поверить в обман, чем преодолеть собственные трудности. Два мира людей таких разных и таких невыносимо похожих, в своей подмене ценностей на какие-то ненужные, пошлые, пустые вещи невероятно реалистичны. Кажущаяся биполярность в итоге оказывается одной монетой с двумя разными сторонами. Мужицкая простота и возвышенный «спиритический» господский интерес, переплетаясь, привносят ту комичность, которую и хотел передать Толстой. Несмотря на простоту, и, порой, плоскость сюжета, пьеса актуальна сегодня: элите проще придумать для себя «свой народ», чем интересоваться реальной жизнью «простых смертных». И всё же Толстого в спектакле больше, чем его идей. Классически поставленный спектакль с хорошей актёрской игрой, сценографией и костюмами немного недобрал по смыслу. Ставить пьесу почти полуторавековой давности в чистом виде — опасно, поскольку она может не найти достаточного отклика в современном мире.

Яна Квятковская, специально для MUSECUBE
В репортаже использованы фотографии из открытого доступа