Премьерный спектакль Московского драматического театра имени А.С. Пушкина «Багровый остров» в некотором смысле бросил вызов театральным критикам и зрителям: в нашем современном обществе консьюмеризма не принято говорить хорошее («и так понятно»), а плохое про культурные события, вроде как, «неудобно».

Советские критики в ответ на премьеру 1928 года не стеснялись в выражениях: «Никчемный спектакль, на который зря потрачены средства», Сталин и вовсе назван пьесу макулатурой — Булгаков, вообще, на мой взгляд, удивительный автор: его поразительно интересно читать и изучать, но на сцене он зачастую выглядит слишком неудобным.

Есть особая категория спектаклей, внутри которых, возможно, очень интересно существовать актёру, но которые скучновато и предсказуемо смотреть из зала.

Есть особая категория спектаклей, которые становятся интересными зрителям, когда эти самые зрители дают себе труд задуматься не только над визуальной картинкой, но и над проблематикой.

Есть особая категория спектаклей, которые так тщательно и задорно создавались в расчете на «своего» и/или на очень умного и интеллигентного зрителя, но в любом зале есть просто зрители, которые пришли просто отдохнуть.

Есть особая категория спектаклей, которые с радостью были бы восприняты и горячо обсуждались целевой аудиторией аудиторией другого театра, но ставятся там, где ставятся.

Есть особая категория спектаклей, которая задевает за живое, о чем многие предпочитают молчать…

И есть «Багровый остров» — он весьма многослоен, интересен для анализа, но он каким-то невероятным образом попал во все особые категории сразу. Про человека со схожим набором черт характера сказали бы, самодостаточен, мол.

А про премьеру?

Самое главное — из того, что видно на поверхности — спектакль дает ответ на вопрос, отчего случаются плохие постановки. Здесь, для начала, надо оставить за скобками пьесу, бюджет, режиссёра, модные веяния и проч. — сосредоточиться на игре. Перед актёрами не стоит задачи играть плохо, но, для любого человека сцены, который уже прошел столько испытаний по пути к ней, сцена — это работа. Это — работа, за которую артист получает зарплату. Он, актер, делает хорошо свою работу. А уж то, отчего его работу кто-то сочтёт дурной, ему неведомо. Изнутри он, актер, практически не может повлиять на конечный результат. На этот спектакль надо в принудительном порядке приводить всех абитуриентов всех творческих специальностей. Тогда известное «в эту профессию надо идти, если вы не можете без этого жить» станет чуточку яснее.

Любой актер хочет работать и мечтает быть занятым в новом спектакле, а уж иметь больше одной роли в постановке — это ли не счастье? В «Багровом острове» каждый занятый артист Театра им. Пушкина играет актёра театра под руководством Геннадия Панфиловича, а также — в том самом театре — получает роль в спектакле, который надо было поставить «вчера». Чья-то роль заканчивается, согласно сюжету, очень стремительно, — а там и до дауншифтинга (а силу конкуренции за место под софитами) недалеко, но главное же не в диапазоне ролей, а в том что это ещё одна роль!

Здесь отдельно стоит отметить, что спектакль Евгения Писарева полон огромного, просто невероятного, количества театральной «нутрянки»: здесь и распределение ролей в силу родства, и отстаивание количества сценического времени прямо пропорционально рангу и заслуженности, и мгновенный переход от «я 8 лет в театре, мне уже поздно подносы носить» к мгновенной агрессии в адрес конкурентки, и перекраивание мизансцен из ревности и личных предпочтений, и… Словом, любой театрал увидит множество эпизодов закулисной жизни.

Кроме того, премьера Театра им. Пушкина поднимает огромный пласт проблем для тех, кто готов не просто смотреть спектакль, но и думать. На первом, очевидном, плане стоит проблема готовности провести генеральную репетицию незнакомой никому пьесы, с нуля, «по листочкам», убирая — между делом, заодно — снег с действующих вулканов. На втором — как далеко, желая жить мечтой (или работой), можно зайти в готовности искать компромисс? А на третьем плане? А на четвертом? А если подумать, кто из персонажей здесь геройский герой и идет против системы? А что есть система? Если бы пьеса Булгакова была в школьной программе, учителя литературы были бы счастливы такому визуалу и возможности так наглядно изучать классика! Искренне надеюсь, что радость понимания не всегда исчезает с получением школьного аттестата и дипломов о высшем образовании.

Мне знаком как восторг создания чего-то цельного из отдельных эпизодов и фрагментов, так и восторг узнавания составных частей в проделанной кем-то работе. Здесь, в этом спектакле, при кажущейся какофонии и крайностях от «Боже, Царя храни» к диаметрально противоположным хоровым и строевым, нет ни одной случайной мелодии и слова ни к месту, пожалуй, — и ни одного случайного предмета реквизита! Только успевай слышать, видеть и узнавать!.. Уверена, процесс работы над спектаклем был невероятно увлекательным.

В Москве есть театры, где на «ура» заходят пьесы с многократными вложениями, эдакий пласт параллельных реальностей: театра в театре, сновидений про сны, театр про сон в театре, сон про театр во сне и далее везде. Объективная реальность, данная нам в ощущения, такова, далеко не все готовы смотреть актуальные театральные сны наяву и обсуждать сатиру на цензуру. В жизни каждому когда-то приходится выбирать свой остров психологической безопасности и лозунг: «я/мы английский матрос», «я/мы туземцы», «я/мы (нужное вписать)»… Но не уверена, что за этими «идеологическими глазами» и «ободрением гвардии внушительным словом» «я/мы осторожное множество» готово идти в театр.

В спектакле заняты прекрасные Александр Матросов, Александр Дмитриев, Андрей Сухов, Ирина Царенко, Валерия Ёлкина, Никита Пирожков, Владимир Григорьев, Алексей Воропанов, Иван Литвиненко, Антон Гращенков, Кирилл Чернышенко, Александр Кубанин, Сергей Ланбамин, а также целый курс студентов в роли всей массовки (включая фонтан), гора Арарат и извержение, корабль и прочие правсредства, серп и молот, говорящий попугай и дух неудобного Булгакова.

Трагикомедия 1928-го года в 2022-м трансформировалась в комитрагедию, от этого, конечно же, никуда не исчезли сатира и шуточки, но смеяться над всем этим (после какого-то момента погружения) катастрофически нет ресурса ни у кого, кроме тех, кто блестяще и честно делает свою работу в спектакле и во имя него.

Ольга Владимирская специально для MuseCube
Фотографии Ольги Кузякиной