У большинства любителей современной прогрессивной музыки Будапешт ассоциируется с фестивалем Sziget, гордо именующим себя «островом свободы». Определение более чем точное: это крупнейший европейский опен-эйр с более чем двадцатью сценами, на которых целую неделю проходят выступления групп на любой вкус и цвет, играющих в самых разнообразных жанрах от легкого попа до хард-рока, от ненавязчивого инди до жесткой экспериментальной музыки. Рассказывая о столице Венгрии, солистка «Детей Picasso» Гая, которая вместе с братом и коллегой о сцене Кареном переехала сюда еще в 2007, говорит о том, как привольно здесь живется музыкантам – главное иметь талант, голову на плечах и проявлять активность: политика венгерского правительства – в том, чтобы оказывать поддержку не однообразным эстрадным певунам и певуньям, как это происходит в России, а молодым независимым исполнителям, у которых есть харизма, способности, но не хватает собственных возможностей, чтобы продвигать свое творчество. Сами «Дети», кстати, уже получили там несколько грантов, несколько лет развивают свой сайд-проект Wattican Punk Bullet и живут припеваючи, при этом, конечно, трудясь не покладая рук.

Речь в этой статье пойдет, однако, не о Szigete и не о «Детях», которых просто нельзя было не упомянуть, рассуждая о музыкальной жизни города: Будапешт дружелюбен к самым разным артистам, которые часто приезжают сюда на гастроли и из других стран. Отправившись в столицу Венгрии на уикенд, мы, изучив список грядущих концертов, решили выбрать самый экзотический – выступление легендарной немецкой команды S.D.I., играющей забористый speed и trash-метал. Оказалось, исполнители сейчас дают большой тур, в рамках которого колесят по городам и весям перед очередной паузой в своей деятельности. Группа была основана в немецком городе Оснабрюк 1985 году, с 1992 прекратила свое существование, вновь появилась на сцене в 2014 году и снова собирается уйти в подполье. О том, почему, едва вернувшись, команда снова исчезает, а также о ее славном, но странном творческом пути рассказали Musecube вокалист и бас-гитарист Рейнхард Круз, барабанщик Ральф Маунерт и гитарист Рейнер Рейдж.

— 24 года о вас не было ни слуху, ни духу. Почему, отыграв всего два года, вы решили снова «уйти на покой»?

Рейнхард: — Это все из-за возраста. Когда ты молод, для тебя существует только музыка — нет семьи, работы, ничего… Ты только фокусируешься на творчестве, тебе не надо заниматься другими делами. Но сейчас все по-другому. У нас есть семьи, работа, и музыкой выходит заниматься только в свободное время. Так что мы решили теперь тратить его не на выступления, а на создание нового материала. Тур продлится до сентября, а потом мы будем репетировать свежие вещи: никому ведь не интересно просто реюнион-шоу, на которых звучат только заезженные до дыр композиции.

— Надеюсь, подготовка новинок не затянется на 20 с лишним лет, как в прошлый раз?

Рейнхард: — Я тоже на это надеюсь, но кто знает (смеется).

— Ваши фанаты не молодеют, да и вы тоже…. А вообще сейчас стало модно делать прощальные туры.

Рейнхард: — Если кто-то заявляет, что отправляется в прощальный тур, не факт, что он будет последним. Кит Ричардс, например, любит в последнее время называть каждый свой тур «прощальным» (смеется). Мы и хотим подготовить новый материал, возможно, выпустить новый диск, чтобы у S.D.I. были все основания снова выйти на площадку, а если свежей интересной программы не будет, то я не вижу в этом смысла.

— Хотелось бы услышать на альбоме и новые хиты, такие, как песня «Megamosh». Кстати, почему она стала такой популярной?

Рейнхард: — Все просто — это название танца треш-металлистов. Это дух треш-металла — ничего общего с поп музыкой… Это в атмосфере…Как-то мы сыграли «Megamosh» на концерте, и люди в зале просто сошли с ума. Мы поместили ее на альбом «Sign of the wicked». Это действительно хорошая песня о вечеринке, только о ней. Ребята просто хотят веселиться.

— У вас есть композиции с весьма игривыми названиями – «I wanna fuck you», «Quickshot»… Вы были «плохими мальчиками» в 90-е?

Рейнхард: — Мне было 20, когда я писал все эти песни. У меня был огромный интерес к сексу — для молодых людей секса всегда недостаточно. Ты всегда думаешь только об этом, пока не повзрослеешь. Ни о чем другом не думаешь и не волнуешься.

— А бурные вечеринки были?

Рейнхард: — Конечно! В 90-е мы жили настоящей рок-ролльной жизнью, это было мечтой любого молодого человека. Но, конечно, так было не всегда. В начале музыкальной деятельности у нас было не так много концертов. И обычно приходило не более 200 человек, поэтому мы не чувствовали себя рок-звездами. Хотя нам все равно было весело, даже когда музыкантов было больше, чем публики. А так — 90-е ассоциируются у нас со свободой, мы тогда были популярны в Чехии, Словакии, Венгрии. У нас были большие концерты. Потом, правда, для хэви-метала настали тяжелые времена, все стали интересоваться группами типа Nirvana. Тогда многие металлические команды распались или перестали выпускать альбомы, не чувствуя отклика.

— Если бы у вас была возможность, вы бы изменили что-то в своей истории, вернувшись на 20 лет назад?

Ральф: — Я бы уделял больше времени музыке. Сейчас у меня семья, маленькая дочь, работа, нет возможности с головой погрузиться в творчество.

Рейнхард: — Я бы постарался давать больше интервью, еще больше общаться с людьми в музыкальных кругах. Хотя я много тусовался. Помню, как рассылал демо-записи, а некоторые мне говорили: «У вас есть что-то жестче, тяжелее, быстрее?» Я подошел к Ральфу и попросил играть его так быстро, как он может. Тогда я получил возможность записать альбом, но на тот момент у нас не было гитариста….Мы не туровали в то время, только играли в Германии, не думаю, что нас принимали всерьез, и они правы. Мы сами не воспринимали свою музыку серьезно, хотели только веселиться и получать кайф от того, что делаем. Сейчас я понимаю, что все это еще и бизнес: мало быть просто способным музыкантом, ты должен быть и интересным собеседником для интервью, иногда даже хитрить — говорить людям то, что они хотят услышать.

— Почему вы не поете на родном языке, на немецком?

Рейнхард: — В 1986 метал был ориентирован на англо-говорящую публику. Тогда, насколько я помню, все пели только на английском. Когда Доро исполнила песню на немецком в конце 80-х, это стало событием.

— Можно ли сегодня зарабатывать себе на жизнь, играя металлическую музыку?

Рейнхард: — Да, если ты молод, но это продлится недолго. Такие взлеты, какие были у Metallica, в прошлом. Сегодня, если ты начинаешь играть метал, тебя, скорее всего, быстро забудут. Чтобы быть успешным, нужно иметь талант не только в музыке, но и в других областях – быть хорошим актером на площадке, уметь организовать ТВ-шоу… Как Джастин Тимберлейк в своем жанре. Тогда это сработает. А в металле я не могу припомнить ни одного артиста, который бы начал заниматься музыкой за последние 10 лет и стал мега-популярен. Конечно, исполнители пытаются что-то делать, пишут песни, ездят в туры, но это сложно, особенно, когда ты из такой маленькой страны, как Германия. Надо очень много выступать – давать по 60-70 концертов перед 300-400 людьми в зале, чтобы отбить аренду. Про индустрию звукозаписи говорить вообще бесполезно – диски сегодня не продаются. Так что я советую молодым начинающим музыкантам, пока не поздно, становиться учителями, почтальонами, лучше — бизнесменами, а творчеством заниматься в свободное от работы время.

— Чего бы вы пожелали своим поклонникам из России?

Рейнхард: — Избавьтесь от Путина. Мы вас любим!

Наталья МАЛАХОВА

Виктория ПЕТУХОВА

Автор фото — Zoltán Tusják