Петербургская культурная жизнь, несмотря на обстоятельства, продолжает наполняться различного рода событиями. С 9 по 24 апреля  Драматический театра на Васильевском гостеприимно встречает участников Второго Театрального фестиваля LOFT. Проект имеет статус международного, в его рамках свои спектакли представляют коллективы из Эстонии, Сербии, Словении. Отечественную составляющую программы воплощают театры из Москвы, Челябинска, Красноярска, Ярославля, Новосибирска и других городов. В фестивальной программе нашлось место самым неожиданным показам и многим заметным именам. 19 апреля зрители смогли познакомиться со спектаклем «Каренин» режиссера Романа Кагановича по драматургическому опыту Василия Сигарева.

Эта вещь получилась, конечно, во всех отношениях любопытная, если не сказать больше –  по-настоящему мощная. Каких-то новомодных трактовок и масштабных личных изменений в фабулу романа при превращении его в авторскую пьесу Сигарев не привнес, а всего лишь сместил акценты в повествовании. История (хорошо вообще-то всем знакомая) здесь теперь рассказана от лица Каренина, и это позволяет нам по-иному оценить происходящее, прожить ситуацию вместе с героем, которого многие прежде как-то оставляли чуть поодаль. Ход, конечно, быть может, и не самый гениальный, но принципиально значимый, рождающие новые и очень важные смыслы.

Здесь уже с легкой руки режиссера Кагановича сошлись, срослись, сплелись  христианство и фрейдизм. Идея тоже не столь оригинальна, но здесь попадание оказывается максимально точчным. И пусть кому-то это сочетание покажется до странного чужеродным, на самом же деле,  такая идейная близость двух течений естественна и закономерна.  На переднем плане здесь – чувства брошенного, обманутого, несчастного мужа, благороднейшего и уважаемого человека. Но вот понимание того, что он «стар» (и вовсе даже не суперстар, говоря языком известного анекдота) дает трещину в устоявшемся тихом мирке Алексея Александровича Каренина. Стыдно. Больно. Невыносимо. А тут еще добавляются сплетни — перешептывания и активно причиняется добро такого рода, что немножечко, да с кулаками.  И вот, наконец, откровенное признание супруги, что слухи вовсе не слухи, а самая что ни на есть бесстыдная горькая правда. Кажется, что сама жизнь кончена, и позора не перенести. Но внезапно человек находит в себе силы и мужество перебороть себя и простить падшую. И ту самую щеку подставить, и далее по тексту Священного Писания следовать. Внезапно эта проявляемая внешне слабость становится мощной внутренней силой, истинным стержнем. Очищение – во всепрощении (и это путь Каренина). А в пагубных страстях – неминуемая гибель (закономерный итог жизни его неверной супруги Анны).

Прекрасна, лаконична и точна сценография этого спектакля,  насквозь пронизанная символами: множество острых углов, наяву воплощающих собой непреодолимый конфликт супругов Карениних, глухо хлопающие сквозные двери, игрушечный паровозик в руках условного Сережи (здесь он не мальчик, взрослый актер, по органике и манере своей – вылитый Никита Кукушкин из «Гоголь-центра»). И еще одна заметная деталь: длинный желтый шарф Анны и ровно такого же цвета нелепые трусы ее пожилого мужа. Кстати, сама символика этого цвета весьма противоречива: от счастливого оптимизма до ярко выраженного сумасшествия (и это если  еще не брать в расчет пресловутый «желтый билет» проституток в Российской Империи).  Быть может, именно эта, казалось бы, мелкая незначимая  роднит-объединяет Анну и ее супруга, посильнее там всяких обручальных колец и брачных клятв. А вообще они порой воспринимаются не мужем-женой, а отцом с дочерью. Дело тут, как мы понимаем, даже не в возрасте, а в человеческом отношении. Анне так хочется покоя и понимания, убаюкивания и ласковых слов, но при этом же ей хочется пламени страстей, телесного насыщения. И поэтому разрывается она между Карениным и Вронским, загоняя саму себя в безвыходный тупик.

Отдельно цепляет в этом спектакле андрогинного вида юный мальчик-медиум, транслирующий предсмертные полубредовые мысли несчастной Анны, засевшие в ее подсознании, в ее измученном мозгу. И зрителей в финале неизбежно накрывает волна катарсиального чувства и острое осознание того, что проявленное здесь Карениным милосердие есть чистая справедливость, истинная мудрость самого высшего порядка.

Марина Константинова специально для Musecube

Фотографии предоставлены организаторами фестиваля