Оказавшись впервые лет 12-13 назад на фестивале в Выборгском замке, смотрела на все происходящее широко открытыми глазами: изумлению, восторгу, удивлению и восхищению не было предела. Мимо меня проходили купцы и бояре, рыцари и дамы в роскошных платьях, подметая каменный двор длинными подолами. Молодой мужчина в костюме стрельца обучал желающих премудростям обращения с луком и стрелами, торговцы зазывали попробовать медовуху из глиняной посуды, примерить украшения ручной работы, на сцене на верхнем ярусе замка звучала средневековая музыка.

Со временем, посещая подобные мероприятия из года в год, появилось острое желание понять, прочувствовать изнутри, кем и как все это создается, а главное, узнать, кто эти люди, безумцы или романтики, отдающиеся необычному занятию целиком, не делая разделений между любимым увлечением и работой, по сути своей, переросшей в настоящую страсть.

И так, дамы и господа, встречайте! На ристалище появляется Олег Юкович, исполнительный директор МООСРВИР «Доблесть веков», – один из тех, кто много лет планомерно и профессионально создает атмосферные мероприятия исторической направленности.

— Ну, что! (Олег улыбается, делает хлопок ладонями.) Здравствуйте, дорогие друзья!

— Приступим! Во время подготовки к интервью нашла о тебе внушительный объем информации. Оказывается, ты очень социальный человек, не относишься к тем организаторам, которые остаются за кадром, в тени.

— Я – говорящая голова.

— Как удается совмещать организацию мероприятий и умение быть постоянно на публике, являясь, как ты выразился, «говорящей головой»?

— Это, в принципе, одно и тоже. Смотри, когда ты делаешь какой-либо проект, то коммуницируешь с большим количеством людей. Моя задача в целом – работать с внешним полем. Вот сейчас мы делали проект с администрацией города (прим. корреспондента – мероприятие 12 июня «От Руси до России»), и я контактировал со всей внешней стороной. Не с субподрядчиками, а с административным аппаратом. Ну, и соответственно, так как я в материале, являюсь соавтором, я знаю этот материал от и до, от идеи до создания, поэтому на внешнее поле говорить очень легко. Это как говорить о чем-то любимом, понятном.

— Тебе не приходится собираться с мыслями, готовиться…

— Нет, нет, ты просто берешь и рассказываешь одному каналу, другому, плюс, ты уже примерно знаешь, что тебя могут спросить. Какой-то новый вопрос – это большая редкость. Поэтому ты по шаблону даешь информацию. И если ты собран, то нет никаких сложностей в том, чтобы скомпилировать всю информацию емко.

— Какой самый большой страх у тебя, как организатора исторических проектов?

— Наверное, как у всех. Эти страхи не зависят от сферы. Два момента.

Первый – это страх честолюбца.

Ты понимаешь, когда что-то можно сделать хорошо, но есть обстоятельства, такие, как недостаток бюджета, человеческий фактор и так далее. Это не дает тебе добиться своей цели. И у тебя есть внутренние угрызения, появляется ощущение, что получится фигня. А так как усилий масса, ты вкладываешь много энергии, то что-то плохое делать не хочется. И этот фактор самобичевания доставляет массу дискомфорта.

Второй – это осознание того, что все, что с тобой происходит, это организованный хаос, и есть риск что-то не удержать, что-то не предусмотреть. Несмотря на то, что существуют определенные шаблоны, порядки, регламенты, может найтись фактор, который снесет все и станет краеугольным камнем.

У меня бывали такие ситуации, когда, к примеру, строится фестиваль с миллионным бюджетом, но нет всех согласований. Или какая-либо сфера ответственности лежит на конкретном человеке. Тебе необходимо донести информацию до этого человека так, чтобы ответственность была им взята, подпись поставлена.

И появляется страх, что ты делаешь все возможное, но не от тебя зависит финальный результат. И вот здесь начинается то самое качество, которое можно назвать «поди ради укради», когда, во чтобы то ни стало, ты должен решить задачу.

Это работа кризисного менеджера. Мы в состоянии победить любой кризис, но не всегда в той мере, в какой хотелось бы. И это, без сомнения, страх. Происходят события, над которыми ты не властен.

— Что происходит после того, когда мероприятие состоялось: выдох, самоанализ, что получилось, а что нет?

— Нет. Поначалу ты больше оцениваешь мероприятие в процессе, что-то фиксируешь, а потом происходит пустота. На моменте достаточно серьезного вовлечения, когда ты поглощен чем-то, происходит что-то вроде внутреннего выгорания. И вдруг раз, и проект закончен. И ты должен перезагрузиться. Но тебя только что настолько переполняли эмоции, мысли, чаяния, события, и вдруг этого не стало. И ты оказываешься в состоянии полной пустоты. Можно впасть в депрессию.

По-хорошему, надо бы оценить, что было сделано, как сделано, что можно сделать лучше. Но, как показывает практика, фиксируется все в процессе. Потом, с точки зрения внутреннего восприятия, уже не хочется этим заниматься.

— Давай немного размотаем клубок и вернемся в прошлое. После школы ты поступил на юридический факультет, но в итоге не работаешь по профессии, а организуешь крупные мероприятия. Как все начиналось?

— Во-первых, я никогда не хотел быть юристом. Это были достаточно трудные времена, только закончились 90-ые, и аспект нужной профессии был очень важен. Все население в России стремилось к некоей стабильности после нестабильного времени.

Лично я всегда хотел пойти в театралку, но родители настояли, что это не та направленность, которая даст финансовое благополучие, и я пошел на юридический. Там я занимался тем, что 5 лет проиграл в КВН. Я все равно занимался тем, что мне было больше по душе — административными вопросами, командой, выездами, поиском денег. Сначала занимался этим в своем ВУЗе, потом еще в другом, — сразу за два ВУЗа играл. Юридический окончил с тройками, но при этом получил очень богатую школу. На тот момент я уже объездил половину России с играми, получил опыт и авторства, и актерства, неплохой опыт коммуникаций, что мне позволило с такими навыками пойти в продажи. Год отработал в продажах.

— Что продавал?

— Замороженную продукцию. У меня даже неплохо получалось, но в последствии мне стало дико неинтересно, и попутно я начал заниматься исторической реконструкцией, участвовать в мероприятиях, вести их, вел одну телепередачу развлекательной направленности, какие-то вечеринки организовывал. Познакомился со своим нынешним другом и партнером по работе Женей, и мы начали плотно общаться, а впоследствии осознали, что в рамках нашего хобби — реконструкции, можем развиваться до иного уровня. Мы носили доспехи и лупили людей железными палками. И в этом была наша философия. Мы собирали вокруг себя людей, которые увлекались тем же самым. У нас было 16 отделений по всей России и за рубежом в рамках этого хобби. Мы начали его расширять, при этом не имея никакого образования в этой сфере и опыта, просто все с нуля, по чуть-чуть. Сейчас самому старшему нашему фестивалю уже 14 лет.

На первый фестиваль я собирал деньги в шапку на собрании муниципальных депутатов.

— В прямом смысле?

— В прямом смысле! «Хе-хе-хей», — я снял шапку, тирольку, и сказал, что мы делаем мероприятие, попросил скинуться на подарки детям в конкурсах. На тот момент мы работали еще в молодежке и популяризировали реконструкцию. Работа с молодежью – это наше параллельное направление, которое было и есть, и, надеюсь, будет. Просто оно сейчас видоизменяется, масштабируется.

Это увлечение определило всю нашу дальнейшую жизнь и карьеру. Все страдания, которые мы получаем, это все благодаря нашему выбору.

— В 2006 году появляется «Доблесть веков». И, скажем так, организация мероприятий переходит в «экономическое» и крупномасштабное русло. Как все происходило?

— Все происходило постепенно. «Доблесть веков» – организация, которая не сразу строилась. Мы были общественниками, а не коммерсантами, в первую очередь. Поэтому форма общественной организации нам подходила как нельзя удачнее.

Мы проводили огромное количество мероприятий, бывало, по 100 с лишним мероприятий в год. На тот момент деньги для нас не являлись основополагающим фактором. Мы были очень серьезно движимы идеей. Нам очень нравилось путешествовать по стране. Я работал педагогом дополнительного образования на тот момент, посвящал время тренировкам, нашему хобби и различным проектам, которые нам просто нравились, мы нарабатывали опыт. Первым серьезным фестивалем стала «Битва на Неве». Не вспомню год.

— Году в 2014?

— Да, похоже на правду. Это был наш первый крупный проект, который дал опыт работы на крупной городской площадке, и который заставил нас пересмотреть свой подход к дальнейшей деятельности, оптимизироваться самим, учиться, расширять команду. На тот момент у нас началась ротация кадров, потому что мы искали коллег среди друзей, сподвижников, в первую очередь, а это был не всегда правильный выбор, потому что нужно искать хороших специалистов, а не друзей, которые могли бы ими стать. Это был старт.

— Сейчас, если верно понимаю, это твой образ жизни, а не просто работа. Ты в этом находишься постоянно, или что-то изменилось?

— Конечно изменилось. Ты со временем становишься более практичным, циничным, начинаешь по-другому смотреть на вещи, но по причине того, что, когда ты становишься профессионалом в какой-то области, у тебя теряется фактор хобби, потому что очень сложно совмещать работу и хобби в чистом виде и получать искреннее удовольствие. Но я стараюсь. Наше хобби многогранно. Не обязательно бить людей железной палкой. (Улыбается) Можно еще просто ездить на фестивали, отдыхать, организовывать выставки и многое иное.

— Среди подобных аспектов – твое увлечение холодным оружием?

— Да! Но оружие – это громко сказано. Репликами. Макетами.

— Как и где эти реплики создаются?

— Существует огромное количество мастерских, кузниц. Их становится больше, уровень тоже растет, ребята делают очень крутые вещи.

Когда я начинал, свой первый доспех наполовину сделал сам. И это тоже часть хобби и неотъемлемая часть процесса – производство костюмов, доспехов.

Также ты можешь изучать историю, создавать личные предметы, опробовать их в полевых условиях, естественно, с соблюдением техники безопасности.

Дальше включаются твои личные ролевые модели, занятия историческим туризмом.

— Что такое исторический туризм?

— Для меня, когда ты ездишь на фестивали, посещаешь исторические места, проживаешь в них как персонаж той или иной эпохи. Существует еще понятие «Fight and Travel», когда ты ездишь по фестивалям и дерешься. Но сейчас есть четкое разделение на тех, кто любит подраться, и тех, кто любит больше историю. Но есть те, кто совмещает.

— Как люди попадают «в этот мир»?

— Это целая субкультура. Причем очень многообразная, и люди в нее попадают по-разному. Наверное, самое популярное, это через романтические, исторические или фэнтезийные произведения, в которые человек погружается, переживает себя как некий персонаж, и потом заходит чуть дальше, чем взять в руки катану. Он хочет погрузиться глубже, посмотреть, как все устроено.

Каждый находит что-то для себя: кто-то историю учит, кто-то выпить ездит, кто-то походы любит, кому-то подраться хочется, получить порцию общения. Там много парней, много девушек, и так далее. Плюс – это фетишизм, конечно же. Шмотки, оружие, доспехи, – ты все это долго собираешь, надеваешь, такой красивый приезжаешь на фестиваль. Только у тебя меч не просто косплеевский, у тебя есть исторический источник на твой «косплей». И это хороший тон, когда он у тебя есть.

— Это своеобразная игра для взрослых людей?

— Не всегда игра. Это в том числе игра. Кто-то просто приезжает подраться, роль ему неинтересна, он получает удовольствие от того, что берет в руки макет полновесного оружия, у него есть хорошая пассивная защита, и он просто отрывается на полную. И рядом с ним еще сотни человек таких же. Всё! Законно, доступно, безопасно, и людям нравится.

— Красиво.

— Да, если ты хорошо это делаешь, собрал отличный костюм, то еще и эстетически приятно.

— Какое удовольствие ты находишь в этом? Можешь выделить что-то одно?

— Нельзя сказать что-то одно. Я как та мудрая Даосская свинья.

«Почему, свинья, когда ты ешь еду, еще стоишь копытцами в ней и чавкаешь?»

«Потом что, когда я ем еду, я хочу не просто почувствовать вкус еды, я хочу еще ощущать ее запах, чувствовать ее своими копытцами и всем телом погружаться в нее».

— Интерес к ролевым проектам, hand-made активно растет. Чем это вызвано?

— Да все очень просто. Все большим обесцениванием онлайн формата и желанием переходить в оффлайн. Я сам какое-то время был погружен в онлайн игру. Но все это было бы неинтересно, если бы у меня не было возможности социализироваться и контактировать со своими друзьями. Я бы не стал сидеть с ними все время онлайн с учетом того, что мне нравится коммуникация. Здесь есть прямая возможность, не отходя от персонажа, совместно с друзьями, погружаться в некое действо, отдыхать, переключаться, менять сферу деятельности. И это еще и игра живого действия.

Здесь и косплей, и ролевые игры, и реконструкция. Ты что-то создаешь, участвуешь в приключениях, присутствует элемент фетишизма, развивается воображение, коммуникация, плюс какие-то игры внутри игр существуют. Для ребят это новый интересный мир, причем, несмотря на то, являешься ли ты серьезным менеджером, дяденькой с семьей, малолеткой. Вы на равных условиях можете отыграть. Вы ограничены лишь своей фантазией, а также количеством вложенных средств и времени.

— Только фантазией? В одном из интервью ты сказал, что полная амуниция рыцаря может по стоимости доходить до 1 млн рублей.

— Скажем так, сейчас собрать латный доспех – это от 300 тысяч рублей. Если мы говорим о конном рыцаре вместе с полным снаряжением, то сумма доходит до миллиона рублей. В Европе и Америке это гораздо дороже стоит. У нас цены на доспехи значительно ниже, примерно раза в три. Это активно развивающийся рынок, пока еще местечковый.

— Доспехи производятся в маленьких мастерских одним мастером?

— В мастерской может работать 10 человек. Да, это маленький бизнес.

— Если говорить о костюме без доспехов, какая примерно стоимость?

— Простой костюм из костюмерки может стоить тысяч 40, может чуть побольше.

Что такое реконструкция? Это, условно, метод воссоздания какой-либо культуры. Чем измеряется реконструкция? Степенью условного приближения. Ты можешь реконструировать просто внешний облик, можешь реконструировать материалы, методику изготовления, крашения. И глубже погружаться. Ты можешь подстричь овцу и сплести эту шерсть, а потом на домотканом станке все это сбить. Это еще глубже. Можешь взять родной пояс к этому костюму 17 века, купить его на аукционе, дополнить им свой образ, или сделать модель и отлить пряжки.

Костюм солдата Преображенского полка 18 века будет стоить уже за 80 тысяч. С оружием – под 200 тысяч.

— Здесь свои ценности, свои нюансы?

— Все на уровне фетишизма.

— Со временем затягивает все сильнее?

— У всех по-разному. Кто-то делает минимальное, необходимое для образа, и коммуницирует. Кому-то нравится именно воссоздавать. Он даже на фестиваль не ездит: просто сделал себе классный костюм, надевает его дома перед зеркалом и получает эстетическое удовольствие. Все зависит от человека.

— 12 июня состоялся фестиваль «От Руси до России». Он не является ежегодным?

— Нет. Такой фестиваль впервые проводился. Это мероприятие сделано по заказу комитета по Молодёжной политике.

Гос. заказы – это крутой механизм, с точки зрения популяризации реконструкции в стране через ивенты. Это одна из движущих сил.

— Обратила внимание, что среди участников фестиваля, был, в том числе, театр Reineke. В прошлом году в Выборге они представляли уличный средневековый театр и выступали в роли шутов. Но в данном случае они выступили в образе скоморохов и в иных костюмах. Не было ярких шутовских нарядов, характерных для средневековья.

— Да, они изменились. Участники театра перешивали костюмы, образы были собирательными.

Но уличные артисты, как никто иной, хорошо понимают, что нельзя обмануть зрителя, необходимо полностью перевоплощаться. Ты же не ходишь в трех спектаклях в одном костюме. Также и они.

— Суть театра осталась прежней, в частности, в отношении взаимодействия со зрителем?

— Конечно. Это уличный импровизационный театр. Они участвовали с ведущими в показательных выступлениях, работали как аниматоры на площадке, взаимодействовали с людьми.

Сильные артисты!

— Что тебе лично понравилось?

— У меня предвзятое отношение. Лично мне нравится «Fumo Rosso», с точки зрения сценической программы: это музыканты, которые играют на струнных инструментах рок-хиты. Александр Маточкин – сказитель. «А где все?» — фольклорный ансамбль. Хэдлайнер фестиваля — группа «Сколот». Барочные и нарядные «Mon Plaisir». Два блока программы были совместно с шутами.

В целом этот фестиваль был про атмосферу: присутствовали различные моменты, связанные с историей.

— Олег, какие выводы после проведения фестиваля ты для себя сделал? Что получилось, какой новый опыт появился? Какие нюансы будут учтены в будущем при подготовке следующего подобного мероприятия?

— Мне понравилась сама идея формата фестиваля, то есть, компиляция различных направлений в формировании государственности России на ее разных исторических этапах. Фестиваль получился именно с интерактивными станциями, удалось осветить и религию, и культуру, и войну, и огромное количество аспектов, которые получилось выразить в разных интерактивных зонах. Главное состоит в том, что мы снабдили станции всевозможными стендами с текстовой информацией, которая помогала раскрывать каждую станцию по отдельности.

Удивительным для меня стало то, что «зашел» лекторий. На иных фестивалях у нас этот опыт не получался. Здесь же лекторий был постоянно полон, зрители очень активно участвовали в общении с историками по различным тематикам. Это оказалась отличная площадка, которую хочу и далее развивать. Данный формат показал себя очень достойно!

Понравился опыт театра Рейнеке, который выступил в новом для себя амплуа. Актеры подготовились, сделали творческий эксперимент и выступили очень успешно. Они совместили опыт профессиональных уличных актеров с прекрасным отыгрышем, историков и знатоков фольклора, у которых было очень атмосферное текстовое наполнение и аутентичные музыкальные инструменты. Все вместе это погружало, завлекало, было необычно, ново, хотя полностью основывалось на фольклоре. Получилось то, чего я раньше нигде не видел. Ребята большие молодцы, буду им всячески способствовать в данных начинаниях.

Отдельно хочется выделить, что каждая интерактивная станция, по сути, – это маленькое мероприятие. Где-то есть обычная механика, допустим, обычная стрельба из лука. Задача состоит в том, чтобы дать всем выстрелить и сделать это безопасно. Но при этом каждую станцию, как я теперь понимаю, надо выстраивать по административке, заниматься её насыщением: выстроить логистику зрителя на ней, высчитывать проходимость, давать аниматорам различные формулы взаимодействия со зрителем, а не отдавать это на их откуп, на их профессионализм. В каждом отдельном случае необходимо людей готовить. Обычно этого не происходит. Но, выстраивая различные ролевые модели, сценки, отрабатывая различные формы взаимодействия, можно более успешно увлекать зрителя, вызывать у него те или иные эмоции, соответственно, продумать необычные формы подачи материала, которые заставляют фиксировать внимание зрителя на материале и подстегивают эмоциональное вовлечение. И это прикольно. Единственное, что это достаточно большой пласт работы по линии администрирования и режиссуры. В следующий раз хотелось бы уделить ему отдельное внимание.

Ну, и плюс, мне очень понравилось выставлять не только аниматоров, которые обеспечивают механику на интерактивах, но и ставить на подобные станции тематических персонажей, как мы и сделали, которые занимаются сугубо вовлечением и подачей тематического контента.

— Приведи, пожалуйста, пример с такой станцией.

Допустим, лавка, в которой сидит купец. Его основная задача – это создавать атмосферу. Он рассказывает про свои товары: где он их добыл, купил, сколько они стоят на деньги, допустим, 13 века. Он пытается продать товары, но не за реальные деньги. Здесь важен сам процесс торговли со зрителями, это некое маленькое шоу на отдельной интерактивной станции. Это прикольно, это завлекает зрителя, заставляя его окунуться в демонстрируемую эпоху.

На интерактивных станциях все, как правило, обучают навыкам. Но, на мой взгляд, не менее важно дарить эмоции и атмосферу.

Также считаю информационные стенды успешным решением, когда каждая станция имеет свой стенд с историей, с различными историческими справками, с иллюстрациями, которые позволяют больше узнать и погрузиться в эпоху.

В связи с тем, что один аниматор на большой поток зрителя не в состоянии отработать должным образом, он может работать только индивидуально или с небольшой аудиторией, стенд помогает больше информировать зрителя. Получается некий учебник с «физической» демонстрацией материала.

Понравилось заниматься режиссурой этого мероприятия: это было новое для меня амплуа, как и формат с компиляцией артистов, музыкантов, мастер-классов и так далее. Обычно мы все же больше склонны к турнирному формату, где у нас есть боевое взаимодействие, и шоу выстраивается вокруг него.

Здесь же это обычный формат, общепринятый, но, с другой стороны, нам удалось насытить его нашим духом истории, привычным фестивальным духом. На мой взгляд, получилось успешно. Буду пробовать себя в этом направлении ещё. Особенно интересно в это погружаться при отсутствии профильного образования. (Улыбается). Я стал больше понимать проблематику режиссеров, работающих на наших мероприятиях.

— Поговорим немного о фестивале «Майское дерево», который также про атмосферу и некое погружение. (Прим. корреспондента – фестиваль 2023 года прошел 27 мая)

— Это ламповый фестиваль для определённой тусовки, его можно  хорошо прокачать, но для этого нужно внести ряд организационных изменений. Во-первых, бюджет увеличить, во-вторых, делать программу таким образом, чтобы, приходя на фестиваль, ты никогда не мог посмотреть всего. Чтобы у тебя элементов с «вау эффектом» было столько, чтобы они друг на друга наслаивались, и ты бы не мог, пробыв на одной площадке полчаса, не пропустить что-то на другой. Тогда это будет завлекать, как карусель.

— Когда тебе хочется посмотреть все и разом…

— Да, да! И начинается фестивальное шатание. Вот это прикольно. Но это требует определенного бюджета, потому что появляется много площадок, зон, наслоений. Тогда ты погружаешься в фестиваль и, как в жерновах, мелешься в нем, можешь и 4, и 5 часов в этом состоянии находиться. И уезжаешь ты в классном настроении, а не в таком, когда за час все посмотрел и ушел. На «Майское дерево» люди приезжают за атмосферой, музыкой и общением

— На «Майское дерево» приезжают целенаправленно. А на фестиваль 12 июня зрители приходили потому, что день России, выходной день, а не потому, что они хотели побывать на конкретном мероприятии?

— Ну нет, многие приходили, потому что это классный фестиваль. Но, еще раз повторюсь, восприятие мое, как организатора фестиваля, и как зрителя, это две разные вещи. Я понимаю, как должна работать машина фестивального ивента, какие могут быть фишки, которые могут увлечь зрителя, и потребность зрителя просто провести выходной день. Зритель может прийти на полтора часа фестиваля и получить удовлетворение, а я, как организатор, могу не получить удовлетворение от мероприятия, но от его окончания в большей степени. Но есть фесты, где ты понимаешь, и как организатор, что ты сам хочешь все посмотреть. Это тот редкий случай, когда и работа, и хобби сливаются в одно. И это то, что заставляет тебя продолжать этим заниматься.

— Сейчас ты занимаешься параллельно иными проектами?

— Да, у нас команда занимается мероприятием в Выборге, которое пройдет 8 июля – слетом ИСБ и Выборгским рубежом. Это непростой фест, но интересный. Там есть ряд показателей, которые будут выдающимися. И для нас, как для команды, это шаг к росту, поэтому и делать интересно.

Слет длится с 6 по 8 июля, будет около 1 тысячи ребят со всей России, устроят одно из крупнейших бугуртных состязаний. Крупнее просто нет нигде.

 — Этот фест можно посетить в качестве обычного зрителя?

— Конечно, все открыто. 8 июля будет проходить Битва Хоругвей, на поле сойдутся где-то 250 на 250 человек. Это будет крупнейший бугурт в мире. Плюс будет фест на Петровскую эпоху, тоже 8 июля в Выборге.

Я сам хочу выйти подраться, но 100 лет не надевал доспехи.

— Что запланировано после 8 июля?

— Следующим будет мероприятие «Средневековые дни в Выборге». Это наш традиционный фестиваль в замке, на котором будет происходить «Турнир Святого Олафа» – ежегодный бой латников на 8 видах оружия, когда рыцари соревнуются по различным правилам. Здесь мне нравится максимальная демократичность этого направления. Ты можешь бросить вызов каждому, по любым правилам и на любом оружии. Если тебе бросят вызов, то можешь отказать. У тебя есть возможность выбрать соперника себе по душе, по уровню подготовки, на том оружии, которое тебе комфортно. Это такое состязание для джентльменов без какой-то цели. Там есть призы, но… кто какие себе цели ставит: просто провести интересно время или заработать призовой топор, к примеру.

— На каком оружии тебе комфортно сражаться?

— Я – алебардист… был раньше. (Смеется) Мне нравится колоть, потому и пики. До появления огнестрела, на мой взгляд, одно из самых практичных видов оружия. Короче, нравится колоть людей. (Улыбается)

— У меня сейчас ассоциации с Владом Цепешем, прозванным Колосажателем, возникли.

— Да, да, да.

Это очень динамичная дисциплина, и можно быть в достаточно легком обмундировании, весьма подвижном, и при этом эффективно действовать на поле.

— Приведи, пожалуйста, пример из своего опыта сражений, когда были реальные травмы?

— Вот этот мизинец (показывает палец) у меня смотрел в другу сторону, он был сломан пополам, перелом со смещением. Его сломали алебардой пополам по причине того, что у меня мало было на тот момент тренировок, плохое снаряжение, кисть не была защищена должным образом, то есть пластинка на перчатке отлетела, и не была починена. Такого допускать нельзя.

Поэтому сейчас у нас очень серьезный, особенно в спортивных дисциплинах, контроль за этим. Каждый человек проходит осмотр перед выходом на ристалище, проверяется снаряжение, оружие чипируется, взвешивается, проверяется на наличие заточки, заострений. Если оно есть, тебе дают болгарку и заставляют спиливать. Если оружие просто тяжелое, то не дается допуск. Такой подход направлен на то, чтобы обезопасить наших участников. Если ты хорошо подготовлен, у тебя хорошее снаряжение, у твоих соперников оружие проходит допуск, травмы минимальны. В боях 150 на 150 человек в Сербии травм не было вообще, за исключением одного растяжения, и кто-то перегрелся.

В боях 5 человек на 5 травм было больше, в основном, разрывы крестообразных связок: колени страдают, опять-таки, при плохом снаряжении и при плохой подготовке.

— На этой позитивной ноте предлагаю завершить наш диалог. Все желающие сами все смогут увидеть 8 июля в Выборгском замке.

Алена Шубина-Лис специально для MuseCube