Гаспар Ноэ продолжает сходить с ума, эпатируя публику экстравагантными выходками с экранов кинотеатров. Неоднозначность – самое простое слово, каким можно охарактеризовать впечатления от просмотра картин этого мастера провокации. Даже работая совместно с другими режиссерами, Ноэ найдет способ выделиться. Достаточно вспомнить фильм «Гавана, я люблю тебя» (оригинальное – «7 días en La Habana»), над эпизодами к которому работали еще шесть режиссеров. Но именно Ноэ удивил психоделическим отрывком о том, как родители подвергли дочь ритуалу изгнания дьявола шаманом, потому что та провела ночь с подругой. Ноэ прекрасен в своем безумстве, но «Экстаз» — пик сумасшествия, когда все демоны, облаченные в одежку прямолинейности и возбуждения, вышли на свет.

В «Экстазе» Ноэ вышибает дух предельной откровенностью (читать — честностью), прямотой – чувства, посылы и даже планы на финал лежат на поверхности.

Окровавленная девушка ползет по снегу, крона дерева на белоснежном фоне, далее – сообщение о том, когда происходят события фильма, и финальные титры (сразу избавился от лишних условностей). На маленьком телевизоре показывают интервью с танцорами, демонстрация которого затянута и, в сущности, совершенно бесполезна. Она не отвечает темпу, что возьмет режиссер после, а общее впечатление у зрителя нисколько не изменилось бы, избавь Ноэ его от необходимости тратить на это время. Кажется, что вся сцена снята только ради того, чтобы обратить взор смотрящего на обрамление старенького телевизора, состоящего из специальным образом подобранных видеокассет и книг – режиссер счел необходимым поделиться со зрителем источниками своего вдохновения.

Когда все формальности остались позади, Ноэ прыгает с места в карьер и начинает повествование с группового танца. Кстати, единственного в ленте танца, который был поставлен хореографом. Остальное – импровизация. Аутентичная музыка 90-х, виниловые пластинки, сангрия, в которую кто-то подмешал наркотики, и вот – режиссер резко меняет настроение изложения. Свобода творчества, свобода мыслей и самовыражения, символом которой выступает французский флаг, превращается в вакханалию, когда под действием кислоты свобода заполняется выходящими наружу демонами.

Зритель наблюдает со стороны за происходящим и испытывает поочередно удовольствие, смех, страх, возбуждение, отвращение, стыд. Смешение чувств есть отражение одержимости, у которой нет центроудерживающей эмоции. Каждый шаг – загадка. Движения танцоров подконтрольны этой мистической субстанции. Ведь сам по себе вог – несколько эфемерный танец. А если он станцован профессионалом (а именно таких и набрал Ноэ в свой проект), которому позволено выражать себя в свободе движения, то открывается то самое, чем так любит манипулировать Ноэ – внутренняя сущность. И режиссер пользуется этим на 100% — танцоры верховодят интересом смотрящего. На их фоне теряется София Бутелла, которая, безусловно, старается, но конкурировать в гонке самовыражения не в силах. Ноэ перемещается от одного героя к другому, раскручивает поэтапно каждого, составляя на их основе общую картинку одной безумной ночи.

При этом сюжета у ленты нет – перемежающиеся танцы, титры (для тех, кому их не хватило в самом начале) и гипнотическая музыка (Daft Punk, Cerrone, The Rolling Stones). И не то чтобы непутевый зритель сюжет не нашел – сам режиссер признался, что заранее сценарий он даже не писал. Ставка сделана исключительно на эмоциональный фон, который должен заставить до последнего кадра сидеть в кресле. Одержимость танцоров заставляет поверить в подлинность доносимых эмоций, когда формирование чувства тревоги не продиктовано спецэффектами. Только танец. Тем удивительнее, что эта абстрактная танцевальная вакханалия спонтанностью приходит к логическому финалу. Кто-то найдет в утре переосмысление, а для кого-то утро и вовсе не настанет никогда.

Но поток экзистенциального безумия, который, вроде как, стоит во главе угла, — не более, чем экстравагантная оболочка, в которую завернута агитация о вреде наркотиков. Безумие безумием, а без толики нравоучений не обошлось, что не соотносится с образом, который своим творчеством строит режиссер – игнорирование морали и этики. Так или иначе, Ноэ получил заслуженную премию Art Cinema Award в рамках каннского «Двухнедельника режиссеров», а картина стала, пожалуй, лучшей работой режиссёра. Она пленяет, удивляет, заманивает в бесконечный поток сменяемых эмоций, чтобы зритель прочувствовал первый и последний экстаз героев.

Валерия Стойкова специально для Musecube