О творчестве этого величайшего человека сказано в разы больше, чем написано им самим. Читая строки, вышедшие из-под его пера, проживаешь жизни, созданных им героев и ловишь себя на мысли, что каждую из них он прожил не по разу сам.

Тонко, значительно и глубоко вживался я в каждого и находил знакомое, понемногу видимое в свое время в себе самом, в друзьях, знакомых, родителях, подмеченное не что-то особенное, но всегда преподнесенное со стороны неожиданной, с той, где всегда для нас самих тень, а значит, не заметна и не ощутима.

«Идиот» — князь Мышкин, человек не способный не любить, рожден понимать и быть самим милосердием. Он появляется странным и уходит лишь поверхностно понятым… уходит, не найдя место своим влюбленности в род человеческий, духовной чистоте, так и не погубленной грязью нашего мира; доброте, вызывавшей лишь насмешки и появляющиеся анекдоты, в тогдашнем понимании.

Существуя на грани чувственности и сумасшествия, он жертвенно старается спасти хоть что-то в душе каждого, что ему удается, и что обязательно оставляет в каждом светлый огонек доброго о нем воспоминания, часто с нотками сожаления, хотя чувство это нужно было им испытывать, прежде всего, к самим себе.

Человек, не умеющий осуждать кого-то, во всем винящий только себя, не умеющий держать обиду и зло, появляется среди интереснейших и подробнейших описаний ситуаций, кажущихся не возможными, но всегда находящихся рядом с нами и по сей день. Подробный, прожигающий все и вся, взгляд автора, провожает и читателя, толкая его дальше уже одного, чем дарует ему свободу духовную и эмоциональную.

Куда приводим мы сами себя, видя в произошедшем других? Куда хотим попасть и от чего отталкиваемся в этом? Как мы сами относимся к другим людям и их поступкам, и как они к нашим и к нам самим? Насколько мы во всем этом ошибаемся и отдаем себе отчет своей в этом неправоте? Здесь нет на это ответов, а имеющиеся, я бы не принял, но взгляд мой, направляемый Федором Михайловичем, натыкающийся на акценты, обращал внимание моего разума внутрь себя, где находил изъяны и констатировал, что пути их исправления часто известны, но всегда не удобны, а жизнь коротка…

Любимый писатель, и одно из любимых его произведений, большинство из которых наталкивают на мысль: меняйтесь сами и мир станет прекрасным. Стоит поддаться страстям, и покажется, что все и всё противостоят вам, не понимая и злобствуя.

То ли мы ценим, то ли храним и оберегаем, к тому ли стремимся, задаемся мы по прочтении вопросом? Но чаще забываем, так и не придя к ответу, пока снова не прибегаем к Достоевскому, взывающему из глубин нашего же сознания, будто ведующего происходящее в нем. Зачем умствовать, к чему искать истину, Она рядом с нами! Господь в каждом из нас, нужно лишь найти Его, или, по крайней мере, обратиться в Его сторону. Но пока большинство выбирает другую сторону. Чью?

Происходящим, да что там, просто описаниями характеров, увлекаешься и уже, предполагая развитие событий, исходящих из представленной картины личностей, вставленных в стечения обстоятельств, кажущимися крайними, начинаешь проживать отрезки чужих линий жизней, испытывая все, что испытывал, когда-то сам. Чувства эти захватывают, возбуждают и уже окунают в среду, казалось бы, безысходных  обстоятельств. Стыд, позор, гнев, а может и напротив – неописуемая радость, внезапное счастье или счастливое разрешение непреодолимых обстоятельств, вдруг обрезаются неожиданным поворотом, а иногда и вовсе, изначально, другим развитием событий. Это не динамичная жизнь супермена и не приключения путешественника, не фантастика и не фэнтези, где главное острые моменты, рискованное происходящее, небывалые испытания и вечное противоборство.

Эта книга — мир нас самих, помимо всего, прежде перечисленного, что лишь маленькая толика, увлекающая переставшего двигаться в пространстве и жаждущего отвлечься от настоящего, человека. Мир, созданный Федором Михайловичем Достоевским, приземлен, но раскрыт разверзшимися страдающими душами, чувствителен до боли, и до пределов человеческого восприятия настоящь.

Если и существует мистика, а это так, то именно таким образом она и выглядит, вживаясь в образы героев, мы ощущаем легкое теплое движение ангельских крыльев, холод дыхания слуг врага рода человеческого, слабость духовную и силу гордыни. Страсти сильнее, здравого смысла; добродетель мощнее любви к человеку; ненависть ко всему, что останется жить после тебя, жестче, нежели тяга к жизни, угасающей и бесплодной; стремление к своей смерти становится смыслом спасения при жизни, а овладение любимой, пусть и мертвой, единственный выход сумасшедшего разума. Вот что найдем мы на страницах «Идиота». О самом же князе Мышкине ничуть ни сожалея – Господь с ним, ведь он по край мере пытался, я задумался о себе…

Алексей Шерстобитов, специально для MUSECUBE