В московском театре «Модерн» поставили Паоло Коэльо, его на весь мир прогремевшую повесть: «Вероника решает умереть». Даже сама по себе идея такой постановки представляется уникальной, поскольку едва ли где-то ещё существует спектакль по прозе этого неоднозначного, но весьма чтимого и читаемого писателя.

Для того, чтобы понять подоплёку этого неожиданного замысла, нужно знать режиссёра Юрия Грымова: его умение находить вовсе не драматургический материал, «вынимать» из него самую сердцевину и выносить на сцену собственный рецепт подхода к авторской идее. Режиссёра не интересует то, что лежит на поверхности, что без труда считывает каждый. Получаются спектакли с глубинным подтекстом и пространством мыслей и чувств, выстроенным постановщиком и его зрителями на фундаменте собственного опыта и способности к сопереживанию и анализу. Спектакли, которые нужно не смотреть, а проживать вместе с актёрами.

«Вероника решает…» превосходно укладывается в эту схему. Это воистину личное, авторское, бередящее. Сюда вложена душа художника: сомневающаяся, трепетная, рвущаяся в недоступные, а порой и запретные дали. Спектакль вопросов к самому себе и к миру. Вернее, к обществу, сотворившему мир удобный, незыблемый, единственно возможный для живущих в нём. Для тех, кто вырывается за рамки принятого и понятного, уготованы «резервации», где они могут существовать среди себе подобных и не будоражить всех остальных.

Сразу хочется остановить тех, кто будет вытаскивать из спектакля в первую очередь привязку к политической актуальности. При желании найти можно всё, настолько многогранны заложенные в постановку смыслы. Их многослойность пирамидальна, и к верхушке пирамиды ближе не временное и частное, а мировоззренческое и вечное.

Оттолкнувшись от идеи писателя, постановщик сделал всё по-своему. Знатокам романа хочется посоветовать не спорить и сравнивать, а просто забыть книгу и погрузиться в спектакль. В нём нет конкретики места действия, поскольку всё происходящее относится ко всем на Земле «здесь и сейчас». Есть другие существенные и крайне важные для восприятия спектакля отступления от оригинала прозы. Над ними хорошо размышлять после просмотра, когда приходит время оценки, внутренних разборок и понимания,что же хочет донести до зрителей автор постановки.

Разумеется, никакой оригинальный взгляд на произведение не даёт права на его ломку или покушение на сюжетную основу. Поэтому Вероника (Анастасия Сычёва) у Грымова в действии внешнем и внутреннем остаëтся Вероникой Коэльо. Она попадает в тенёта жёсткого кризиса — как среднего возраста, так и несогласия с собственным образом жизни, с несостоятельностью в божественном предназначении, с нелюбовью. Эта Вероника старше книжной предшественницы, она будто бы повзрослела, но до конца не решила свои детские проблемы. Отсюда еë обиды на строгую, но любящую мать, такие, по сути, подростковые, но зачастую свойственные всем. Ведь так легко обвинить родителей в своих проблемах, когда не сумел решить их сам!

Перед Вероникой, плавно и «по наезженной колее» прошедшей важные этапы жизни, вдруг открывается пугающая пустота прошлого и настоящего. Как канатоходец на бесконечном канате над пропастью, справа и слева она видит лишь зияющую бездну и решает, что будущее не менее бессмысленно, чем прожитое.

Вероятно, люди с более устойчивой психикой умеют справляться с такими проблемами, но Вероника оказывается натурой художественной и ранимой. Авторы повести и спектакля берут ситуацию крайнюю, когда такой человек не находит другого выхода, кроме самовольного ухода из жизни. Именно это заострение даёт им возможность обострить и главную идею произведения – если Бог наделил тебя даром и ты им не воспользовался, то ты не найдёшь себе оправдания во всю твою жизнь, как бы праведно и послушно ты её ни прожил.

Сюжет «набирает высоту», когда женщина, решив расстаться с жизнью, попадает в психиатрическую больницу. Только там выясняется, что это решение далеко не последнее в жизни Вероники, а пребывание в таком, на первый взгляд, неподобающем месте переворачивает жизнь не только самой героини, но и других пациентов клиники.

В больнице, пытаясь завершить начатое, Вероника постепенно понимает, что попала к своим. Не к психам, а к людям, которые не сумели жить по чужим правилам. Маленький универсум клиники полон индивидуальностей. У каждого есть своя история, и чем глубже знакомство с персонажем, тем яснее, что ни одного по-настоящему одержимого психическим расстройством там нет. В самом деле, с каких это пор в такое заведение попадают люди с паническими атаками, как Мари (Мария Орлова), или неудачами в личной жизни, как Зедка (Жанна Чирва)? Что делает там очевидный аутист, а вовсе не шизофреник Эдуард (Лев Смирнов)? И чем кому-то не угодил Седой офицер (Александр Борисов), бравый в профессии, но растерявшийся от потерь?

Отвергнутые обществом, «неудобные» люди имеют смелость остаться самими собой или даже, как Вероника, открыть себя заново. Борьба за право быть собой, за любовь, за внутреннее раскрепощение делает их более живыми, чем те, кто остался вне стен больницы. Такими, как Анна, мама Вероники (Надежда Меньшова), восседающая в инвалидном кресле с застывшим лицом, лишенная мимики и пластики движения. Или родители Эдуарда – Стелла (Любовь Новак) и Альберт (Леонид Трегуб), в любви которых остервенение в обожании сына граничит с тревожной фальшью, и непонятно, чего им хочется больше – выздоровления талантливого ребёнка или собственного спокойствия.

Контрастным фоном к яркому и выразительному миру «психов» служит потусторонний, символический мир египетских божеств: от ко всему безразличного, с коварной усмешкой на лице бога Солнца Ра (Дмитрий Бозин) до активного и язвительного царя загробного мира Осириса (Александр Мирлюнди). Вселенная египетских богов цветиста, но мертва. Она пытается управлять обитателями клиники, также, как это делает и окружающий их реальный социум.

Пациенты больницы сами расцвечивают свою утлую действительность. Эдуард пишет красочные полотна, Зедка не расстается с памятным красным платьем, Мари «освещает» всех уютным светом ламп. Им хорошо друг с другом, ведь «счастье – это когда тебя понимают».

Роль Вероники постановщик доверил актрисе Анастасии Сычёвой, чья тонкая пластика жеста, одухотворенность вкупе с экспрессией и умением к мгновенному и точному переходу эмоций буквально завораживают.

Блеснула на сцене «Модерна» и приглашённая из Театра на Юго-Западе актриса Жанна Чирва, исполнительница роли Зедки. Ее монолог – это «буря и натиск», не требующие даже и эффекта красного платья для привлечения внимания и нетерпеливых, дофинальных аплодисментов зрителей.

На пресс-конференции Юрий Грымов сказал, что сделал спектакль про то, что «жизнь прекрасна». В наше чрезвычайно сложное время напомнить об этом – лучшее, что может сделать режиссёр для своих зрителей.

Дарья Евдочук специально для Musecube

Фотографии Ирины Петровской-Мишиной можно увидеть здесь