Ммм… Ха, агония!

Говорят, что если идея утопии пришла Томасу Мору еще в 1516 году, то формирование термина «антиутопия» началось только веке в XIX. Сейчас время течет гораздо быстрее, и то, что вчера казалось новаторством, завтра вполне может превратиться в клише. И, кажется, именно такая судьба постигла премьеру режиссера Федора Малышева в театре «Мастерская Петра Фоменко» – «Махагонию».

 

После авиакатастрофы двое выживших оказываются в пустыне наедине с 50 миллионами долларов и решают основать город исполнения желаний. Потому что даже в Библии написано (правда, никто не может вспомнить, где именно): деньги способны творить чудеса. В итоге в городе оказывается проститутка, мечтающая о красивой жизни, и трое лесорубов с Аляски – с одной парой носков на троих, с тремя рюкзаками с золотыми слитками, и каждый – со своей мечтой. Идеальная комбинация для любви, предательства и убийства. И, конечно, куда без публичного суда, казни, катастрофы и появления новой мифологии. Злободневно – да, ново – нет.

 

О, этот город в пустыне, блудница, упоминание Писания и, конечно, неоновое распятие! В плане обращения с религиозными цитатами, Достоевским, да даже с падающим с небес мусором тот же «Джокер» обходится куда изящнее. Нечестно, конечно, сравнивать спектакль и фильм, но эпоха постмодерна с гипертекстом и гиперссылками дает на это карт-бланш: если можно смешать воедино Монеточку и Брехта, то тут уж «ничто не истинно и все дозволено».

 

Махагония, этакий сплав Лас-Вегаса (пустыня) и Изумрудного Города (торнадо), – город, где можно купить, пусть и только на три дня, настоящую вечную верность и где от убийства друга можно откупиться всего лишь миллионом долларов, с чем адвокат Джека, одного из лесорубов, просит помочь зал. Во-первых, убийство произошло совершенно случайно, а во-вторых, да всего ведь по десяточке с носа выйдет. Людям же надо помогать, не правда ли? Но народ безмолвствует, и главное преступление парня – не имение достаточного количества денег – требует, безусловно, жестокой казни, процесс которой подробно снимается на камеру и транслируется в прямом эфире на все телеэкраны зала.

 

Одна проблема – где-то мы это уже видели. И не на улицах города, и даже не по телевизору, а вот тут, на сцене. Все эти богомоловские камеры и экраны, эти бутусовские вакханальные электротанцы под дискотечные вспышки. То, что должно было быть зеркалом или хотя бы кривым зеркалом, в итоге оказывается коллажем из реалити-шоу, «Голодных игр» и мультфильма Гарри Бардина «Адажио»: из растоптанного человека сами же топтавшие делают героя, а его имя превращают в разменную монету. Все эти аллюзии, которые должны были бы заставить людей задуматься в том числе и о реальных процессах, идущих прямо сейчас, в итоге только их дискредитируют, потому что в этом спектакле меньше от гоголевского: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!» и гораздо больше от шуточек свиты Воланда – под ногами у расходящихся зрителей оказываются прилетевшие со сцены доллары.

 

Спектакль, канва которого основана на пьесе Ильи Кормильцева, автора текстов для «Наутилиуса Помпилиуса» и «Гражданской обороны», впустую растрачивает свой потенциал. Вся техническая и графическая навороченность, заигрывание со зрителем, цитирование кумиров современности и реверансы в строну классики не позволяют спектаклю подняться выше штампа «ничего так». Одно преимущество – вся эта агония, простите – «Махагония», длится ровно час двадцать.

 

Елизавета Маркова специально для Musecube
Фотографии Екатерины Апциаури можно увидеть здесь
Фотографии Annette Black можно увидеть здесь


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.