Чак Берри родился настолько давно, что по меркам человеческой жизни это уже не слишком отчётливо понимается. Ему 86 лет. Для кого-то из нас по возрасту он годится в отцы, для других – в деды, для иных – уже и в прадеды. Свой первый концерт он дал в 1941-м, когда ещё учился в школе. Иначе говоря, на сцене он уже более 70-ти лет. Фактически три, если не четыре поколения слушателей приходят на его концерты. Это фантастически много! И, тем не менее, он приехал в Москву, чтобы 24 февраля дать здесь, в клубе Arena Moscow, единственный концерт, который состоялся при заполненном до отказа зале. Можно ли считать выступление успешным? Вопрос, что называется, неоднозначный.

На общем фоне последующих неурядиц часовая задержка начала показалась сущим пустяком. Под практически «ритуальные» выносы на сцену полотенец и плей-листов толпа терпеливо ждала концерта, обсуждая кем-то подогнанные байки про то, как «накануне отмененного в ноябре прошлого года приезда Чака Берри покупали контрафактные билеты, которые потом невозможно было сдать», про виденный где-то то ли в абстрактной гримёрке, то ли в интернете плей-лист короля рок-н-ролла. 25 песен – это не шутка. «Да, там есть все песни, которые мы знаем», — многозначительно пояснял юноликий фанат, величественно затягиваясь сигаретой. Впрочем, настоящим фанатом этого мальчугана, как и многих из пришедших назвать было сложно. Скорее, преимущественно собрались желающие увидеть легенду своими глазами, поскольку возраст дает о себе знать, а шутки «надо ли будет Чака носить на сцену или уносить с оной» вполне могли иметь под собой веские основания.

На сцену мистер Берри вышел в компании группы каких-то мужчин и женщин. Кто это? Музыканты? Группа поддержки? Или, может быть, врачи?

Чак сказал несколько слов приветствия и представил своих детей, делящих с ним сцену — сына Чарльза Эдвардса Берри-младшего (гитара) и дочь Дарлин Ингрид Берри (губная гармошка, вокал)), однако, играть не начал. На сцене разгорался то ли мнимый, то ли всамделишний конфликт с одним из той самой «группы поддержки» — длинноволосым мэном в блестящем пиджаке – наверное, менеджером. Чак взял пару аккордов и, бросая какие-то там фразы про визу, паспорт, необходимость кому-то что-то заплатить, призывал зал на помощь, зовя того мужчину, ушедшего за кулисы.

Впрочем, рано или поздно концерт должен был начаться. «Roll Over Beethoven» узнать было, прямо скажем, не так-то просто, но многотысячный, забитый битком зал она зажгла.

«У меня друган там остался, мы вместе очередь с утра занимали, — бубнит седеющий коротышка и, раздвигая толпу, настойчиво лезет к сцене, протягивая в сторону Чака руку с мыльницей. Другана он там, понятное дело, не нашел, зато девок в толпе пощупал изрядно. И вот таких перемещающихся в сторону близкой, но недостижимой звезды, снимающих мистера Берри на всевозможные гаджеты, в Арене были десятки, если не сотни или даже тысячи.

Опять пауза, обсуждение чего-то там с людьми на сцене. Берри возвращается к публике, берет пару аккордов, но прерывается и задаёт вопрос, ответ на который очевиден: «Что вы хотите, чтобы я сыграл?» Конечно, гулом разнеслось «Johnny B. Good». Знал ли ответ сам Чак Берри? Вероятно, догадывался, но критиковать его за банальность язык не поворачивается. Сам факт того, что он доехал, что стоит и разговаривает с публикой, — уже фантастика. Важно не что, и даже не как он играет, а уже сам факт приезда. Народ энергично подпевал и танцевал под Johnny, а кто-то даже зажёг файер. Все счастливы, довольны, в зале несмотря ни на что витает всеобщая эйфория от прикосновения к живой легенде. Но были те, у кого заряд на этом закончился: одни получили то, чего ожидали и теперь вяло пробирались к выходу (ведь теперь-то уже никто не упрекнет их в том, что они, будучи современниками великого Чака, не подпевали его не менее великому хиту). Иные оказались более стойкими и остались до конца, получив все прелести жизни от какафонии, звучащей со сцены и дикой давки на выходе.

Многие динамичные песни Чака написаны практически на один мотив, во всяком случае, вступления у них точно один к одному, поэтому иногда возникало подозрение, что «бегущий джонни» вот-вот зазвучит по второму и даже по третьему разу.

Частично Берри пел сам, частично партия вокала переходила к дочери, которая, помимо этого, играла на харпе и танцевала, зажигая, как могла. Инструментальную помощь престарелой звезде оказывал сын-гитарист. Прозвучали «Brown-Eyed Handsome Man», «Wee Wee Hours», «Reelin’ & Rockin’», трудноузнаваемая «School Days» и шуточная «My Ding-a Ling». Впрочем, перечислять всемирно известные хиты бессмысленно: Чак стоял на сцене со своим любимом Гибсоном наперевес, выдавал свои знаменитые риффы и мелодии, но делал это настолько невпопад, что даже группа поддержки, пытавшаяся помочь Чаку в нужный момент вступить, терялась, не понимая, что им играть и сама «путалась в показаниях», переглядываясь и пытаясь словить тональность и вписаться хоть в какое-то подобие блюзового квадрата. Порой музыканты вынужденно пикировали в коду, чем явно вызывали неудовольствие Чака. В целом всё происходящее, несмотря на их «тяжёлую долю», вряд ли можно назвать профессионализмом.

Думается, в такой щекотливой ситуации могла бы быть важной роль звукорежиссёра, способного с помощью своего волшебного пульта если и не выправить ситуацию, то, по крайней мере, минимизировать проблемы, но это нее произошло. Всё шло так, как шло.

Всё, что можно было провалить, музыканты и менеджмент провалили. Концерт сделала благодарная публика, которой собрался был полный зал. Сделала не благодаря, а вопреки.

Не было гладко отрепетированной программы, публика не услышала вменяемых голосов и всего того, что можно было ожидать, заплатив за билеты, в общем, не маленькие деньги. Зато был белый картуз, красная рубашка с блёстками и легенда на сцене, одно имя которой собрало под одну крышу несколько тысяч человек. Вот, что значит обратная связь!

И хоть аккорды порой различались с трудом, голос срывался в хрип, а попытка продемонстрировать легендарную «утиную походку» фактически не удалась, суть была не в этом. Это великий человек и великая музыка! Когда видишь его, понимаешь, что дух старого рок-н-ролла жив, хоть и находится отнюдь не в лучшей форме.

Выступление оказалось коротким – меньше часа. Мне показалось, что со сцены Чака уводили…. Впрочем прозвучало воспринятое публикой с вполне понятным скепсисом обещание, что Берри ещё вернется в Россию. Биса не последовало, что было вполне логично. Кто-то продолжал стоять в ожидании, надеясь ещё раз напоследок увидеть своими глазами звезду рок-н-ролла, кто-то настойчиво пробирался к выходу, стремясь по возможности без последствий миновать последнее испытание – гардероб. Через какое-то время на сцену вышел тот самый мутный длинноволосый менеджер в блестящем пиджаке и с явным французским акцентом пояснил, что «для человека, которому 86, час выступления – это нормально, но больше он на сцену не выйдет».

Есть подход, который звучит примерно так: не надо рассуждать об игре и музыкальных способностях Чака Берри, а пытаться снять его игру бесполезно, поскольку это вообще не про то. Если бы Чак парился, то давно бы умер. А он, несмотря на возраст, просто до сих пор играет, поёт и кайфует. Таким, как он, стать невозможно, Чаком Берри надо родиться.

Нет, друзья мои, и ещё раз нет! Чак – прежде всего, большой артист. Наверное, это прозвучит неуважительно, но, так или иначе публика ждала от Берри шоу (понятное дело, с учётом возраста и объективно ограниченных физических возможностей). А что в итоге вышло? И уж наверняка его состояние было известно менеджменту артиста не в день концерта и даже не за неделю. Если по какой-то причине ты вдруг не айс, лучше уйти со сцены достойно во избежание разглагольствований злобных критиков. Наверное, в таких ситуациях чрезвычайно важно влияние окружения, которое должно помочь, должно подсказать и всё такое. В случае с Чаком, похоже, вышло наоборот, а само мероприятие, как-будто называлось «Смотрите, Чак Берри всё ещё живой. Да-да, тот самый, с утиной походкой».

Андрей Ордальонов, специально для MUSECUBE
Полный фотоотчёт Александры Солозобовой здесь