В преддверии выхода в российский прокат фильма «Призрак» корреспонденту MUSECUBE удалось провести очень теплую беседу с отцом-основателем большого зрительского кино, продюсером и режиссером Александром Войтинским.

— Александр Сергеевич, давайте вновь окунемся с Вами в очень трогательную историю взаимоотношений потерпевшего неудачу инженера-конструктора Юрия Гордеева и восьмиклассника Вани Кузнецова. «Призрак» — это уникальная картина для отечественного кино. Это своего рода гибрид комедии, фантастики и триллера в области бизнеса. Насколько сложно было совместить эти составляющие в одной картине, да к тому же сделать это так, чтобы, просматривая одну и ту же историю, можно было над ней сперва смеяться, а спустя десять минут – плакать и сочувствовать героям фильма?

— Как нам это удалось… Лично для меня это до сих пор остается загадкой. Вы знаете, мой фильм — это тайна для меня. Я лишь знал сценарий, однако не мог знать наверняка, в каком месте будет смешно, а в каком трогательно. В чем технология… Изначально у тебя есть лишь грубый план действий, дальше ты конструируешь ситуации, содержащие в себе конфликт. В том числе сцены фантастические, невозможные. И начинаешь пробираться через придуманные обстоятельства вместе с героями. При этом очень важно любить своих героев. Если ты действительно их любишь, в любом конфликте ты сначала принимаешь сторону одного героя, а затем перебегаешь на сторону другого – таким образом проживаешь вместе с ними каждое мгновение, все эти придуманные обстоятельства. И если ты идешь с героем след в след, то он начинает жить очень искренне и ярко. Это такой мой творческий прием. Я ставлю препятствия перед героями в надежде на то, что, когда мы будем их преодолевать, промелькнет искорка, откроется правда, душа начнет работать. Однако это не стопроцентный рецепт, это некая технология – «давай пойдем туда вместе и проберемся через частокол всех перипетий».

— Очень примечателен тот момент, что некоторые обстоятельства исключительно фантастические, но они настолько привязаны к реальности, что ты не отделяешь фантастику от жизни.

— Именно. Мы переживаем такие ситуации как реальные. Мы не отвлекаемся от жизни. Герои не отдают себе отчет в том, что это фантастика. Они честно живут в предложенных обстоятельствах. И тут все зависит от актеров: если они способны надеть на себя конкретный образ и войти в эти обстоятельства, то тогда победа — все вокруг оживает. Сильная сторона «Призрака» — это мощная актерская команда. Если по поводу Ксении Лавровой-Глинки и Яна Цапника не было никаких вопросов, то с Федором все-таки было некоторое сомнение в его жанровых возможностях. Потому что у него все-таки был определенный устоявшийся медийный образ, который как раз и был нужен, но только на первоначальном этапе. И были сомнения, сможет ли Федор раскрыться, измениться по ходу истории, в его копилке ведь нет таких сентиментальных, тонких ролей. Но Федор открылся, и оказался невероятно убедительным в этом новом для себя образе. Для меня это стало открытием. И оно важно, по-моему, для всего нашего кинематографа: у нас появился актер, который взошел на самую высокую ступеньку актерского Олимпа. С Семеном тоже все было не совсем ясно поначалу. На его счету уже много фильмов, но все они детские, и не везде у него были главные роли. Но и Семен оказался на высоте. И когда все точно подобранные под роль актеры начинают работать, то ты видишь организм, который живет, и от этого получаешь невероятное удовольствие.

— Соглашались ли вы на какие-то авторские реплики, которые отличались от сценария, но которые больше подходили под данную ситуацию?

— Это извечный конфликт внутри команды. Режиссер, на самом деле, стратег. Он строит весь бой, который длится на экране все два часа. И в какой-то момент нужно отступить, чтобы затем наступить, нужно упасть, чтобы потом подняться. То есть какие-то вещи мне необходимо было обозначить в данной сцене, чтобы они сработали позже. А поскольку актер не видит всю картину в целом, он начинает совершенно справедливо советовать: «Подождите. Давайте по-другому сделаем, смешнее, точнее, органичнее». И начинается спор. Семен более дисциплинированный, он совершенно точно претворял сценарий в жизнь и не делал коренных предложений. Ян, наоборот, был очень напорист. В одной из начальных сцен фильма он заставил поступить так, как не было запланировано. Это немножко помешало моему видению, но я сдался, уступил. Однако потери я компенсировал в следующих сценах. Необходимо каждый раз придумывать очень интересную сцену и при этом двигаться в нужном стратегическом направлении. Вот такая дилемма присутствует в работе режиссера. Федор тоже предлагал некоторые решения. Но исключительно конструктивные. Федор Сергеевич ценит и соблюдает все традиции кинематографа. С ним было легко. Он понимал, что мне тяжело как режиссеру. И понимание с его стороны мне очень помогло. Федор идеально работал: всегда был точен, всегда приезжал вовремя. Он мог пошутить: «Почему я приехал, а вы еще не готовы?! Я уезжаю!» Но тем самым он нас двигал и заставлял не выбиваться из рабочего ритма. Нет больше счастья для режиссера, чем иметь возможность работать с такими актерами. Поэтому я был абсолютно счастлив, и это передавалось всей группе — атмосфера была на редкость позитивной и дружелюбной.

— И все остальные составляющие – и сценарное, и драматургическое – они все прекрасны. Ты сидишь и не знаешь, что будет дальше, куда повернет сейчас история. Ты даже не задумываешься над этим. Ты просто сидишь и живешь там, в картине.

— И это очень хорошо. Благодарю.

— Спасибо Вам большое за теплую беседу. Теперь впереди самое важное событие – беседа зрителей с Вашей картиной.

— Дай Бог, чтобы все было хорошо. Спасибо Вам большое.

Беседовал Александр Кулабухов, специально для MUSECUBE