Велика зело Русь-матушка! Богата дарами Божьми, и всё в ней ладно: поля широки, реки-озёра полны, а люд верой крепок и умом востёр.

Но случилась беда лихая – в конец одолели скоморохи басурманские! Злато на шею нацепили, рифмы непотребные на всю землю нашу дивную стали горланить. Хип-хопом назвали то. И будто змий крамольный, отравил хип-хоп ядом своим русичей. Стали и сами они всяку глупость в куплеты складывать, да по городам и весям разносить. Девок красных в одёжи постыдные нарядили… И конца и края не узрети сему, коли не появился бы на земле русской залихватский мужичонка с балалайкой, наречённый Нейромонахом Феофаном. Восстал Феофан супротив гнили заморской, да погнал супостатов удалым своим драм-н-бэйсом. Всполошился люд: «Что за лепые песнопения такие? Слуху услада одна!» И стал тянуться народ к Феофану. Егда дюже много их стало, решил Нейромонах концерт им сыграти. Да единого мало было, затребовали ещё. Умилилось сердце феофаново, и возвестил Нейромонах о новом сборище.

Состоялось сие событие 19 июня в Стольном граде, в клубе Arti Hall, что на Дербеневской улице. Народ московский гулкой рекою стекался к избе плясальной. Многие средь них были в одёже лепой – девы в сарафанах расшитых, да в кокошниках, а парни в косоворотках, да с бородами все аки един. Любо-дорого посмотреть!

Вошли в плясальню, взяли мёда хмельного для куражу, беседы завели весёлые, ждут. Полчаса ждут, час… А Феофана всё нет. Встревожилась дружина драмн-н-бейсова: «Где же наш Феофанушка? Али случилось что?» Томился народ думами, но покорно ждал. Вдруг сгустилась над сценою тьма кромешная, звуки драма заморского поутихли, и чинно, опираясь на посох древянный, вышел к люду Нейромонах Феофан, а следом за ним — и Никодим, верный соратник в делах Драма Древнерусского. И аки солнце озарило танцпол. В веселии великом глаголил Феофан: «Здравствуйте, братья и сестры! Не все успели в клуб зайти, темь задержался я. Но нет мочи более терпеть. Зело рад видеть всех вас! Ай-да в пляс!»

И начался ярый праздник для люда мирского. Пустился народ в пляс залихватский, длани свои в небеси простёр, ликуя. Лаптями своими знатно стали пол притаптывать, да Феофану с Никодимом подпевать.

Феофан взирал на сие из-под рясы, расшитой сребром, да подначивал: «А ну-ка давайте проверим, что крепче – лапти наши удалые, али пол плясальный?» И, взяв бабалаечку в руки, дивно заиграл «Лапти разбить об пол».

Столпотворение великое нову забаву затеяло – слэм удалой. Расступился люд посередь танцпола, выходили молодцы плясать по одному, кто кого перепляшет. А таче ринулись во едину кучу, да погнали хороводы! Силушку свою богатырскую всю в пляс пустили. И так это дивно было, еже дух захватывало! Давно сякого не зрелось на концертах. Аже рокеры, оплот забав сих, давно не видали такого.

Покуда народ лихо веселился, к Феофану с Никодимом вышел друг их благий, Медведь бурый. Озорник, плясал со всеми, кто на сцену влезал.

Спел Феофан на потребу любым своим братьям и сестрам все песни, за кои сам любим стал. Да и как не любить Нейромонаха всея Драм-н-бэйса, ежели о родном и понятном куплеты слагает? О полях, о Руси Светлой да Великой, о жизни своей аскетичной и праведной. Не мудрено, аже по сердцу пришлись песнопения.

Под басы разрывные, да ритмы драма с балалайкой безудержной пропели «Холодно в лесу», «Мне под драм вставать легко», «Пляски с медведем», «Я буду с тобою», «Лесные забавы», «Асмодеев на кол», «Нейромонах Феофан», «Козаки» и прочие дюже лепые куплеты.

Сдержал слово своё мужицкое Феофан, данное перед концертом, и явил народу московскому новую песню свою «Хочу в пляс». Зело потешна она, и по нраву пришлась.

Ужо взмокли все, но под «Драм и Светлая Русь» отплясали на зависть. Егда же прощаться вздумал Феофан, не отпустили его скоро. Прыткого Драму хотелось аще. И услышал народ по хотению своему «Ядрёность – образ жизни» и «Лапти разбить об пол».

Отпустил-таки люд Феофана и друже его Никодима да Медведя в удел их. Токмо испросил перед прощанием обещание выдать – вернуться в град Стольный, ибо нет мочи жить без Драма средь мира греховного сего. Пот утирая со лба, дал добро на то Феофан. И да возрадовался люд, получив слово крепкое. Мужицкая силушка – она же не только в мочи дрова наколоть, но и слово сдержать. А Феофану вера есть, он на правда стоит, ибо славит без устали Драм Древнерусский и Светлую Русь.

На том и кончилось сказание о Драме и Феофане в ArtiHall, да не кончилась повесть вся. Сердца затаились в ожидании нового пришествия Нейромонаха в Москву, а покуда не приедет, в ушах мирских будет музыка благая, Феофаном сотворённая.

Екатерина Жгутова, специально для Musecube
Фото Екатерины Жгутовой тут