Группа Plazma существует на российской сцене уже – немного — немало – 16 лет. В ее неизменном составе двое музыкантов родом из Волгограда – это вокалист и автор песен Роман Черницын и бэк-вокалист и клавишник Максим Постельный. В свое время ребята были первыми, кто стал исполнять песни для российской публики исключительно на английском языке – это они и сделали своей «фишкой», которой верны до сих пор. Новые музыканты приходят и уходят, одних, только что вспыхнувших звезд, со стремительной быстротой сменяют другие. А вот группа Plazma, как ни странно, уже почти два десятка лет подряд остается популярной и востребованной группой. Кажется, этим волгоградским ребятам все равно на то, что идут годы, они совершенно не стареют – так же, как и их музыка… Они продолжают записывать новые песни, снимать красочные клипы с обилием красивых девушек, радиостанции продолжают ставить их песни в эфир, а зрители – слушать своих англоязычных красавчиков – как 16 лет назад, так и сейчас.

Сейчас так много групп, которые образуются, держатся какое-то время на пике популярности, а потом распадаются и исчезают. Как вам удается так долго заниматься совместным творчеством? Неужели у вас не случаются конфликты?

Роман: Только на конфликтах и держимся (смеется). Каков секрет долголетия? Думаю, у всех по-разному. Кто-то старается постоянно писать хиты, кто-то использует какие-то эпатажные моменты, скандалы и пытается удерживать внимание не к своему творчеству, а к своей личности… Что касается нас, то мы старались всегда и гордились тем, что нас любят именно за творчество, за песни. В нашем творческом тандеме все достаточно просто и традиционно. Мы выходим на сцену почти в том же, в чем ходим по улице, и просто поем. Стараемся все делать с полной отдачей.

Макс: Хотел добавить к сказанному еще третий секрет сценического долголетия. Бывает так, что песни, написанные много лет назад, так хороши, что люди хотят и могут жить на этом, так называемом, бэк-каталоге, очень долго. Допустим, композитор и певец Юрий Антонов. Я даже не знаю, пишет ли он, и когда писал в последний раз песни… Был в его жизни период, когда он написал очень много песен, причем это был короткий период – лет 5 подряд. Таким образом, Антонов сделал себе задел на всю жизнь. Он до сих пор востребован, до сих пор стоит больших денег. То же самое с «Машиной времени» — не знаю, выпускают ли они сейчас что-то новое, но их до сих пор слушают… И еще много подобных коллективов.

Роман: На самом деле, много артистов пишут новые песни, и неплохие, но они не доходят до потребителя или доходят только до тех, кто пристально следит за творчеством. Почему? Потому что, например, СМИ уже не жалуют их своим вниманием.

А может быть, иногда дело просто в том, что какой-то материал выстреливает, а какой-то — нет?

Роман: Все дело в том, что артисту старшего поколения просто не дают порой выстрелить, потому что «старых» изначально никто не ставит. Люди пишут песни, приносят на радио, но их не берут — ведь есть молодые герои, которые на первом плане, и они требуют раскрутки. А с молодыми такая история: они выстрелили с хитом, а потом пишут уже более посредственные песни, но их по инерции еще продолжают какое-то время ставить.

Кстати, и среди мировых звезд есть те, которые однажды заработали себе славу на определенных хитах, так они на них и держатся до сих пор – Rolling Stones, например, или Iron Maiden…

Но и у вас есть песни, которые не стареют с годами? Вам не надоедает то, что зрители постоянно требуют спеть в очередной раз Take my love, например?

Макс: Конечно, надоедает. Одно время мы даже решили отказываться от исполнения этой песни, пытаясь навязать зрителям нашу концепцию выступления, то есть новые песни. Но потом зрители победили, естественно, и мы отказались от этой идеи.

Роман: Я не помню ни единого концерта, где мы бы ее не пели! На самом деле, большое значение имеет песня, с которой артист заявил о себе (а Take my love у нас и была той песней, с которой все началось). Поэтому можно понять зрителей, пришедших на концерт в припадке ностальгических чувств — для них это главный номер, которого они ждут.

Допускаете ли вы мысль, что через сколько-то лет, может, когда вам будет 60, вы будете заниматься чем-то другим, может, полностью уйдете в продюссирование?

Роман: Это все очень непредсказуемо. Продолжительность нашего пребывания на сцене будет зависеть от востребованности. Если будет спрос и зритель, который готов нас слушать, когда нам будет 60 лет, то почему же нет? Много артистов выступают в этом возрасте, и это далеко не предел.

То есть вам сцена в принципе не надоедает?

Роман: Да нет, я не думаю, что это может надоесть. Концерт – это такое действо, которое несет огромный энергетический заряд. Вдохновляет реакция зала — как люди тебя встречают, как они радуются, как поют вместе с тобой… Это всегда большое счастье.

Когда вы пишете песни, приходилось ли вам сталкиваться с тем, что вы пишете то, что требует народ, а не то, что хочется и что лежит на сердце? Как, например, художники иногда жалуются, что приходится писать то, что будет продаваться, а не то, что действительно нравится…

Роман: Я думаю, что это в любом случае всегда компромисс, потому что, если бы мы полностью абстрагировались от реалий и делали то, что нам будет приходить в голову и ради своего удовольствия, то это бы усложнило нашу коммерческую составляющую. С другой стороны, пытаться целенаправленно угодить публике и делать только с расчетом на коммерцию?.. Не знаю, может, кому-то это и удается, но лично для нас это неприемлемо. Все-таки, нужно все делать искренне, и тогда зритель тебе поверит. Песни, написанные с искренним сердцем, остаются надолго, и людям такие песни не надоедают. Нам порой приходят письма о том, что нас слушают все эти 16 лет, люди пишут, что им не надоедает, они с этой музыкой живут, для них это что-то значимое. Некоторые письма слушателей с такими эмоциями, что доводят меня до слез. Поэтому, я считаю, искренность – это очень важный момент.

Макс: Хочу сказать, что песни, написанные на английском языке, уже являются не коммерческими для этой страны. То есть, с одной стороны мы автоматом делаем некоммерческую музыку, а с другой — стараемся привнести в нее ясность, понятность и некую гениальную простоту, как я говорю. Иногда это получается и песни становятся хитами, иногда не получается — и это остается просто песней.

Роман: И еще иногда мы делаем такие песни, в работе над которыми изначально отдаем себе отчет в том, что они не станут хитами. Тем не менее, мы их создаем, потому что они нам очень дороги, и мы знаем, что есть определенная часть аудитории, более искушенная, которая поймет и полюбит. И эта часть тоже для нас ценна и нужна. Это, как правило, очень преданные поклонники, которые долгое время нас любят и приходят на все концерты. И они любят нас не за те песни, которые на виду, а за песни с более глубоким смыслом.

Несмотря на вашу популярность, вы остаетесь интеллигентными и, я бы даже сказала, скромными. Как вам удается не зазвездиться? Или вы просто давно прошли этот этап?

Макс: Да, мы действительно прошли этот этап. Мы начинали в своем городе, в Волгограде, и уже там были популярными. И поняли, что это то, что не стоит ничего. На этом ни в коем случае нельзя строить свою жизнь, это всегда приходящий и настолько быстро уходящий момент, что к этому так и нужно относиться, как к чему-то мимолетному. Счастье, что мы поняли это сразу. В принципе, мы и не были сильно избалованными людьми, потому что выросли в простых семьях в простом провинциальном городе…

Роман: На самом деле, когда мы приехали в Москву, были уже не так и молоды, нам было по 27 лет. То есть мы приехали вполне себе психологически состоявшимися людьми. И на нас ничего не сваливалось с неба. Мы прошли долгий путь со взлетами и неудачами и только в конце 90-х стали популярны в своем городе – нас начали крутить по радио, на телевидении. И на волне этого успеха мы уже переехали в Москву. Но там все тоже было не по щелчку. Несмотря на то, что быстро попали к продюсеру Дмитрию Маликову, этот год все равно был годом сомнений и экспериментов.

Учитывая то, что у вас все песни на английском языке, возникало ли желание когда-то переехать за границу?

Макс: То, что песни на английском – это абсолютно ничего не значит. Хоть они и на английском, но с русской душой, которую мы впитали с молоком матери. Только вот ситуация в стране за последние лет 25 настолько изменилась не в лучшую сторону, что порой хочется просто все бросить и заныть: «Мама, роди меня обратно» или что-то в таком духе… Но мы понимаем, что это наша страна, это наши люди. Я лично могу назвать себя патриотом, потому что считаю, что величие нашей страны неоспоримо, вне зависимости от того, кто и что об этом думает. Просто у России огромное количество проблем – и внутренних, и внешних. Да и вообще, страна, которая составляет одну шестую часть суши, которой владеет два процента населения планеты, никогда не будет оставлена в покое. И всем своим друзьям, которые относят себя к либерал-демократам и прочее, когда они начинают ныть, я говорю: «Если ты хочешь покоя, то здесь ты его никогда в жизни не обретешь. Просто его не будет никогда. Поэтому — чемодан, вокзал, Европа и дай Бог, чтобы ты там устроился». Если ты реалист, то ты понимаешь, что покоя у нас никогда не будет. Никогда не будет честных чиновников, никогда не будет хороших дорог, не будет тепла, не будут расти бананы… Патриотизм в моем понимании это не выкрики: «Россия — вперед, америкосы дураки (прошу прощения)». Нет, патриотизм — это совсем другое. Когда ты хочешь, чтобы эта страна и эти люди жили лучше, чем те – вот что такое патриотизм. Когда ты хочешь, чтобы они были умнее, образованнее, чтобы была большая рождаемость… Когда ты искренне этого хочешь! Вот это патриотизм.

Давайте теперь поговорим о приятном. Какое время из вашей жизни вы можете назвать по-настоящему счастливым, куда бы хотелось вернуться вновь?

Роман: У меня даже есть конкретные годы. С детства любимый год – 1986. Переломное время и светлейший год моего детства, мне было тогда 14 лет. В этом году произошел мой поворот в сторону музыки, я определился, что хочу быть музыкантом, в этот год произошли яркие детские приключения в пионерских лагерях и еще многое другое. А потом были годы 97-98-й, мы жили с Максом еще в Волгограде — это был пик нашей популярности Волгоградской. Это тоже совершенно безумные годы, полные приключений и романтики. Потом наступил московский период, тоже насыщенный, когда уже пришла популярность российская. Тогда тоже было миллион всего… Но все же пронзительное счастье, оно осталось для меня в 90-х.

Макс: У меня приблизительно те же годы. А потом началась работа. Тут все очень просто. Когда ты занимаешься любимым делом, и оно начинает у тебя получаться, когда это еще не профессия, но приносит уже и радость, и какой-то доход, тогда наступает настоящая эйфория. А когда ты переводишь любимое дело в разряд профессии, несмотря на то, что все получается, может быть, даже и круче, но ты относишься к этому уже совершенно по-другому. Это тоже кураж, но несколько другой, ты внутренне уже не столь свободен.

Ваш новый клип, который вышел в этом году, очень жесткий – про кровожадное убийство. Почему пришла такая крайне смелая идея?

Роман: Идея пришла спонтанно. Некоторые клип воспринимают слишком болезненно, мол, ужас, что вы наснимали?! Но, на самом деле, мы относились к этому с некой толикой иронии. Мне нравится взгляд на такие вещи таких режиссеров, как Тарантино или Ларс фон Триер, у которых на протяжении всего фильма кровь льется рекой и десятки смертей, причем люди смотрят на это не то, что с улыбкой, но на грани. Поэтому мы тоже снимали все это немного «со стебом». И плюс это было как противопоставление прошлым нашим видеоработам. Если раньше наши клипы порой были до тошнотворности благообразные, то здесь мы позволили себе немного отморозиться.

У вас есть одна песня на русском языке, называется «Бумажное небо». Как, по-вашему, имела ли она успех? И почему подобные эксперименты больше не повторялись?

Макс: В свое время мы решили сделать некий эксперимент, вплоть до внедрения девушки в состав группы. И однажды мы просто списались с Аленой Водонаевой и решили сделать совместный проект. Проект вылился в песню «Бумажное небо», которая была тепло встречена зрителями, интернет-пространством и радиостанциями. Но огромного успеха песня не имела, так как в то время у проекта «Дом-2» была неоднозначная репутация… Хотя от зрителей я до сих пор получаю благодарные письма об этой песне. Никогда не отметаем возможности повторить подобный эксперимент снова с кем-то из других исполнителей. Если будет хорошая идея и стоящий материал, почему нет?

Теперь поговорим о личном. Первый вопрос к Максиму. Открыто ли ваше сердце к браку и созданию семьи или вы принципиально против этого?

Макс: Конечно, мое сердце открыто к сотрудничеству всегда, вне зависимости от какой-то моей жизненной ситуации на тот или иной период времени. Как только мое сердце закроется и остановится, тогда я и творчеством закончу заниматься. Это неразрывные вещи.

Отличный ответ. Теперь вопрос к Роману. Какие у вас отношения с сыном? Приобщаете ли вы его к музыке?

Роман: У меня прекрасные отношения с сыном. К музыке его никто целенаправленно не приобщает. У него периодически возникают собственные тяготения, но пока ему никто ничего не навязывает и не заставляет. У него был порыв, он немного позанимался на гитаре, потом на фортепиано. Я считаю, что если у ребенка есть к чему-то предрасположенность, он 100 процентов сам к этому вернется. Тут главное, что для него самого будет важнее. Например, если человек хочет заработать много денег, то музыка для этого не очень правильная сфера. Я, например, никогда особо не стремился к обогащению, зато горжусь тем, чего нам удалось добиться в творчестве и получаю колоссальное удовольствие от своей работы. Каждый человек должен определить сам, что для него важнее. Поживем — увидим…

Какие у вас еще есть увлечения, помимо музыки?

Макс: Раньше увлекался картингом и скалодромом. А теперь больше книги, эстрада, керамика и тому подобное.

Роман: Мы с Максом оба увлекаемся автомобилями, часто дискутируем на эту тему, читаем разную литературу. В последнее время, правда, реже, потому что все давно определились со своим выбором (смеется). На роликах люблю кататься, люблю позапускать радиоуправляемый самолет. Многие почему-то думают, что это какая-то совершенно детская игрушка… На самом деле, это совсем не игрушка, а довольно большой аппарат, который требует филигранной работы. Его просто так невозможно запустить и сложно посадить. Ну а вообще, мы любим собраться с друзьями, поехать в какое-нибудь уютное местечко, например, очень любим город Суздаль во Владимирской области. Это излюбленное место нашего отдыха. Зачастую отдыхаем вместе, узким кругом друзей.

Какие три музыкальных альбома вы взяли бы с собой на необитаемый остров?

Макс: Легко! Это Radiohead — OK computers, Massive attack – Mezonin и любой альбом Aha.

Роман: Я бы взял Metallica — And justice for all, потом Aha я бы взял их последний альбом Cast in steel – прекрасный альбом, он вышел буквально в последние годы. Aha хоть и младше нас, но они мощный вдохновитель наш уже на протяжении многих лет. И третьим альбомом, я, пожалуй, взял бы Goldplay – X & Y.

Эля Юдит, специально для MUSECUBE.

Фотографировала Марианна Астафурова.