Театр города М. лейтмотивом этого сезона обозначил свет внутри, и спектакль Даниила Обухова по пьесе Олжаса Жанайдарова трагифарсом (пусть и с «элементами комедии и трагедии») вопиет о необходимости своевременно слушать и слышать своего партнера.

Дебют. Миттельшпиль. В дамки или размен?

Можно ли пять лет перечеркнуть за месяц? Да, если случится трагедия. Сколько времени нужно, чтобы черный и белый перестали быть ахроматическими? Пара недель, потом трагедия через фарс выйдет на орбиту несмешной комедии. Что приходит на смену контрастным смешанным краскам? Слабость звучит как серость, но это слишком печально, а поэтому неминуемо приведет к трагедии, если не…

«Распад» начинается задолго до того, как первый зритель перешагнет порог камерного зала: каких-то полтора часа — и универсальный кликбейт, «богемные» сигареты, беспочвенная ревность и осколки памяти разбиваются о будничные интонации и скороговорку провизора, любимая женщина становится белым шумом, а любой шум рано или поздно выводит из себя и должен быть устранен.

Запирание.

Что надломило Олю, потерявшую семинедельную беременность? Почему от знакового «ОК» отвалилась и укатилась одна из букв? Могла ли устоять другая? Была ли у Кости возможность сделать правильный выбор? Едва ли…

Можно ли быть жертвой обстоятельств, имея в руках гильотину? Можно ли стать сильным, превозмогая слабость? Оля или Костя? Белый или черный? Дарья Косова или Глеб Косихин? Почему партнеры стали соперниками на шашечном поле? В этой безумной партии, как в жизни: правила простые, а игра сложная. Любая граница — роковой предел.

Эндшпиль.

Любопытно, что в спектакле (как и в пьесе) главный рассказчик — Костя. Это его глазами и мерами времени мы видим и оцениваем происходящее, это его нравственность не тягается с моралью, а потому галоперидол, циклодол, хлорпротиксен ставятся на чаши весов с алкоголем и феназепамом, меняют черный на белый и ниспосылают «Медовик», который становится спасительным воспоминанием в текущем фармакологическом безволии.

Спектакль говорит о страшных вещах — оглушает, но не убивает — заставляет думать, а не впадать в истерику: он не содержит свет, но призван отыскать этот свет в каждом сидящем в зале. Задача зрителя здесь — не отмахнуться, а осознать; не зажмуриться от ужаса и брезгливости, а открыть пошире глаза и протянуть своевременную руку помощи близкому, в ней нуждающемуся.

В этом вынужденном послевкусии и есть недозвучавшая кода: спектакль не дает морали, он предлагает найти ее в себе.

Как шашка становится дамкой — так мораль исходит из нравственности. Все мы — оли и кости, но только вместе мы становимся окей.

Ольга Владимирская специально для MuseCube

Фоторепортаж Анастасии Фолманис можно увидеть здесь