Посетив Беларусь уже во-второй раз, Ken Hensley провел в Минске несколько дней, успел насладиться весенним городом, посмотреть заезжих гастролеров, дать мастер-класс для молодых белорусских исполнителей, а за пару часов до своего сольного выступления в TNT Rock Club, он любезно согласился ответить на вопросы журналистов.

— Поделитесь впечатлениями о мастер-классе. Вы остались довольны работой с нашими артистами?
— Написание песен — это то, чем я занимаюсь более 50-ти лет. Для меня это просто, в отличии от тех, у кого опыта поменьше. Задачей было заставить молодых музыкантов понять, что творческий потенциал у них в голове, я попытался его достать оттуда. Нам фактически удалось написать куплет и бридж меньше, чем за три часа, я доволен результатом. Думаю, что стоит делать что-то подобное и в будущем.

— Вы сотрудничали с латвийскими и российскими музыкантами, и эта совместная работа принесла удовлетворение. Планируете попробовать с нашими музыкантами что-нибудь?
— Сотрудничество в плане написания песен? Не знаю, я привык заниматься этим самостоятельно. Но с серьезными музыкантами здесь, в Беларуси, мне хотелось бы поработать. Быть для них учителем, гидом, в музыкальном смысле. Может быть много способов такого сотрудничества. Допустим, есть группа, у нее есть песня, и мы можем поработать над динамикой этой песни, над аранжировкой, над тем, как они презентуют ее для аудитории. Это будет интересно.
Большую часть времени, когда я работаю с другими музыкантами, например, в Италии или в России, мы работаем над моими песнями. Это интересно и для меня, и для них, но в то же время более полезно было бы, если бы мы работали над их песнями, над их выступлениями, чтобы они могли чему-то научиться и использовать это в будущем.

— Как Вы находите музыкантов для своих проектов или они находят Вас?
— Во-первых, обычно, я задаю вопрос: «Что мне нужно?». Потом связываюсь с теми, чьему мнению я доверяю, объясняю, что и для чего мне нужно. Как правило, поиск музыкантов осуществляется через людей, которые могут дать нужные контакты.

— Были случаи, когда музыканты сами находили Вас, предлагали сотрудничество?
— Было. Люди часто предлагают сотрудничество и, как правило, оно оказывается успешным. Обычно я прошу прислать мне музыку, то, что у них уже есть, чтобы я мог понять, могу ли я вообще сыграть на записи их песни. Если присылают что-то слишком сложное или неподходящее по стилю, тогда я отказываюсь. Как правило, я соглашаюсь на одно предложение из десяти.
Могу смешную историю рассказать. Мой друг был звукорежиссером у одной шведской фьюжен группы. Он предложил мне сыграть для их альбома. И поскольку он был моим другом, я согласился, фактически не слыша песни. Они выслали запись и попросили меня сыграть соло на фортепиано. Я послушал запись, саму музыку, и она была очень сложной, все время менялась динамика произведения, тональность. Я не умею так играть, я не могу выдавать миллион нот в минуту, как эти ребята. Я сказал звукорежиссеру: «А что я вообще здесь могу сделать?»  А он говорит: «Что-нибудь такое же сумасшедшее сделай». Я сделал, пять треков и отправил запись в Швецию. Потом позвонил другу и сказал: «То, что я наиграл, наверное ужасно, но это лучшее, что я мог им предложить». А пару дней спустя я получил звонок от лидера этой группы: «Чувак, это было так круто! Это было такое офигительное соло! Спасибо тебе огромное! Ты нас поразил в самое сердце!» А я только рассмеялся, потому что знал, что наиграл какую-то ерунду. Поэтому обычно я слушаю трек, перед тем, как дать согласие на сотрудничество.

— Вы ушли с концерта Metal All Stars, почему? На чей концерт, Вы хотели бы сходить, кого хотели бы послушать?
— На самом деле я ушел, потому что уши заболели. Я не хожу на концерты, я не очень хороший зритель. Я был на тысяче концертов за свою жизнь с Uriah Heep или сам по себе. Когда иду на концерт, у меня возникает желание покритиковать гитарное соло, звук, свет и прочее, поэтому я не могу наслаждаться этим процессом, и это плохо и для меня, и для тех, кто идет со мной. Я послушал на Metal All Stars одну песню и не понял ни слова из того, что они пели. Единственный инструмент, который я мог различить, это барабаны. Поэтому мне было не интересно и я ушел.
Недавно я был в Грузии и был приглашен на репетицию грузинского национально ансамбля Эрисиони. Семнадцать человек выступают в этом ансамбле, возрастом от семи до семидесяти лет: танцуют, поют, играют на инструментах. Это было интересно. И я бы с удовольствием сходил на шоу, которое полностью отличается от того, что делаю я. Тогда я действительно смогу насладиться.

— Вы часто говорите, что ваше любимое время работы в Uriah Heep — это запись альбома Demons and Wizards, может быть за последнее время, у вас появился еще один любимый момент?
— Да это было хорошее время. Я постоянно говорю об этом альбоме, потому что тогда группа была на своем пике и могла создавать действительно уникальные вещи, хорошо доносить свои мысли до потенциальной аудитории. Такое чувство, что все происходящее до этого альбома было созданием пути для того, чтобы этот альбом смог выйти, а потом было скатывание вниз. Сейчас я получаю огромное наслаждение от написания песен, от работы над новыми музыкальными вещами, над новым альбомом. Сейчас я тот, кто контролирует весь процесс, кто может решать что надо, а что нет, и это делает меня таким же счастливым, как во время работы в Uriah Heep над альбомом Demons and Wizards. Мне все время нужно идти вперед, мне все время нужно достигать большего и развиваться, а учитывая весь опыт, который у меня уже есть, ставить для себя новые цели все сложнее и сложнее.

— Многие считают Ваши первые сольные пластинки самыми лучшими работами, например, дебютник Proud Words on a Dusty Shelf. Планируете ли Вы его перезаписать спустя время, ведь прошло более сорока лет?
— Хороший вопрос. Как правило, когда я готовлюсь к сольным выступлениям, старательно изучаю каталог своих песен. В этом году много изменений в моей программе, и вы услышите песни из Proud Words on a Dusty Shelf, но я никогда не думал их перезаписать. Хорошая идея. Спасибо. Я подумаю об этом. Мне нравится этот альбом, он простой, свежий. В него вошли те песни, которые не удалось записать с Uriah Heep. С одной стороны, он сырой, примитивный, а с другой — такой невинный, мне это сочетание очень нравится. Я назвал его Proud Words on a Dusty Shelf, потому что эта строчка была моей гордостью и я не хотел, чтобы она покрывались пылью на полке, только из-за того, что Uriah Heep отказались от записи.
Единственный вопрос, если я возьму все современные новейшие технологии, лучших музыкантов, использую весь свой опыт, как музыканта и композитора, и перезапишу эти песни, смогу ли я сохранить дух этого альбома. И если я вдруг решу перезаписывать этот альбом, я сфокусируюсь над тем, чтобы общее настроение его не потерялось.

— Может быть, получиться еще лучше.
— Возможно, конечно.

— И может быть вас начнут узнавать, не как участника Uriah Heep, а как Ken Hensley.
— Думаю, никогда такого не случиться. С 1980 года, когда я оставил группу, я стараюсь быть Ken Hensley, а ни Ken Hensley из Uriah Heep. После пяти лет работы в этом направлении, попыток оторваться от Uriah Heep, я понял, что это мои песни сделали группу такой известной, и мое участие в этой группе привело ее на пик славы, поэтому я сам создал эту проблему. Но я рад, что это случилось, что я был участником Uriah Heep.

— В 80-х закончилась Ваша карьера в Uriah Heep и Вы попали в Америку, в коллектив Blackfoot, там совместно записали две пластинки. Как получилось, что Вы очутились в этой группе, почему ушли и почему Blackfoot не достигли хотя бы половины славы Uriah Heeр?
— В моей жизни было такое время, когда я пытался заполнить пустоту. После нескольких лет в Америке я стал скучать по тому образу жизни, который был во время работы в Uriah Heep, поэтому я присоединился к Blackfoot, однако ничего не получилось. Много труда было вложено, но стиль, в котором я играю, творю, не был созвучен с их стилем, и мне пришлось уйти. Единственное оправдание, что присоединение к этой группе не было музыкальным решением, это был эмоциональный порыв, и это была ошибка.

— Позвольте с Вами не согласиться, они стали мелодичнее, но это не отразилось на их продажах.
— А через пару лет они распались. Хочу так же отметить, что мне ни копейки не заплатили за все, что я с ними делал. Такие дела…

— У многих композиторов есть какой-то стимул в творчестве, либо муза, либо еще что-то вдохновляющее их на создание произведений. Есть ли такая муза у Вас?
— У меня есть муза, но она не имеет человеческого воплощения. Все, что я делаю, благословенно Богом, через мою веру в него. Можете называть это музой или как-то иначе, но задача всей моей жизни писать песни, чем я и занимаюсь. А вторая моя задача — делиться этой музыкой с другими людьми всегда, когда у меня есть возможность это сделать. Поэтому меня вдохновляют места, которые я посещаю, люди, с которыми я встречаюсь.

— Насколько большую роль играет в вашей жизни вера? Помимо того, что она помогла Вам избавиться от кокаиновой зависимости, насколько она отразилась на творчестве?
— Во-первых, я освободился от кокаиновой зависимости, за четыре года до того как стал христианином. Когда, я оглядываюсь назад и анализирую ситуацию с наркотиками, как сильно я на них подсел и как быстро смог освободиться, думаю, что это действительно было вмешательство Бога, хотя в тот момент я не готов был это признать. Вера самая важная вещь в моей жизни. Это личное решение. Я не хожу по улицам и не пытаюсь обратить людей в свою веру, оставляю это для американских Евангелистов. Но каждый раз, когда кто-то подымает этот вопрос мне приятно, мне хочется говорить об этом. Именно благодаря вере, я могу сейчас сидеть перед вами, я могу заниматься музыкой, я могу выступать.

— Присутствуя вчера на мастер-классе, возникло чувство, что Вы человек, который имеет четкое представление о том, что и как должно происходить. Это сложилось поэтапно или досталось Вам по наследству?
— С самого детства я был целеустремленным человеком, всегда был амбициозен и умел отодвигать второстепенные вещи в сторону, чтобы сконцентрироваться на конкретной задаче. Если бы сейчас здесь присутствовали ребята из Uriah Heep, они бы подтвердили, что со мной было тяжело работать. Я бы сказал, что до того, как я стал христианином, со мной и жить было тяжело. Помимо упорства, четкого представления, что нужно делать и как это нужно делать, я так же думал, что я являюсь центром Вселенной, самым главным человеком и все вращается вокруг меня. Поэтому, над всем, что я делал, властвовало мое эго. Когда я покаялся и Иисус Христос стал моим спасителем, я понял, что он должен властвовать над моей жизнью, а не я сам. Сейчас же вместо того, чтобы быть самоуверенным, я уверен в нем. Я себя самого могу подводить, но он — никогда.

— Было ли предложение писать музыку для церкви?
— Я написал целый альбом христианских песен, называется «Свет благодати». В интернете не скачаете, коммерчески он никогда не выходил. Я записал его со своими друзьями из нескольких церквей в Сант-Луисе в Америке. Но все эти песни немного сумасшедшие, тогда я только покаялся, только пришел к Богу, поэтому они наполнены бешеным энтузиазмом. Сейчас моя вера тоже проявляется в песнях, но более тонкими, интересными способами. Это можно заметить, но только, если вы вдумчиво вчитаетесь в слова.

— Вы создали школу рока в Болгарии. Чему Вы учите? Каков возраст Ваших учеников? Как попасть в эту школу, и нужен ли профессиональный опыт?
— Они могут быть непрофессионалами, мне не важно сколько им лет и знают ли они нотную грамоту. Все, что нужно, это немного любопытства, хорошо, если есть мечта и амбиции. Пока эта школа существует в виде идеи. Эта школа часть большого проекта развития отношений между Великобританией и Болгарией.
Я все еще обдумываю, как лучше преподносить материал: могу научить играть на гитаре «Lady in Black», могу поработать с группами над их песнями. Люди, которые заинтересованы, которые проявляют энтузиазм, которые хотят развиваться — заслуживают того, чтобы им уделили внимание. Сейчас вырабатываю лучшие методики взаимодействия.

— Анонс Ваших выступлений всегда сопровождаются стандартным набором композиций. Понятно ли Вам, почему эти композиции стали хитами, и есть ли треки, которые Вы сочинили, но они так и не стали популярными?
— Во-первых афиши предназначены для продажи билетов. Поэтому для рекламы концерта лучше использовать название песен, которые популярны. Было бы круто, если бы для продажи билетов нужно было только мое имя на афише, но это не возможно. Я хотел бы увидеть на этих афишах названия других песен, но кроме меня о них никто не знает. Люди, которые приходят на мои сольные концерты слышат и знакомые песни, и совершенно новые. Мне хотелось бы показать, что я не только воздаю дань прошлому, но моя карьера, мое развитие как композитора не остановилось с уходом из Uriah Heep, а продолжается до сих пор. Это мое восприятие мира. Да, прошлое неизменно, но то, что происходит сейчас и в будущем тоже важно.

Alena Kasilovich, специально для MUSECUBE
Автор фото — Виталий Матусевич