Ансамбль Nikel (Израиль)
В рамках международного фестиваля современной музыки «Magister Ludi/ Магистр Игры»

Ярон Дойч, электрогитара
Патрик Штадлер, саксофоны
Рето Штауб, рояль
Том де Кок, ударные

В программе:
Х. Черновин. Sahaf для баритон-саксофона, электрогитары, ударных и рояля (2009)
Д. Апергис. Conversation XX для рояля соло (1993)
М. Моми. Ludica II для саксофона, электрогитары, ударных и электроники (2009)
Ф. Ромителли. Trash TV Trance для электрогитары соло (2002)
Х. М. Санчес-Верду. Oxide для саксофона, электрогитары, ударных и рояля (2011)
П. Биллоне. Mani. Mono for spring drum (2007)

С 19 по 26 февраля 2013 года в Москве проходит «Международный фестиваль современной музыки «Magister Ludi»/»Магистр Игры»». Фестиваль проходит впервые. Акт межкультурной коммуникации на тему продвижения новой музыки в российские массы был организован автором и продюсером Павлом Скороходовым. В рамках этого проекта в Камерном зале Московского международного дома музыки 19 февраля состоялся концерт израильского коллектива Nikel.

Как известно, новая музыка появилась сто лет назад, в 1912 году, когда два композитора — Арнольд Шёнберг и Игорь Стравинский написали, соответственно, «Лунного Пьеро» и «Весну Священную», разрушив модернистическим образом все, что было до них в европейской академической традиции. Чему тут удивляться, если Шёнберг даже из семи привычных нот сделал двенадцать, избавив музыку от поднадоевшего уже за несколько веков мажора и минора, и заодно лишив всякого фундамента. Распадаясь, таким образом, новая музыка до наших дней дошла, по мнению обывателя, в довольно специфической форме: на сегодняшний день она может себе позволить достаточно много — в залах консерватории музыканты, например, могут издавать различные неприличные звуки ртом (конечно, если это задумано композитором). Главное, что никогда не уйдет из европейской культуры — это ее пафос. Пафос преподнесения материала. Ведь звуки, издаваемые ртом, четко прописаны в нотах, а костюм, приличествующий музыканту на сцене приличного заведения, надет.

Характер этой европейский концепции отражен в названии фестиваля. Это ход, стремящийся «осерьёзить» совсем уже оголтевшую от собственной невозбранности новую музыку. На латыни оно отсылает нас к глубоким европейским традициям, к «Игре в бисер» Германа Гессе, к почтению и вниманию, к интеллекту и тонкости ума. «Игра» — сложнейшее искусство, ценность ее ценнее самой жизни. «Игра» — это высшая ценность человека (европейца). На плечах резидентов лежит довольно большая ответственность — нести флаг европейской культуры. Привезенный для этой цели из Израиля (первый раз в Россию) ансамбль Nikel характеризуется как «один из форпостов современной музыки не только в европейском пространстве, но и за его пределами». Коллективу с лихвой удалось отстоять честь и славу новой музыки (а также компенсировать недостатки названия фестиваля). Если отталкиваться от концепции сурового интеллекта и магистрщины, эти ребята, скорее, находятся в пространстве гениальных юнош на студенческой вечеринке в Касталии (которой там, разумеется, отродясь не было). Произведения подобраны экстравертные, глянцевые, не тоскливые. Без разгона публика (точнее ее часть, о чем позже) захвачена стремительным Conversation XX для рояля соло Жоржа Апергиса (девиз которого, как говорят, — «делать музыку из всего»(*)). Это шизофренический эксцентричный диалог слова и клавиш у рояля, где голос перебивается обрубленными аккордами. Кроме второго сольного инфернально-загробного, взизгивающего (привет с Харона) «Spring drum» П. Биллоне под названием Mani, а также соло для электрогитары Trash TV Trance Ф. Ромителли (которое гитарист Ярон Дойч исполнил вполне виртуозно), остальные вещи написаны для электрогитар, клавиш, ударных и саксофона. Это довольно модернистический набор инструментов: из классических — рояль, перкуссия добавилась из архаических культур, саксофон из джаза, электрогитара — из рока. Правильная квинтэссенция звуков, издаваемых этими инструментами, способна вызвать дрожь земли (прислушайтесь!).

Это не что иное, как адекватная передача творящегося вокруг. Музыка подбирается непосредственно к нашему сознанию, она пытается вернуться к сырому восприятию — голые эмоции, оголенная душа, срежет и скрип, — то, что просачивается сквозь мерцания тонких нот рояля, и, сплавляя звук саксофона с дисторшном на гитаре, так что их и не разлить, как памятник советской ракете на ВДНХ, устремляется куда-то, но тут же разбивается о непреодолимую преграду. И это происходит всегда.

Насаждение интеллектуализма в массы обернулось пиршеством молодого поколения (и дело здесь даже не в возрастном, а, скорее, психологическом состоянии), освоившего пределы, другим недоступные. Сам коллектив, несмотря на серьезность некоторых вещей, выглядит довольно свежо и бодро, играет с удовольствием, с легкостью, одним словом, «молодые таланты» блистают. Каков же эффект этого просветленного вечера? Эффект, произведенный на публику: треть ее покинула концерт до конца (кто-то ещё до антракта). Панк-рок жив, современная музыка себя не исчерпала, потому что она еще способна производить какое-то подобие скандала, а значит эффекта. По крайней мере, у нас, в России, ибо в Европе, по всей видимости, никакого шока эта музыка не производит. Мы же еще способны вставать чуть ли не посередине произведения, и, ворча, покидать зал.

Общая картина восприятия спектакля основывается на эффекте специфического, с претензией на модернизм, дизайна Камерного зала ММДМ, сочетающийся с парнем с электрогитарой и в кедах на сцене (самый яркий персонаж ансамбля), бойко отдающего поклоны, плюс общий эксцентричный характер выбранных произведений. Если брать музыку без визуального ряда, она производит эффект, с которым не поспоришь — эффект мурашек по коже. Этот неоспоримый физиологический синдром говорит о том, что сообщение, переданное от западных коллег, принято.

«Конец времени композиторов», действительно, имеет место быть. Пройдя сложный пусть, музыка вернулась к простым, природным вещам, к близости к человеческому телу, даже не к духу, а именно к телу. И снова она влияет непосредственно на наши органы чувств. Чтобы ее понять, не нужно вступать в круг избранных или читать сто томов от Платона до Деррида. Нужно просто перестать верить в миф о недоступности (а для кого-то, например, и сакральности) этой европейской культуры, об особом способе понимания ее, особой наученности ее прочитывать. В общем, товарищ, скажи этой музыке «Да!», расслабься, и дай ей в тебя проникнуть.

Попропагандировав современное искусство, вернемся к объективной реальности. Европейская культура всегда считала себя элитарной. Т. Адорно вряд ли бы согласился с адекватностью проекта, например, с названием «Шёнберга в массы!» или каким-либо подобным. На заборе висит слово «демократия», может быть, в этом причина, но адекватно, исторически, современное искусство всегда находилось не в почете у большинства зрителей, отторгаясь ими же самими. То есть мы видим обоюдное нежелание сотрудничать, так сказать. Поэтому смысл проекта с идеей продвигать contemporary classical «в миру», вместо того, чтобы смириться с ее, так сказать, элитарностью, остается для нас загадкой.

(*) Апергис, нарушая снобистские традиции европейцев — композитор-самоучка.

Мария Черкасова, специально для MUSECUBE.
Фотографии с официального сайта ансамбля Nikel.