«Так возможно, так близко…»: музыка сердца от Санкт-Петербургского театра ЦЕХЪ в рамках фестиваля «Биеннале театрального искусства. Уроки режиссуры».

Есть спектакли, о которых не хочется говорить. О которых возможно даже молчать трудно: так не хочется спугнуть эту легкую, тонкую атмосферу – между последним актерским вздохом на сцене и аплодисментами. Есть такие постановки, которые меняют воздух вокруг, которые словно лекарство от серой будничной жизни: меняют внутри зрителя все, не только настроение, но и мировоззрение, ощущение от жизни, как будто бы даже состав крови, разливая по телу любовь.

Увидеть хотя бы раз в жизни подобный спектакль – это зрительское счастье. В рамках фестиваля «Биеннале театрального искусства. Уроки режиссуры», проходящего при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, на малой сцене театра им. Маяковского был представлен спектакль «А счастье было так возможно…» петербургского театра ЦЕХЪ.

Несмотря на название, взятое из Пушкина, это – Чехов. Причем не тот Чехов, покоривший все театральные подмостки мира, не Чехов-драматург, а Чехов-прозаик. Чеховская проза не менее драматична, особенно в неожиданно найденном фокусе двух режиссерских взглядов: Виктора Бугакова и Александры Мамкаевой. В основе спектакля четыре чеховских рассказа: «О любви», «Дом с мезонином», «Рассказ госпожи NN», «Шуточка». Они объединены настолько ладно и цельно, что получился настоящий спектакль-монолит с очень точной идеей: счастье, которое так и не сбылось. Любовь, которая не свершилась. Чувства, которые обрубили в расцвете лет – неслучайно на сцене появятся обрубленные бревна деревьев, которые служат и стульями, и иногда даже столом, а иногда и расходным материалом. Так рубит в буквальном смысле эти чувства, например, Лидия из «Дома с мезонином».

Невозможно выделить ни одну из историй: вместе они составляют замысловатый тетраптих (почти что времена года!), в каждом из которых солирует один герой, вспоминая о несбывшейся любви. Так же невозможно выделить ни одного артиста: так слаженно работает этот механизм, ансамбль, оркестр. Оркестр в прямом смысле на сцене весь спектакль: гармонь, ионика, бубен, контрабас, балалайка, гитара, и конечно, пианино. У последнего в постановке много ролей: в «Шуточке» он вообще становится снежной горкой и местом признания.

Создателями спектакля создан еще и очень точный музыкальный лейтмотив: городской романс «Кого-то нет, чего-то жаль…», в различных вариациях исполняемый на сцене: и инструментально, и а-капелла, и на полную цыганскую катушку.

Это точно, по-чеховски, с четким попаданием в образы, детали, эпоху и настроение. Это и смешно, и грустно. На сцене передана полная палитра чувств, оттенков и цветов краски, в которой перемазались Художник и Мисюсь. Это о том, как легко потерять и спугнуть самое главное. Счастье – как бабочка. Музыкальный, нежный, оригинальный, задорный, трепетный спектакль, но при всем при этом, глубокий и искренний. Он как будто о том, что любовь – это музыка сердца, а несбывшаяся любовь музыка непременно в миноре, но в миноре светлом.

Здесь все на месте: текст, задумка, воплощение, режиссерские находки, музыкальность, но самое главное – горящие глаза всех артистов, полные надежды, искренности и веры в то, что они делают. От таких глаз оторваться совершенно невозможно. Кажется, петербургскому театру ЦЕХЪ удалось создать настоящее искусство.

Юлия Зу специально для Musecube