Под маской все чины равны,
У маски ни души, ни званья нет, – есть тело.
И если маскою черты утаены,
То маску с чувств снимают смело.

М.Ю. Лермонтов «Маскарад»

«Это последние слова, которые вы услышите сегодня вечером», – проносится по зрительному залу Театра сатиры после стандартной просьбы отключить мобильные телефоны. Впереди почти два часа лермонтовской классики без антракта и без реплик. Только язык тела, музыка и образы, которые красноречивее голосов. На сцене премьера спектакля «Арбенин. Маскарад без слов».

Постановка об абсолютной глухоте к чувствам других и неумении слышать любимого человека родилась из мощного союза на нескольких уровнях: это и объединение двух драматургических текстов М.Ю. Лермонтова «Маскарад» и «Арбенин», и первый опыт слияния трупп Театра сатиры и Прогресс Сцены Армена Джигарханяна. И хотя режиссер-постановщик Сергей Землянский на пресс-конференции признался, что процесс достижения гармонии идет тяжело, швов и монтажных склеек в сюжете и взаимодействии героев не замечаешь. Но разберемся подробнее.

Пожалуй, наиболее подходящая характеристика, которую можно подобрать к хореографии спектакля, это слаженность, доведенная до автоматизма. Артисты, в своей почти механической синхронности, напоминают винтики причудливого устройства. «Какая цепь ужасных предприятий», – восклицает одна из героинь в тексте М.Ю. Лермонтова. Так и есть: танцуя на вращающейся сцене, участники маскарада будто запускают шестеренки дьявольского механизма, который срабатывает в самом конце. С каждым шагом все туже затягивается пружина интриги, все сильнее кружится голова от этого бесконечного вращения, так и стираются черты лиц, и мы видим только маски, маски, маски…

Что касается литературного источника, вспоминать текст «Маскарада», а уж тем более отыскивать менее известного «Арбенина» в полном собрании сочинений М.Ю. Лермонтова перед походом на спектакль не стоит (возможно, вам захочется сделать это после просмотра, ведь две пьесы Лермонтова заканчиваются по-разному!). Во-первых, визуальное решение костюмов, сценографии и освещения с первых же секунд знакомит нас с героями. И несмотря на то, что в повествование вплетены две временные линии, запутаться в событиях сложно. Во-вторых, если все же боитесь не уследить за всеми поворотами или хотите заранее знать, на какие детали обращать внимание, можно заглянуть в специально подготовленное либретто, которое откроется в мобильном телефоне после сканирования QR-кода на программке.

Так как же мы узнаем кто есть кто? Основная палитра спектакля: черный, белый и красный, как масти игральных карт или цвета в рулетке. Черного цвета костюмы общества масок, черный господствует и в оформлении сцены: темные пол и стены, колонны с зеркальной поверхностью тоже черного цвета. Красный – цвет главного героя постановки Евгения Арбенина: цвет сильных чувств, обуревающих эмоций и отчаянных решений. Его жена Нина появляется в белом –– она чужда этому насквозь прогнившему обществу, еще не запятнала себя, она тот луч надежды для Арбенина, по крайней мере он сам так говорит о ней:

Все, что осталось мне от жизни, это ты:
Созданье слабое, но ангел красоты:
Твоя улыбка, взор, дыханье…
Я человек: пока они мои,
Без них нет у меня ни счастья, ни души,
Ни чувства, ни существованья!

Но Нину нельзя назвать хрупкой и беззащитной, во всех её движениях сквозит нежная сила, ведь на её стороне чистота и правда. Показательна сцена, когда в порыве ревности Арбенин хватает её за тонкий подол платья и тянет к себе, Нина стремится вырваться, и кажется, белый фатин вот-вот порвется, но Арбенин уступает.

И подобно тому, как на колесе рулетки сектор «зеро» выделен зеленым, этому цвету в спектакле отведена особая роль. Он сопровождает баронессу Штраль. Загадочный и манящий, но при этом опасный цвет коварства, им озаряется сцена при каждом появлении баронессы. Она непринужденно носит маску и так же легко избавляется от неё. Она — проводник между миром вечного маскарада и истинных чувств, который может легко манипулировать людьми и так же легко распутывать интриги. Успеет ли она принять верное решение, чтобы остановить непоправимое?

В самом конце спектакля в историю добавляется еще одна краска. Она уже не имеет отношения к азартным играм и страстям, это прекрасный глубокий цвет навсегда потерянного Арбениным рая и божественной любви. Пусть останется интригой для будущих зрителей, о каком цвете идет речь.

Для маскарада без слов художник-постановщик Максим Обрезков выбрал не вычурные венецианские маски, а жутковатые громоздкие головы с лицами фарфоровых куколок или путти, встречающихся в искусстве эпохи Ренессанса. Обманчиво ангельские и невинные выражения, застывшие на этих масках, резко контрастируют с развязными, порой животными движениями тех, кто их носит. Актеры с такими непропорционально большими головами напоминают вечных детей, капризных, упрямых и упивающихся своей безнаказанностью. Их шалости давно перешли границы дозволенного, им незнакомо чувство сострадания и эмпатия, они будто делают круг за кругом на невидимой карусели порока и развращенности и уже не могут с нее сойти.

По мере развития сюжета обрастает и новыми смыслами метафора головы-маски. И вот на сцене уже появляется маска в человеческий рост, такая большая, что в ней можно укрыться. Но на ней трещины и сколы, будто кто-то уронил гигантскую куклу с большой высоты. К маске подходит Нина, она дотрагивается до ничего не выражающего пустого лица, кого она жалеет? Фарфор или собственные мечты и иллюзии, рассыпавшиеся в прах? Нина забирается на самый верх маски, балансирует на ней, напоминая то Маленького принца на своей личной планете, то героиню знаменитой картины Пабло Пикассо «Девочка на шаре». И зритель понимает: она единственный невинный ребенок в этой истории.

Образам заигравшихся детей вторит и музыка композитора Павла Акимкина: в поворотные моменты в звуковую канву вплетается детское ляляканье и лопотание. А во время встреч Арбенина с таинственным Неизвестным в маске доносятся тревожные звуки помех и сирен. Дважды в спектакле звучит вальс, и сразу вспоминается знаменитая мелодия Арама Хачатуряна, написанная для спектакля «Маскарад» в прошлом веке, тоже уже ставшая классикой. Но почему классика вдруг снова стала так актуальна?

«Этот фарфоровый мир – это то, с чем столкнулись мы уже в XXI веке, – говорит исполнитель главной роли Максим Аверин, – Вроде казалось, что все должно было приблизить человека к человеку, а мы стали фарфоровыми, искусственными, и человеку пробиться сквозь маски очень сложно. Как выжить в этом мире и не сойти с ума? Арбенин не смог».

Театр сатиры символично начал обновление репертуара весной. Худрук Сергей Газаров на встрече с журналистами объявил, что спектакль «Арбенин. Маскарад без слов» ознаменует новый поворот и направление, в котором будет развиваться театр. В рамках акции «Весна премьер» зрителя также ждет пьеса С.В. Михалкова «Балалайкин и Ко» по роману «Современная идиллия» М.Е. Салтыкова-Щедрина, а в мае театр представит необычное прочтение А.П. Чехова в постановке «Дядя Жорж», объединившей в себе пьесы «Леший» и «Дядя Ваня». Приходите познакомиться с новой Сатирой!

Полина Кузнецова специально для Musecube

Фотографии Екатерины Гучок можно увидеть здесь