«Здесь ничего не стоит и Пушкина воспеть, и в вечность плюнуть.
На одном дыхании».
Валерий Семеновский, 1999г.

Спектакль, поставленный по мотивам романа «Мелкий бес» Ф. К. Сологуба, появился на Новой сцене Александринского театра относительно не так давно – 15 января 2022 г.

На первый взгляд, он ничем не примечателен – здесь нет ярких вывесок, декорации довольно минималистичны, даже всё сценическое пространство выдержано в строгих контрастах чёрного и белого. Только бюсты классиков цепляют взгляд вошедшего зрителя, заставляя лишь догадываться об их дальнейшей функции.

Достаточно хотя бы единожды посмотреть трейлер, чтобы понять, что происходящее на сцене будет гротескным, хлёстким, а действующие лица едва ли будут скупиться на слова и прибегать к полумерам.

Открывает действие интригующая музыка Николая Островского, которая и задаёт тон всему спектаклю. Это первая из работ режиссёра Никиты Кобелева в стенах Александринского театра и нельзя не заметить, как ловко он оперирует приемами воздействия на восприятие зрителя: игра со звуком, тембром, изменение тональностей, решения мизансцены – это всё будет лишь сильнее закручивать фабулу, увлекая за собой дальше вслед за текстом пьесы Валерия Семеновского.

Не сразу понятно, почему женщины так тянутся к главному герою пьесы, преподавателю изящной словесности Ардальону Борисовичу Передонову. С удивительной тонкостью цитируя литературных классиков, он не слишком подбирает слова в общении не только с противоположным полом, но и людьми в целом. Для него ничего не стоит плюнуть женщине в лицо, открыто манипулировать ею и увидеть какую-то значимость в человеке исключительно тогда, когда это сочетается с его главным стремлением – повышением до инспектора.

Ценность человеческих отношений нивелируется, превращается в фарс не только для него, но и для всех окружающих. Все пытаются кому-то что-то доказать, не имея ни малейшего представления о ценностях друг друга. В какой-то момент даже плевки и брызги опрокинутого на белоснежную декорацию кофе воспринимаются совершенно естественно.

Впрочем, не нужно искать причин, чтобы оправдать выбор Варвары. И даже не потому, что маленький провинциальный город по Георгу Зиммелю предполагает отсутствие выбора и повышенную глубину связей. Если присмотреться, дополнительных мотивов и быть не может. Остаётся слушать, ощущать и впитывать в себя сгущающуюся экспозицию спектакля.

В этом постмодернистском пространстве лица говорят куда больше, чем выразительные цитаты Пушкина или Державина. Очень интересно наблюдать за Ольгой Белинской в роли Преполовенской. Как она отводит взгляд, как закуривает, когда все вокруг поддаются панике, как она играет со смыслами, чувствами, даже травмами. Как демонстрирует свою сексуальную раскрепощённость. Её эмансипация это уже не протест, это – стиль жизни. И ей настолько веришь, что не возникает ощущения возвращения к реальности даже тогда, когда она вступает в диалог с залом – театр никуда не исчезает.

Персонаж Ивана Ефремова получается таким пугающе-органичным, что в какой-то момент  возникает мысль – а игра ли всё это? Цепляет взгляд его ломаная пластика, угловатые движения, панические припадки на подкашивающихся ногах, едва удерживающихся на деревянной стремянке. Он буквально не знает куда деться от тревоги и страха, а страх его такой же фантомный, как и вымышленная «недотыкомка».

Невозможно не понять, что спектакль выстроен на контрастах: только заканчивается бранная речь и истерические визги, как на сцене появляется Саша Пыльников с его трогательной неловкостью, путающейся речью и несвязным флиртом, куда больше напоминающим робкую попытку в адаптацию, чем попытку завязать отношения с куда более нескованной Людмилой.

Вот и Коковкина в исполнении Марии Кузнецовой смотрит на них осуждающе, противопоставляя всему аморальному символ добродетели и почти что консервативной порядочности.

Символичны заимствованные театром кинематографические приёмы: неоднократно изображение на экране дополняет сцену, отражает смыслы, надежды, страхи действующих лиц. Спектакль остаётся стилистически целостным, даже когда в кульминационных сценах появляются яркие контрасты, а пол застилается белоснежными осколками.

Не сразу улавливаешь, что «тварь» в контексте романа – это отнюдь не клише и не оскорбление. Обретают смысл строки Державина про «сосредоточие живущих», уподобляя понятие английскому «the creature». Как объясняет Никита Кобелев, мелкий бес – это то, что есть в каждом из нас. Выпускать ли его наружу или прятать глубоко на задворках души – остаётся личным выбором каждого. Именно потому невозможно рассматривать спектакль под углом разделения на условно хороших и плохих персонажей. Они просто такие, какие они есть.

Даже непорочный Саша Владимира Маликова сдаётся и принимает правила игры, поддаётся соблазну и несомненно испытывает удовольствие от всего, что с ним случается.

Во втором акте реальность неожиданно переворачивается с ног на голову. Она становится ещё более карикатурно-гротескной, но никакого разрешения так и не происходит. Текст почти полностью состоит из цитат русской классики и уже после первых минут понимаешь – ничего не изменилось и едва ли уже изменится. Даже если Передонов будет носить кофе в зубах и стирать колени перед дамами, Варвара упражняться в эмансипации, а нимфетка Людмила вдруг решит выйти замуж  и остепениться.

Не случайно выбрана профессия главного героя, как и не случаен выбор цитат про русскую ментальность. Наглядным становится ханжество образованности, где в обществе постыдно протянуть руку помощи, но сложно пройти мимо, когда кто-то допускает грамматическую ошибку . Необходимо показать, что ты не даром горбатился на пятёрки, поддержать иллюзию состоятельности, даже если не смог найти хорошую работу, на которой не только эфемерной графине, но и простым коллегам до тебя нет дела.

Литературные символы разбиваются вдребезги и «Тварь» предлагает пространство, где социальные роли – не более чем маски, а иллюстрируемая обыденность – всего лишь игра, в которой каждый держит свою внутреннюю тварь на поводке разной длины.

Богдана Первозванная специально для Musecube