4 декабря на новой сцене Александринского театра показали «Выбор» совместный проект Александринского театра и инженерного театра «AXE». Идея и постановка Максима Исаева и Павла Семченко

Инженерный театр AXE представил новый спектакль по мотивам романа «Преступление и наказание». Ключом к спектаклю является фраза «Самая лучшая минута, нельзя лучше и выбрать!», возникающая у Свидригайлова перед принятием самого сложного в его жизни решения. Весь спектакль представляет собой затянувшийся перформанс, с той только разницей, что театр, использовавший в основном открытые пространства для своих постановок, переместился в новое здание Александрийского театра, предназначенное специально для визуальных спектаклей. Освоившись на театральных подмостках, инженерный театр АХЕ уже не встраивается в городскую архитектуру, а подстраивает сценическое пространство под себя, воплощая самые смелые идеи постановщиков.

Абсолютно безликая сцена приобретает разнообразные формы, раскладывается и моделируется как конструктор, меняет цвет и очертания. В начале спектакля сцена и зрительный зал не имеют четкой границы, зритель попадает в пустое и темное помещение. На сцене появляется Достевский и «творит», перемещая различные предметы, запутываясь в собственных рукописях. В какой-то момент за спиной у Достоевского возникает Свидригайлов, притаившийся под связкой виолончелей. Достоевский «передает» Свидригайлову власть над сценической реальностью. Все тут же наполняется шорохами и звуками. Реальность Свидригайлова – это пространство сомнений и метаний. Достоевский позволяет наполнить его мыслями и чувствами своего героя, решившего, что наступила «самая лучшая минута» для его выбора.

Выбора между жизнью и смертью.
В этот самый сложный, казалось бы, момент, у Свидригайлова возникает множество видений, мыслей, тут же, на сцене, они обретают свою форму. Зрительный зал наполняется шепотом, и невозможно определить, шепот ли это за стенами или же шепот мыслей у него в голове. Внезапно возникает «светлый, теплый, почти жаркий день», сцена становится белой. Звучит монолог:
«Полы были усыпаны свежею накошенною душистою травой, окна были отворены, свежий, легкий, прохладный воздух проникал в комнату, птички чирикали под окнами, а посреди залы, на покрытых белыми атласными пеленами столах, стоял гроб. Этот гроб был обит белым граденаплем и обшит белым густым рюшем. Гирлянды цветов обвивали его со всех сторон. Вся в цветах лежала в нем девочка, в белом тюлевом платье, со сложенными и прижатыми на груди, точно выточенными из мрамора, руками. Но распущенные волосы ее, волосы светлой блондинки, были мокры; венок из роз обвивал ее голову»…

Невозможно понять, почему беспринципному и циничному Свидригайлову Достоевский приписывает настолько яркие образы? У человека со стертыми понятиями добра и зла выбор делается в пользу самоубийства, самоубийства как выхода и очищения.
В некоторых сценах спектакль сопровождается видеорядом, усиливая ощущение сомнений и метаний главного героя.
Свидригайлов берет в руки ленты, каждая из которых привязана к одному из актеров символизирующих мысли (видения), пытаясь их удержать, но они отчаянно сопротивляются, поднимаются над ним, погружая его в темную пропасть.

Спонтанность сцен не дает зрителю расслабиться, заставляет вздрагивать от неожиданности новых эмоций, передаваемых яркими и сложными образами. Несмотря на то, что новая сцена Александринского театра специально создана, для многомерных визуальных спектаклей, постановке как будто не хватает воздуха, замкнутое пространство не дает того ощущения свободы, создаваемой открытой площадкой. Это становится ясно, когда в конце спектакля экран раздвигается и за ним возникает типичный Санкт-Петербургский двор, со светящимися окнами жилых домов, сцена словно преображается и оживает. В отдельных сценах постановщики «заигрываются» с необъятными техническими возможностями новой сцены, создается ощущение, что не техника работает для спектакля, а постановщики пытаются вместить в короткий спектакль как можно больше спецэффектов.

Визуальный спектакль, перформанс– это личное переживание для каждого зрителя. В этой постановке каждый может увидеть нечто особенное, непередаваемое словами.

Галина Супрунович, специально для MUSECUBE

Фотографии Александры Хохловой смотрите здесь