13 февраля со сцены театра «Мастерская» звучал Гимн царской армии «Вещий Олег». Артисты, переодетые в военную форму времен гражданской войны браво запевали:

Так громче музыка, играй победу,
Мы победили и враг бежит, бежит, бежит!
Так за Царя, Отечество и веру
Мы громко грянем троекратное ура, ура…

Боевой клич грянул только два раза, на третий солдаты застыли в безмолвном крике, предвещая, что победы не будет: в Гражданской войне нет победителей и проигравших, каждый остается побежденным. Так начался спектакль «Дни Турбиных» режиссера Григория Михайловича Козлова.

Булгаков начал работать над пьесой в апреле 1925 года, в основу сюжета легли его собственные воспоминания о событиях в Киеве в 1918-1919 годах, и уже в сентябре 1926 года премьера состоялась на сцене Московского Художественного театра. Режиссером постановки стал Илья Яковлевич Судаков, Художественным руководителем – Константин Сергеевич Станиславский. Через три года «Турбиных» запретили, обвинив автора в пропаганде белого движения. Говорят, последней каплей стало то, что во время сцены, где офицеры пьют водку и поют «Боже, Царя храни!» весь зал поднялся со своих мест и слушал Гимн Российской Империи стоя. Многие вытирали слезы. Через четыре года спектакль возобновили по приказу самого Сталина. Он посетил постановку более пятнадцати раз.

Времена изменились, и отношение к событиям того времени тоже. Появилось обыкновение идеализировать царскую власть и обвинять большевиков в развале государства. Но в постановке Козлова нет однозначно хороших или плохих, есть просто люди, которые в силу своих убеждений совершают те или иные поступки. Наверное, поэтому многие актеры исполняют не одну, а несколько совершенно противоположных ролей. Так Владимир Студеновский, играющий гетмана Украины, уже в следующей сцене становится главарем петлюровской банды, его сподвижники превращаются в белогвардейских офицеров. В конце концов, все сливаются в буйной, страшно – ритмичной пляске. И тогда становится ясно: в гражданской войне нет красного и белого, нет правых и виноватых, есть просто люди, которые борются за свою правду.

Главной музыкальной темой спектакля стал романс «То, что должен я сказать» А.Н. Вертинского, написанный в 1917 году после Октябрьской революции. Эта антивоенная песня не потеряла своей актуальности и в наше время: Борис Гребенщиков посвятил ее Афганской войне, Диана Арбенина — Чеченской. В спектакле она звучит два раза: один раз при появлении актера Евгения Шумейко, загримированного под самого Вертинского в его знаменитом образе Пьеро. Он, по одному забирая выстроившихся в ряд мальчиков кадетов, наглядно иллюстрировал звучащие слова:

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!

Второй раз она прозвучит в не менее горьком исполнении лидера группы «Аквариум»:

И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги – это только ступени
В бесконечные пропасти – к недоступной Весне!

«Алексею не нужно жертв, он принял присягу, но он не пустил мальчиков против Орды. Я бы так не смог, меня это восхищает», – комментирует Григорий Михайлович Козлов поступок полковника Турбина, распустившего свой дивизион прятаться по домам. Глядя на кадры кинохроники, мелькающие на экране в глубине сцены, где совсем молоденькие юнкера растворяются в опустевшем городе, полностью принимаешь поступок Алексея.

Помимо видеоинсталляций, декорации минимальны. Сценограф Михаил Бархин близок к аскетизму – светлые деревянные стены дома, слева вешалка для одежды и простая входная дверь. Большего не нужно. Актеры так точно и образно передают настроение происходящего, что нехватающие детали легко дорисовывает воображение: физически ощущаешь тепло и уют дома Турбиных, готового принять всякого, кому нужна помощь и поддержка.

Здесь, как и в спектакле «Тихий Дон», первой части эпопеи Григория Михайловича о Гражданской войне, страшная внешняя сила надвигается на привычный мир, безжалостно ломая старое и принося с собой недоброе новое. Личное счастье противопоставляется счастью общественному, личные интересы – интересам общим. Большое и малое так тесно связаны, что горе жены, потерявшей уважение к бежавшему мужу равнозначно горю армии, брошенной гетманом, а горе семьи, потерявшей брата, равно по своей сокрушительной силе горю народа, лишившегося главы государства.

Говорят, скучен театр, когда на сцене видишь не людей, а актеров. В «Турбиных» Козлова нет ни одного актера. Не Максим Фомин, играющий свою роль, а дворянин, с детства впитавший понятия чести и нравственности, полковник-артиллерист Турбин, находится на сцене. Рядом с ним не Николай Куглянт, а младший брат Алексея, юнкер Николай Турбин, считающий брата лучшим примером для подражания.
Вообще, внутреннюю красоту и благородство этой белогвардейской семьи, признавал даже Сталин, который в своем письме к драматургу Биль-Белоцерковскому писал: «Если даже такие люди, как Турбины, вынуждены сложить оружие и покориться воле народа, признав свое дело окончательно проигранным, — значит, большевики непобедимы, с ними, большевиками, ничего не поделаешь». Образ каждого героя в этой постановке так убедителен, так мастерски правдив, что еще много дней после спектакля его носишь с собой, как воспитание о реальных людях.

Станиславский говорил: «Сколько актёрских грехов прикрывается живописностью, которая легко придает всему спектаклю художественный оттенок! Недаром же так много актёрских и режиссёрских бездарностей усиленно прячутся на сцене за декорации, костюмы, красочные пятна, за стилизацию, кубизм, футуризм и другие «нэмы», с помощью которых стараются эпатировать неопытного и наивного зрителя». «Мастерская», наоборот, просто и ясно раскрывает суть самых важных вещей. Поэтому молодой театр с каждым спектаклем собирает все больше и больше поклонников.

Ира Калинина, специально для MUSECUBE

Фотоотчет Екатерины Горчаковой смотрите здесь