9 ноября Санкт-Петербург с концертом впервые посетил Глен Хансард — обаятельный рыжебородый ирландец, обладатель Оскара, ставший известным большей части его российских поклонников благодаря чудесному фильму об уличном музыканте — «Однажды», в котором он не только сыграл одну из двух главных ролей, но и для которого написал все песни. Именно одна из них и была награждена знаменитой статуэткой. На родине Глен известен давно, как участник группы «The Frames». В Россию он приехал впервые — представлять свой дебютный сольный альбом. Мы не могли упустить уникальную возможность взять у Глена одно из его первых интервью для российской аудитории.

Здравствуйте, Глен, спасибо, что нашли время для интервью.

Здравствуйте, рад познакомиться.

У вас был концерт в Москве. Вы приехали сегодня или вчера?

Мы приехали  вчера утром, где-то в 9. Сели на ночной поезд, и это было очень волнующе – бежать с концерта со всеми вещами до поезда… и потом — ночная поездка — это так интересно, такие интересные характеры. Мы встретили парня — генерала армии, советской армии, и он оказался жестким расистом… жестким… о, такой мудак…

Оу… вроде… типичный русский?

Правда? Типичный ли это русский? Не знаю.

Для иностранца, возможно, есть похожий стереотип, касающийся русских.

Ну, он нас всех напоил водкой, он был огромный как… в общем, тот еще мудак. Но он правда нам не понравился… но, вы знаете, я думаю, нам было интересно в его компании. Странным образом.

А какие впечатления от Москвы, от концерта, от людей?

Ну, я думаю, что до моего приезда мои мысли о Москве и русских были, вероятно, основаны на впечатлениях от восточноевропейцев…

Вы ведь впервые здесь?

Первый раз в России, да, и мое мнение было: «Может быть, люди будут немного холодными сердцем», знаете… и «может быть, у нас не будет аудитории, вероятно, очень маленькая аудитория»… Я не ожидал совсем уж маленькой, я имею в виду — я совсем не знал, чего ждать. И потом — то, что  мы получили — полный зал улыбающихся людей… и это было так неожиданно! Мы были так обескуражены, мы были так счастливы; потому что люди, которых мы встречали на улице были так добры. Мы, ирландцы,  — очень эмоциональны, но также очень дружелюбны поначалу, теплы, а потом мы можем потихоньку остыть. В то время как вы, ребята, медленно разогреваетесь, но потом вы  — горячи. И я думаю, мне это нравится.

Ваши московский поклонники просили меня передать вам, что концерт был просто фантастическим! Они говорят, что теперь не знают, как жить без ваших выступлений, и второй день находятся под сильнейшим впечатлением. Многие признались, что впервые заплакали на концерте.

Спасибо… (улыбается)

Знаете, говорят, что ирландцы и русские похожи. Может дело в любви к картошке и крепким напиткам? Как думаете?

(Смеется) Не знаю. Одно сходство, которое я явно заметил с ирландцами — это любовь к литературе. Огромная любовь к писательству и множество авторов. Я был просто в шоке, когда приехал сюда. Я не был удивлен, но был в приятном шоке, у вас есть настолько умные люди, знаете, энциклопедически умные, как академики.

Как тот парень в поезде?

Нет, он не был. Не был таким умным. Но он был  нам интересен, и мы потом о нем спорили… Потому что, знаете, он был настроен очень расистски, а у нас есть черный музыкант в группе… Потом он лег спать, а мы долго спорили.  Меня спрашивали: «Зачем ты говорил с этим парнем?». Я ответил, что разговаривал, потому что я действительно заинтересован, потому что думаю, что внутри каждого есть своя причина, внутри каждого есть сердце и… возможно, если бы смогли поговорить достаточное время, мы могли бы найти контакт с какой-то частью его личности. Это просто расизм для меня — говорить «нет, я не  хочу с тобой говорить, потому что ты…то-то и то-то».

Кстати, сегодня всемирный день борьбы с расизмом и фашизмом.

О, это действительно интересно. А когда мы приехали в Москву — была годовщина революции. Забавно!

Вы успели попробовать что-нибудь из русской кухни?

Да, мы попробовали… как это…»peeeeeuuulll»….

Пельмени?

Да, мы не знали, что это и заказали в первый день.

Так вы не вегетарианец?

Нет… Это было вкусно! А прошлым вечером я пробовал нечто, чего раньше не пробовал никогда — крабовую лазанью.

Это ведь итальянская кухня.

Я знаю, что это итальянская кухня, но крабовая лазанья — об этом я никогда не слышал. Это было в Петербурге,  в кафе «Берлин». Милое место. И да, мы ели пельмени и много борща. В Москве нас всех накормили местной едой. Там были блины со сметаной, что-то, похожее на пудинг, мясной пудинг. Это действительно было вкусно!

А как возникло решение приехать в Россию?

Что ж, я всегда хотел сюда приехать…

Почему?

Просто потому, что это так далеко. Физически и ментально это так отличается от Ирландии.

Ждали страшного?

Ну, это мои предположения о России. Мы следим за новостями дома и чем дальше, тем больше у нас создается впечатление, что Путин диктатор и расист.  Только за то, что вы скажете, что вы — гей, или за то, что поцелуете другого человека на сцене — вы будете арестованы. Понимаете? Мы видим ситуацию именно так! И в Европе кажется совершенно несправедливым то, что произошло с группой «Pussy Riot» . И это действительно несправедливо. Хотя мы понимаем, что они сознательно спровоцировали ситуацию…. В Европе складывается представление о России, как о суровой, не романтичной стране, более того, жесткой, догматичной и очень расистской. Но сейчас я нахожусь здесь, в России и не ощущаю всего этого.

Ок,  давайте поговорим о музыке. Год назад вышел ваш первый сольный альбом — «Rhythm and Repose» — который вы сейчас представляете. Думаете ли вы, что этот альбом получился более личным, чем альбомы «The Frames»?

Да, да, это так. И это потому, что я становлюсь старше, а когда вы становитесь старше — вы должны петь о том, что происходит именно сейчас. В настоящем. «The Frames» — это была рок-музыка, мне было 25 или 30 лет. Но я думаю, что в своей работе, в своих песнях, в своем искусстве ты всегда должен быть в настоящем. И я не был бы искренним, если бы пел рок-песни в 43. В 43 я хочу петь песни о моих отношениях с миром, моих отношениях с девушкой, отношениях с самим собой, отношениях с родителями, отношениях с моим Богом. Все что угодно. Для меня больше нет какого-либо рок-контекста. Так что, я должен следовать за музыкой и вот почему, я думаю, все меняется.

А как насчет Мика Джаггера, который по-прежнему рокерствует?

(Улыбается) Ну, «The Rolling Stones» —  это рок-н-ролл- команда. Они не из той песенной традиции, из которой вышел я. Это рок-н-ролл, блюз, понимаете, cock-музыка (имеется в виду cock-rock – тяжелый рок), это не то же самое, что моя музыка, совсем другое. Я начал как парень с гитарой, следующий за такими людьми, как Боб Дилан и Лео Коэн, следующий за этим потоком размышлений… Я  — фанат Песен, я люблю Песни. Я люблю «The Rolling Stones»…

Кто же не любит?

Да, кто не любит? Но… я люблю…  Песни.

Некоторые музыканты черпают вдохновение в медитациях, прогулках, некоторые — в наркотиках. А что вы делаете, чтобы вызвать вдохновение? Где и когда вам легче «поймать» эту магию — написать песню?

Если бы мы знали, где и когда это можно найти — мы бы ходили туда постоянно. Это музыка. Иногда музыка любит тебя, иногда она исчезает на какое-то время. И нигде нет вдохновения.

Это похоже на какой-то вид энергии?

Да … но это еще и условия внутри тебя самого. Погода внутри твоей души. Иногда, знаете, когда твоя жизнь очень насыщенна — некогда остановиться и задуматься. Иногда так происходит: мы проживаем свои жизни как «бам-бам-бам-бам-бам», а иногда останавливаемся и начинаем переваривать то, что случилось за последние несколько месяцев: «Окей, я путешествовал. Где я был? Я был тут, я был там. Уау». И вот каким-то образом начинает проступать некая поверхность и начинает проникать в душу. И вот тут можно начинать рефлексировать. Ты можешь сесть и написать стихи о чем угодно в любой момент. Но песни просто «приходят». Муза, понимаете —  та самая знаменитая муза — она не назначает встреч. Не назначает встреч и не приходит по расписанию. Так что я… я не могу проснуться утром и сказать себе: «Окей, сегодня я собираюсь писать музыку». Потому что сяду я за пианино, возьму в руки гитару или нет — ничего не изменится, я ничего не могу поделать. Дух музыки приходит, когда приходит. В самом деле, нет никакого способа …Знаете, даже сегодня мы боролись, сегодня мы играли песню, играли ее двадцать минут…и потом вдруг внезапно остановились. Потому что нельзя «закрепить» музыку. Она приходит или не приходит.

Однажды вы сказали: «Деньги и искусство — как масло и вода, они не могут быть вместе». Вы  думаете — они несовместимы?

(Вздыхает) Нет, не сейчас, потому что сейчас у меня есть деньги. А раньше их никогда не было.  Но я действительно думаю, что это важно, я думаю, деньги — это очень сильная энергия. Так что когда у тебя есть деньги, очень сложно контролировать свои отношения с ними, отношения с друзьями. Когда твои друзья знают, что у тебя есть деньги, для них становится трудно контролировать отношения с тобой. Это очень сильная энергия, и если ты используешь ее хорошо — это может быть действительно  полезно для каждого в твоей семье и вообще для всех. Но часто это осложняет отношения. Осложняет отношения с лучшими друзьями,  с группой. Просто потому что деньги — это  энергия. Ты работаешь, и работаешь, и работаешь. И по большей части кажется, что в ежедневной работе артиста очень-очень маленькая часть энергии возвращается, но ты учишься жить на этих кусочках, на этих  крошках энергии. А затем в один день что-то происходит, и ты получаешь всю ее  целиком. И отличие, возможно, в том, что когда ты заработаешь деньги — ты начинаешь жить по-другому. Ты покупаешь хорошую рубашку, начинаешь жить в лучшем месте, возможно, становишься членом какого-нибудь секретного клуба. Все, что угодно. И ты начинаешь вращаться среди приятелей, у которых больше денег. Но потом, когда деньги уходят —  у тебя снова ничего нет. И ты должен проживать свою жизнь для того, чтобы служить. Артист должен всегда служить искусству. Искусство  артисту — никогда не служит. Так что проблемы начинаются тогда, когда у тебя появляются деньги и тот стиль жизни, который тебе нравится. Проблема в том, что артист начинает заниматься искусством не ради самого искусства ( а он все еще думает, что делает это ради него) —  нет, он начинает  делать что-то ради поддержки стиля жизни, ради… Ну вот сейчас у меня работают двенадцать человек. И вот я должен обеспечить им работу…и я начинаю делать музыку…В  общем, ваша  мотивация меняется. Я смотрю на группы вроде «U2», а ведь они — великая группа и мои друзья…

Да, вы ведь пели с Боно…

Да, и он  — парень, на которого работают двести человек. Когда он пишет песню, он не может просто думать : «Вот песня. Это хорошая, милая песня». Он думает обо всех этих людях, которым должен обеспечить работу. Он также думает:»Мне лучше поехать в тур. Потому что если я этого не сделаю, сто двадцать человек не получат работу в следующем году». В этом конкретном  случае  речь о «U2», потому что это крупная группа. Но если вы в группе поменьше, где-нибудь на моей позиции, которая на много-много-много-много ниже, по сравнению с «U2″… Когда я пишу песню, я могу думать только о себе. Мне она нравится ? Меня она трогает? Она доносит то, что я хочу сказать? И мне нравится это. Нравится, что нет такой огромной ответственности перед людьми. Для меня это свобода. Вот почему деньги отнимают свободу. Говорят, что они дают свободу, но они также и забирают ее. Возможно, это немного наивное утверждение. Но я действительно думаю, что вам нужно содержать искусство и не ждать, что искусство будет содержать вас.

Ваша цитата:»В моем доме, когда я был ребенком, была святая троица: Леонард Коэн, Ван Моррисон и Боб Дилан с Бобом, сидящем посередине.» А какую музыку слушаете сейчас? Есть ли вообще время слушать музыку?

Да, я слушаю много музыки. Музыка — все еще моя любимая вещь и моя любимая форма искусства. В центре моего образования, как музыканта, по-прежнему Леонард Коэн, но, возможно, он теперь по центру — и в этом разница. Леонард, Вэн и Дилан. Да-да, они меняются местами. Но еще в середине сидит Джони Митчелл.

Её день рождения как раз был пару дней назад…

У Джони? Здорово!

Знаете, я осознала, что 90% моих любимых музыкантов — из Ирландии и Великобритании. Мне интересно, у вас там что-то в воздухе особенное? Как думаете, почему такая огромная часть музыкальной культуры — родом оттуда?

Это интересная мысль и этот вопрос часто задают люди за пределами Англии и Ирландии. Я размышлял об этом… Что если мы посмотрим на мощные группы мира -«U2», или «The Beatles», для меня — «AC/DC», Коэн, Дилан — великое множество музыкантов — из холодных прибрежных портовых городов, куда заходят корабли. Огромный процент великих групп — из портов. И, возможно, это оттого, что когда вы молодой музыкант, вас тянет в крупные мегаполисы. И вы отправляетесь туда, живете там,  и это наполняет ваш ум и ваше воображение. И вы видите торговые суда, приходящие и уходящие… Есть некое дыхание всего мира внутри этих стен. Как в Санкт-Петербурге. Что там вдалеке? Куда идут эти корабли?

Некий романтический настрой?

Да…это простор для воображения. «AC/DС»  — из Мельбурна, снова прибрежный город. Там не так уж холодно, но и не тепло, это самый холодный австралийский город. Погода в Англии и Ирландии тоже никогда не бывает очень теплой, как и здесь, я думаю. Если вы, ребята, можете ходить в походы, на пикники, мы —  нет. Мы остаемся внутри большую часть времени, потому что в Ирландии никогда не бывает тепло по-настоящему и у нас «домашняя» культура. Мы много пьем, рассказываем истории, сидим у огня и разговариваем о том, что происходит по соседству. Это мило, но и по-своему мрачно, потому что может превратиться в тихую самоизоляцию. Но это великая культура лирики. Великая культура песен, потому что каждый съежился под шерстяным свитером и сидит дома. И когда лето приходит, не становится лучше. И мы снова дома.

Я — фанат ирландской этно-музыки. Она — одна из красивейших в мире. У вас  группы поют целыми семьями — «Clannad», «The Corrs». Говорят, что музыка у ирландцев в крови. А в вашей семье есть музыканты?

Да, мой брат — гораздо лучший певец, чем я. Он великолепный певец. Отец тоже хороший певец. Мой дядя, у которого я всему научился, — великолепный певец. Так что да, есть музыкальная традиция в большинстве семей Ирландии, потому что есть вещь, которую мы все любим делать. Собраться всем вместе у кого-нибудь дома, когда все пьяны и спрашивают друг друга: «Ты споешь песню?». И затем начинается обсуждение: «откуда эта песня» и «можешь ли ты меня научить ее петь». Великая устная традиция передачи песен от бабушек. «Что за песня? Ты ее знаешь? Нет? Ты должен выучить». Потому что твои деды и бабушки обладают таким сокровищем знаний. Они прожили на два поколения дольше тебя. И мы должны научиться у них всему, чему только можем. Но я замечаю, что в наше время проблема — это юность. Вокруг юности вращается мир. Но ведь в наших старших так много мудрости, они смотрят на нас и понимают, что происходит. Смирение возраста, смирение мудрости означает, что они не будут вмешиваться. Они позволят подросткам сходить с ума, но они, вообще-то, знают много. Так что в Ирландии большая традиция знаний. Такая же, думаю, как и у вас, касающаяся кухни, традиционных рецептов и того, чему вы учитесь у родителей. Это одни и те же вещи.

Вы, возможно, устали от этого вопроса, но не могли бы ответить кратко. Как возникла идея фильма «Однажды»? Вы могли подумать, что он станет настолько популярным?

Нет, не представлял. Это действительно было чудо. Первоначальный план был — сделать фильм и DVD и продавать это на концертах. Идея фильма пришла к Джону Карни — он сценарист и режиссер, и Джон был в моей группе -«The Frames» – в самом начале. Он оставил группу, чтобы снимать фильмы, и всегда хотел сделать фильм об уличном музыканте. И это было основано на моем прошлом. И он всегда мне говорил: «Если я сделаю этот фильм, ты напишешь музыку?». И я отвечал: «Конечно, это будет такой честью для музыканта — написать музыку к фильму. Я показывал ему некоторые песни на протяжении нескольких лет, он написал сценарий и был в предвкушении. У него был очень известный актер для роли и он искал восточноевропейскую женщину лет 35-ти, но он не мог найти ту, которая бы играла на пианино. А я знал семью Маркеты (Маркета Ирглова — чешская певица и пианистка, актриса, которая сыграла в фильме «Однажды» — прим. Musecube). Я говорю: «Я знаю девушку, которая действительно очень хорошо играет на фортепьяно, она живет в Чехии». И он мне: «Это идеально». И он взял ее в фильм вместе с тем актером. И Маркета с тем парнем начали играть. И где-то за две недели до того, как мы собирались начать съемки, этот парень получил другое предложение и отказался. И Джон остался с готовым графиком, камерами, Маркетой, песнями для нее и без актера. Он спросил нескольких других актеров и, в конечном счете, меня. А я не актер, но я снимался как-то раньше.

«The Commitments»?

«The Commitments», да. Это великолепный фильм, но я не актер.

Его ведь снял Алан Паркер, мега-режиссер. Он снимал «The Wall» с «Pink Floyd»?

Да …Это невероятно. Правда?

А что для вас значит Оскар? Это сюрприз? Гордость? Или вы не придаете этому значения?

Оскар для меня… Он действительно все изменил. Сам по себе объект не важен. Важно, что он является символом какого-то признания. Я не большой поклонник различных церемоний, никогда о них не думал. Я признаю награды, но и верю, что в искусстве нет соревнования.

Еще один очень важный и серьезный вопрос: вы Оскар полируете?

(Улыбается). Нет. У меня его нет. Он у моей мамы. Она его забрала в первый же день. Я его вижу, когда прихожу к ней. Это довольно забавно. Оскар, как и все остальные награды — это великое признание таланта и успеха. Это все изменило для нас. Это подарило нам аудиторию. Это значит то, что мы смогли приехать в Санкт-Петербург и сыграть для людей.

Всегда интересовал вопрос: о чем в первые секунды думает и что чувствует человек, услышавший свое имя после знаменитого «And the Oscar goes to…»?

Это было просто ошеломляюще. Сложно описать этот момент. Абсолютно неожиданно. У них была камера, направленная на тебя, камера для другого номинанта, камеры, направленные на всех возможных победителей. Это был великий момент. Возможно, самый волнующий и невероятный момент жизни, потому что мы абсолютно не представляли, что будет, и наш фильм был таким маленьким. И мы думали: ну нет, никакой возможности, что они дадут награду нашему фильму, потому что его бюджет составил всего 120 000 евро. И поэтому этот факт — что дали награду песне — невероятен.

Вы  ведь стали первым ирландцем, получившим Оскар за лучшую песню?

Да…и Маркета — первым человеком из Чехии. Это было такое невероятное чувство. Успех — это прекрасно, но успех — это опять же энергия. Очень сильная. Так что нужно быть аккуратным и не потеряться.

Скажите, у вас есть любимое место на планете Земля? Уютны уголок, где все приходит в гармонию?

……

Может дом? Дублин?

Да…думаю да. Вероятно, это моя ванна. Я не так часто ее использую, потому что отсутствую. Так же моя кухня. Когда я готовлю для мамы, готовлю для моей семьи. У меня еще есть плотницкая  мастерская, где я люблю делать кухонные столы. Это очень счастливое место для меня, потому что я не думаю ни о чем,  кроме дерева. Еще я люблю Ямайку. Это был лучший отпуск в моей жизни.

Солнце? Природа?

Прекрасная природа, солнце, люди очень расслаблены. Это был мой первый отпуск.

????

Да, моя работа мне очень-очень нравится, но было приятно взять выходной и ничего не делать.

А о чем вы сейчас мечтаете?

Какое-то желание на будущее? ….Хм… я бы хотел быть хорошим отцом. У меня нет детей, но я думаю, что хочу попробовать эту роль.

У вас все будет ок!  А в Россию вы еще приедете?

Да! Так скоро, как это будет возможно. Мне здесь понравилось.

Беседовала Юлия Соловьева, переводила Инна Дмитриева, специально для MuseCube

Фотоотчет Юлии Левченковой можно посмотреть здесь