Президент фонда “Музыкальный Олимп” Ирина Никитина о классической музыке, воспитании художественного вкуса и меценатах в современной России.

Ирина, прежде, чем мы поговорим о фонде «Музыкальный Олимп», расскажите, пожалуйста, нашим читателям, почему Вы решили стать музыкантом?

Знаете, в 4 года решения не принимаются самостоятельно (смеётся). Я думаю, когда ребенок любит музыку, когда видно, что он талантливый, тогда родители начинают его как-то двигать в этом направлении. Насколько я себя помню, я больше хотела быть балериной, чем музыкантом — по своему такому динамичному внутреннему состоянию. Но у меня папа — музыкант, очень известный, очень талантливый. (Отец Ирины — виолончелист, профессор Анатолий Никитин- прим.) Я всегда очень любила музыку, поэтому и занимаюсь тем, чем занимаюсь. Я поняла, что чем раньше родители знакомят детей с миром музыки, тем больше вероятность воспитать гармоничных людей. Они не обязательно должны быть профессиональными музыкантами, но они будут эмоционально сбалансированными людьми, у них по-другому будет работать мозг.

Вам, наверное, близка точка зрения Михаила Казиника о том, что классическая музыка должна окружать человека с самых первых минут его жизни?

Абсолютно согласна с этим. В силу моей специальности, я даже в роддом приехала с синтезатором, так как у меня через шесть недель после родов был концерт. До последнего дня я играла. Эмбрион ведь всё слышит. И теперь я смотрю на свою дочь и вижу, что у неё более глубокое и широкое восприятие жизни.

Какие у Вас воспоминания об учёбе в Ленинградской Консерватории?

Не могу сказать, что я была большой фанат учебы. В советское время ведь музыкальные дисциплины были перемешаны с другими предметами, которые тоже почему-то надо было учить. Они для меня были явно лишними. Меня интересовали языки и искусство.

У Вас очень успешная пианистическая карьера. Что побудило Вас переключиться на продюсирование музыкальных проектов?

Меня ничего не побуждало — просто я сломала палец и больше уже не смогла заниматься ничем другим. Хотя, может, это было отчасти и по доброй воле — ведь мне уже было тесно в том, что я делала. Мне казалось, что на пороге своего тридцатилетия я уже все сказала в музыке, что могла. Я никогда не считала себя выдающимся талантом. Условно говоря, есть тысяча хороших музыкантов, есть сто очень хороших и лишь единицы — выдающиеся, такие, например, как Андраш Шифф. Я себя никогда не оценивала так высоко, и мне, наверное, было проще, так как мне были интересны многие другие вещи.

Но почему именно продюсирование? Можно было вообще не связывать себя с музыкой.

Нет, всё же переходы должны быть плавными. Нужно делать то, что знаешь и любишь. Я знала состояние артиста изнутри, со стороны сцены. И, наверное, по глубокому невежеству мне казалось, что всё организовать достаточно легко. Если б у меня было специальное образование, я бы, наверное, струхнула. А вот тот задор мне помог. И в этом есть что-то правильное, ведь если всего по жизни бояться и думать, что тебе не хватает знаний, то ничего не получится. Знания накапливаются, приходят с опытом. Есть много примеров, когда у человека много знаний, а применить он их не может. Но вот этот азарт мне помог. А идея фонда была достаточно простая. Я сама побеждала на конкурсах и оказывалась в той ситуации, когда нужно было играть концерты, но было неясно, как их получить, как привлечь внимание. Я знала, что практически все музыканты, участвующие в конкурсах, были в таком же положении. И задача заключалась в том, чтобы организовать фестиваль начинающих музыкантов. Помочь им стать узнаваемыми. Сделать своеобразный анонс будущих звёзд классической музыки. Но тогда — это был 1996-1997 год — в этом смысле было всё легче. Концерты в Филармонии были дешевыми, копеечные гонорары считались достаточно привлекательными. А сегодня с таким натиском это бы не прошло. Сейчас всё очень дорого, и без определённой репутации на этом рынке ничего не получится организовать. Та репутация, которую на сегодняшний день имеет фонд «Музыкальный Олимп», связана исключительно с тем, что были удачные проекты, и все сотрудники фонда обучались и стали профессионалами не через университеты в сфере культурного менеджмента и продюсирования, которых в те годы в России как таковых просто не было, а именно на практике. Я считаю, что самообразование — это очень важно, особенно когда вы точно знаете, что вам надо и чего у вас не хватает. Потому что если вы умный человек и понимаете, что каких-то знаний вам не хватает, вы стремитесь восполнить этот пробел. Но если у вас такой характер, что вы считаете, будто всё знаете, то сложнее добиться чего-то хорошего. Не знать не стыдно.

Как Вы оцениваете работу российских event-агентств именно по части организации концертов классической музыки?

Я не могу кого-то оценивать. Я только за то, чтобы делать как можно больше хороших концертов — ведь их так мало.

Кажется, на сегодняшний день уже все самые известные поп и рок исполнители побывали в Москве. А насколько успешны усилия организаторов в сфере классической и джазовой музыки?

Что касается поп и рок музыки, здесь ситуация проще, спрос выше. Высокое искусство всё равно никогда к этому не придёт и элемент элитарности останется. Есть массовая культура, а есть культура, которая требует определённого внутреннего настроя, определённого сознания и эмоционального состояния. На концерт Андраша Шиффа в Петербурге пришла одна моя знакомая со своей внучкой 6 лет. Для девочки это было первое посещение концерта классической музыки. Бабушка очень волновалась, потому что не знала, как ребенок себя поведёт. И тогда я сказала этой девочке: «Ты вообще не должна стараться что-то понять. Тебе может быть скучно. Если так, закрой глаза и думай о своём, а музыка будет через тебя идти и всё будет хорошо».

То есть Вы не согласны с тем, что нужно прилагать усилия, чтобы слушать классику, что это определённая духовная работа?

Это всё общественная среда. Градус понижения культуры присутствует, и мы все не просто свидетели, но и участники этого процесса. Потому что альтернативы никто не предлагает как таковой. Когда я приезжаю в Россию, я пару дней смотрю телевизор и понимаю, что у меня наступает полное отупение. Помимо постоянной рекламы на каждом канале — насилие, убийства…

Юмор…

Юмор, да, совершенно какой-то…кондовый. Люди всё это воспринимают, это их определённым образом программирует. Я считаю, что некий сбой в людском сознании происходит тогда, когда они не понимают, что такое качество. На мой взгляд, это ключевой момент. Когда людям предлагают третьесортных исполнителей, то планка сбивается. Наш фонд привозит в Россию топовых артистов самых разных жанров. Но это не значит, что они известны в нашей стране. Часто работают другие критерии.

То есть, цель фонда – задать планку?

Да. Наш следующий проект – гастроли Венского филармонического оркестра под управлением Кристиана Тилемана с исполнением всех симфоний Бетховена с 20 по 24 ноября 2013г. В Концертном зале им. П.И.Чайковского. На сегодняшний день Тилеман один из лучших дирижеров. Он особенно знаменит своей интерпретацией Бетховена и Вагнера.

В отличие от Европы, где есть такие каналы, как Mezzo и Arte, в России — один федеральный телеканал Культура, который, к сожалению, не может охватить всего, что достойно внимания в искусстве. Как же сделать такие проекты доступными наибольшему количеству людей в России? Как приучить людей к качественному искусству, если они не видят его?

Художники и большие музыканты всегда появлялись при дворах. И культура развивалась тогда, когда правители были в этом очень заинтересованы. И хотя я уважаю наших лидеров, наверняка они любят искусство… Но те, кто их окружают, не очень любят искусство, мягко говоря. Отсюда, может быть, и вкус такой. Немногие отличают новодел от подлинного – и это во всем: в образе мышления, в языке, в восприятии музыки. Для кого-то наша сегодняшняя попса — не хочу обидеть наших героев, которых любят миллионы, является самым великим.

Поэтому на Стаса Михайлова ходят миллионы?

Да, вот прямо заворожил всех! (смеётся)

И всё-таки, как Вы думаете — высокое искусство всегда будет привилегией меньшинства?

Я думаю, что это будет привилегией тех, кого изначально воспитывали определённым образом. Мы видим, как сильно недооценивается сегодня музыкально-художественное воспитание в школах.

И последние законы об образовании тоже никак не способствуют этому…

Да, это чудовищная ошибка! Слепо берётся калька с американской и европейской систем образования. Традиции и то, чем мы всегда гордились в искусстве, забываются. Хотя, с другой стороны, всегда были и будут люди, которые сами приходят на концерты. У каждого свой путь к высокому искусству. Ещё важно, чтобы концертов было меньше, но каждый был бы настоящим событием в культурной жизни. То есть, необходима грамотная культурная политика. Здесь у России нет опыта, и этого очень не хватает.

Мы видим, что все ключевые решения, к сожалению, принимаются чиновниками от культуры, которые не компетентны в вопросах искусства.

Да, именно. Как вообще такое возможно — чиновники в культуре? Я считаю, что всё от любви. Если бы решения принимались теми, кто искренне любит искусство, то всё было бы хорошо.

А меценаты в современной России вообще есть?

Есть, но они скрываются. И правильно делают, иначе их засмеют, не поймут. Я их знаю, я с ними общаюсь. И я думаю, что это замечательно, что они себя не пиарят. Также очень важно, что настоящие меценаты — они ещё и патриоты. У них есть своя национальная идея. Они хотят сделать русское искусство значимым для мировой культуры. Культурная политика должна заключать в себе национальную идею, иначе в век глобализации мы потеряем свои традиции. И вот эта непродуманность культурной политики будет иметь серьёзные последствия.

Беседовала Софья Тихомирова