Вначале были Альпы. Вернее, громадный (по сравнению со всем остальным реквизитом спектакля) — яркий плакат с изображением снежных гор и маленькой деревушки, тот, что чуть ли не режет глаза своей яркостью. На крохотной сцене появляются два актера: мужчина и женщина. Заигравшая вдруг музыка говорит о несерьезности происходящего, гротеске. «Плодитесь и размножайтесь. Больше ничего не сказано». – вот первая фраза спектакля, звучащая из уст молодой актрисы Екатерины Смирновой, выпускницей РАТИ-ГИТИС курса Олега Кудряшова, ныне играющей в «Мастерской П. Фоменко». На актрисе бумажный фартук. У обоих актеров в руках куколки-пупсы, которых они принимаются с увлечением купать в лохани. Так странно и вроде бы даже смешно начинается спектакль, который перевернет все в душе у своего зрителя.

«Кампанила Святого Марка» — так называется спектакль молодого режиссера Никиты Кобелева по одноименной повести писателя Михаила Шишкина. Эта повесть – свод писем двух живших некогда людей: русской революционерки Лидии Кочетковой и швейцарца Фрица Брупбахера (Егор Сачков, «Театр на Малой Бронной). Оживление молодыми актерами двух почти забытых людей, их трагической судьбы, даст фору любому модному нынче документальному театру. Снова наблюдается ставший уже родным театру принцип прочтения прозаического текста: герои говорят о героях, их действия предваряются описанием этих действий. А перед нами письма. Письма живых людей живым людям.

Вот снова появляется Лидия Кочеткова. У нее за спиной бутафорские крылья бабочки, она молода, только-только заканчивает медицинское образование, впереди нее – светлая и радостная жизнь и встреча с Фрицем Брупбахером, тоже молодым и юным, тоже социалистом по натуре, которая оборачивается идиллическими, наполненными чуть ли не фоменковским изяществом, сценами и последующей свадьбой. Но внутри у Лидии – горячее сердце революционерки, и в ответ на все попытки Фрица сблизиться, он получает такой ответ: «никаких детей». Альпийский плакат разрывается: за ним дощатая стена русской провинции, в которой оказывается Лидия. И флажок, красный революционный флажок, разделен героями на две части: красный крест Лидия помещает себе на грудь, и это вроде бы символ медицины, а с другой стороны – пометка на горячем сердце революционерки, в которое приказано целиться какому-то неизвестному, с лицом ненужной никому революции вместо лица человеческого. Красный флажок, лишенный красного креста, становится швейцарским флагом, остается у Брупбахера – вот такой вот нехитрый, казалось, простой до гениальности режиссерский ход и умиляет и восхищает одновременно.

Конечно, это скорее история не Фрица Брупбахера. Это история Лидии Кочетковой, добровольно отказавшейся от радостей материнства, приковавшей себя гвоздями к забору русской провинции, где свершаемая ей революция оказывается никому не нужна. У нее остаются только письма к Фрицу, долгий голос, несущийся в вечность в исполнении Екатерины Смирновой. Фриц Брупбахер в исполнении Егора Сачкова, мечтающий о личном счастье, в итоге отказавшийся от Лидии в пользу него, кажется не полноценным героем, а скорее неким ведущим, почти конферансье. Актриса Екатерина Смирнова отталкивается от своего партнера и вроде бы кажется ведомой, но внутри нее разворачивается настоящая буря чувств, эмоций, та струна, которая подобает только настоящему таланту, природному актерствованию, она перехлестывает игру Сачкова, и здесь становится ясно, кто настоящий герой этой трагедии. Героиня Смирновой – русская женщина той самой непознаваемой сложной натуры, чей темперамент поражает иностранцев вроде Брупбахера.

Еще немного и можно будет сказать, что сильные русские женщины – конек молодой Смирновой. Вспоминается ее роль в спектакле «Русский человек на Rendez-vous» по повести И. Тургенева «Вешние воды» («Мастерская П. Фоменко»). Там ее Марья Николаевна тоже полна разрушительной силы, но сила Лидии Кочетковой направлена не на многочисленных поклонников, а на саму себя. Начатая Смирновой галерея сильных женщин жаждет продолжения у московских театроманов: наконец-то появилась актриса, которой под силу эти героини, которая движется не вслед за европейскими стандартами, а за русской самобытностью, выраженной и внешне и внутренне. И вот этот спектакль – ее своеобразный бенефис. Это от и до ее роль. Даже перебирая в уме всех молодых актрис, талантливых и прекрасных, приходишь к выводу, что никто не вписывается в образ Лидии Кочетковой.

Спектакль, разделенный на два голоса, только внешне кажется простым. Режиссура Кобелева расставляет по местам все символы и ходы. Начинающейся с грубой бутафории, спектакль к финалу становится все пронзительнее и глубже, и вот уже пластмассовые пупсы, вызывающие улыбку в начале, падают вниз, положенные Фрицем на колени Кочетковой – и это полный отказ от личного счастья Лидии. И вот уже в лохани, в которой герои в начале купали своих нерожденных детей, Фриц отмывает Лидию от грязи той революционной борьбы, в которой она так и не нашла себя. Финал – горький. Но на поклоне играет рок-н-ролл, как символ самой революционной на свете музыки.

Маленькая сцена Центра Мейерхольда вмещает в себя сразу несколько географических пространств: Цюрих, Венецию, богом забытую русскую деревушку, и самое главное, пространство двух огромных, так и не понятых друг друга душ, о которых вспомнил Михаил Шишкин, а теперь и Никита Кобелев. И несмотря на кажущуюся камерность – это огромный спектакль, как и по своей режиссуре, так и по своей актерской составляющей, о котором должны и будут говорить в московской театральной сфере.

Юлия Зу, специально для MUSECUBE

Фото Катерины Самойловой