8 ноября концерт «Хиты Бродвея» на сцене Театра музыкальной комедии станет бенефисом двух актрис – Наталии Диевской и Мананы Гогитидзе. 15 лет назад их профессиональный путь начался в Петербурге с ярких ролей в мюзикле Дж. Кандера «Чикаго». О том, какие сюрпризы ждут гостей необычного двойного бенефиса, о сольном проекте и сновидениях говорим с одной из героинь предстоящего вечера – Наталией Диевской.

– Расскажи, кто автор идеи такого необычного концерта?   

– Инициатором выступил наш музыкальный супервайзер Алексей Нефедов, который и напомнил, что в этом году исполняется 15 лет с момента нашего дебюта в театре. Мы с Мананой в 2007 году пришли в один проект – «Чикаго». Идея концерта вызревала с конца прошлого сезона, но у всех было очень много работы, которую невозможно было отложить, чтобы придумать программу. Мы даже хотели отказаться от этой затеи, но все-таки взяли себя в руки и начали готовиться. Конечно, 8 ноября прозвучат самые любимые, хорошо проверенные временем хиты, а также новые номера, которые мы разучили специально к концерту, и, конечно, сюрпризы. Так что с волнением ждем встречи со зрителями нашего бенефиса.

– О чем может волноваться артист, 15 лет работая на сцене театра, где он вырос и стал, без ложной скромности, его звездой?

– Самый большой страх – забыть слова. Со мной это произошло однажды на «Чикаго» и второй раз – на «Хитах Бродвея». И если на «Хитах Бродвея» я была уже опытной артисткой и кое-как обыграла ситуацию, то на «Чикаго» помочь мне никто не смог. Это произошло в номере, когда Вэлма в тюрьме рассказывает своему адвокату как, собственно, произошло преступление. Это зрелищный номер, в котором каждое движение было положено на музыкальные такты и реплики. Я сажусь на стул, начинает играть музыка, и тут я понимаю, что ни одного слова в голове нет – чистый лист. А музыка идет… Через три-четыре не прозвучавшие фразы – по музыке это всего несколько секунд, которые показались мне вечностью, – организм включился: руки и ноги сами собой начали делать движения, голова подключилась, и текст возник в памяти. Эти несколько секунд превратились в моих ощущениях в пятнадцатиминутный ад. Состояние неописуемое, словно ты находишься в другом измерении. И поскольку я испытала это, с тех пор стараюсь сохранять очень серьезную концентрацию перед началом каждого спектакля. Перед каждой сценой, будь то «Бал вампиров», «Граф Монте-Кристо» или «Джекилл и Хайд» в кулисах проговариваю текст.

– А обычно легко заучиваешь роль?

– У меня есть определенная система. Самое главное – своей рукой переписать текст на бумаге. Конечно, быстрее всего запоминаются арии, потому что они положены на музыку.

– Пятнадцать лет в профессии – внушительный стаж. Если бы сейчас предложили кого-то обучать профессии, взялась бы?

– Я человек крайне ответственный и считаю, что педагог по вокалу или актерскому мастерству должен очень глубоко погрузиться в предмет. Потому что он берет в руки чужую судьбу и может неправильно ею распорядиться. Я знаю о нескольких случаях в театральных ВУЗах, когда студенты – настоящие самородки – приходили с великолепными данными, а заканчивали обучение без голосов. Это страшно. Так что за преподавание (вокала – уж точно!) я вряд ли взялась бы. А вот мастер-класс по актерскому мастерству могла бы провести, потому что опыта у меня, безусловно, достаточно.

– Твой сын недавно окончил основной курс в РАТИ-ГИТИСе. Тяжело ли быть мамой будущего артиста?

– Тяжело. В первую очередь потому, что я мама и отношусь к нему с естественным трепетом. При этом я самый жуткий критик в том, что касается его работ и выступлений.

– Вы это обсуждаете?

– Постоянно. Он очень самокритичный, как, впрочем, и я. И меня очень радует то, что, освоив азы актерской профессии, он не остановился на этом и продолжил обучение – поступил в аспирантуру, планирует быть режиссером. Прямо горит этим.

– Не предлагал поставить спектакль для тебя?

– Думаю, в будущем это возможно. А пока у него есть мечта сыграть со мной на одной сцене.

– Поклонники знают, что после бенефисного концерта – 20 ноября, в твой день рождения,  у тебя состоится первый «сольник» в арт-холле «Gold»…

– Да! Наконец-то созрела! Но то, что это совпало с днем моего рождения, – случайность. Многие ждали концерт, просили и даже требовали на протяжении нескольких лет. Но у меня долго не было идеи, как сделать его не просто компиляцией из разных номеров. Мне всегда казалось, что сольный концерт должен быть особенным, что в нем должна присутствовать драматургия…

– В итоге это будет придуманная история или что-то биографически-исповедальное?

– Совершенно откровенный и открытый рассказ про мою жизнь, мой путь, без стеснения и лжи. По сценарию, а он получился достаточно объемным – целых два акта, в спектакле будет несколько персонажей, которых сыграют мои друзья – Кирилл Гордеев, Лена Газаева и Антон Мошечков. А я сыграю саму себя. Будет бэнд из пяти человек. С музыкальной точки зрения режиссер со сценаристом отобрали из предложенного мною списка композиций те, что легли на сюжет. Что-то я хорошо знаю, что-то пришлось выучить специально… Все секреты раскрывать не буду, пусть останется недосказанность…

– Интрига! Но вернемся в театр. Вспомни, как все начиналось…

– Я пришла на кастинг в спектакль «Чикаго» в 2007 году. В тот период я рассталась с профессией и четыре года занималась совершенно не тем, чему меня учили в ГИТИСе. И если бы мой друг Саша Мацко не настоял, ни за что не решилась бы. Когда я переступила порог театра, увидела его красоту, масштаб, увидела тех, кто также пришел на кастинг – кто-то сидел на шпагате, кто-то распевался, – меня обуял страх: слечу с первого тура. А когда я прошла все туры, и меня пригласили в первый состав на главную роль, страх перерос в ужас. Я не планировала менять свою жизнь, чего требовало участие в этом проекте. У меня была работа в Москве, ребенок, родители, которые еще не вышли на пенсию… Довольно долгое время, пока шел «Чикаго», я не верила в то, что моя встреча с театром – всерьез и навсегда. Думала, что театр – это мое хобби: играла спектакли и уезжала в свою московскую жизнь. Потом количество спектаклей стало увеличиваться, «хобби» требовало все больше времени и сил, и пришлось принимать серьезное решение: менять жизнь. Страшно было? Да. В Москве – стабильная, хорошо оплачиваемая работа, родные. А здесь – сейчас спектакли есть, а завтра?.. полная непредсказуемость – пройдешь или нет в новый проект?..

Сегодня, когда все это позади, когда вся моя жизнь здесь, в Петербурге, я по- прежнему задаю себе вопрос: «А точно ли я имею право выходить на сцену?». И когда слышу «ты профессионал» не только от друзей, но и от мало знакомых людей, которых при этом я глубоко уважаю, спохватываюсь и думаю, что все правильно и где-то предрешено.

– Были ли за эти годы поражения – не пройденные кастинги, не полученные роли?

– Конечно. Я не прошла в многими любимый мюзикл «Чаплин». Не попала в «Голливудскую диву», хотя после режиссер Корнелиус Балтус очень сожалел, что сразу не разглядел во мне эту героиню. А мне бы очень хотелось принять участие в этих постановках – красивая эпоха, интересные образы…

Если говорить о сторонних проектах, то в большинстве случаев я их не рассматриваю. Мой выбор – профессиональный театр и полноценный оркестр. Тратить свое время и силы на несерьезные авантюры, где минусовые фонограммы и планка невысока я считаю недостойным.

– Для артиста мюзикла, как ни для какого другого жанра, пожалуй, имеет значение возраст. Готова ли в будущем перейти с ролей героинь на возрастных персонажей?

– В целом, да. Хотя, если говорить о физической форме, то предложили бы мне сегодня Вэлму из «Чикаго» или Улу (героиня мюзикла «Продюсеры», поставленного в театре Et Cetera – ред.) сыграла бы без проблем. Я считаю, если актриса следит за своим физической формой, может петь, не сбивая дыхания и высоко кидать батманы, пределов нет. Кстати, на концерте 20 ноября один номер – самый сложный из «Чикаго» –  я исполню. В другой, правда, трактовке, но тоже с трюковыми элементами. А вот если бы я была лирической героиней, тут уже действуют другие законы…

Впрочем, расставаться с любой ролью сложно. Особенно с любимой. Сейчас, например, заканчивается прокат мюзикла «Джекилл и Хайд», и по моей героине Люси я буду очень скучать. Недавно мне даже приснился сон, в котором причиной закрытия проекта мне представилось не то, что лицензию продлить невозможно, а то, что я постарела. Сплю и вижу: в театре объявили кастинг, пришли молодые девочки – одна круче другой… А сейчас же поколение артистов мюзикла совсем другое – много ярких, способных ребят. Это когда я начинала, исполнителей нашего жанра можно было по пальцам сосчитать. А сейчас – легион. И вот в том сне смотрю на них и говорю себе: «Да, Наташа, твое время прошло… Надо это принять!». Так что ждите, возможно, скоро начну играть комических старух.

– А есть роль, о которой мечтаешь?

– Мне очень нравится мюзикл «Кабаре». Сыграть Салли Боулз я бы очень хотела. И, кстати, ходила на кастинг в Театр наций. И, кстати, не прошла. А для меня это было очень знаковым эпизодом – моя прабабушка была примой этого театра (тогда, много лет назад – Театра Корша) в начале прошлого века. В послереволюционное время она сбежала за границу, в Италию со вторым мужем, оперным певцом Александром Веселовским, рассчитывая, что заберет свою дочь (мою бабушку) как только обустроится на новом месте. Но исторические события развивались настолько стремительно, что они так и остались в разлуке, хотя всю жизнь писали друг другу письма через железный занавес. Жизнь прабабушки закончилась печально – в преклонном возрасте она оказалась жертвой афериста, на которого переписала все свое состояние и дом, а он отправил ее в богадельню, где она скончалась в одиночестве.

– А другие члены твоей семьи причастны к искусству?

– Мой отец всю жизнь мечтал быть музыкантом, но поскольку он родился сразу после войны, музыкальное образование получал уже во взрослом возрасте. Это не помешало ему организовать свой бэнд и выступать – сначала время от времени, а под конец жизни с настоящим неаполитанским ансамблем… У него был выдающийся голос. И если бы он не испугался в свое время поменять рабочую профессию на стезю музыканта, если бы рядом нашелся человек, который направил бы его, он мог бы петь на самых главных сценах страны.

– То есть, когда ты объявила, что хочешь быть актрисой, семья тебя поддержала?

– Я вообще не хотела быть актрисой. Даже не знала, какие в Москве есть театральные ВУЗы. Занималась вокалом, и мой педагог однажды посоветовал мне испытать себя в ГИТИСе, куда я и поступила с третьего раза.

– Что было самым сложным за годы, посвященные этой профессии?

– Могу вспомнить выпуск спектакля «Джекилл и Хайд». Это был «кровавый» для меня период. Когда я впервые попробовала материал, подумала, что не спою эту партию. Но наш педагог по вокалу Елена Буланова внушила мне уверенность в своих силах, мы очень много работали и я справилась. При этом весь репетиционный период я тяжело болела. На репетициях проговаривала текст, немного напевала вполголоса… И уже перед самым началом сценических прогонов помню, режиссер сказал мне: «Наташа, я когда-нибудь тебя все-таки услышу?». Это было страшно – а вдруг снимет с роли? Кроме того, я еще продолжала работать в Москве и утром, просыпаясь в Петербурге, до начала репетиции дистанционно решала рабочие вопросы. Так что роль эта была выстраданная в прямом смысле слова.

– А что самое легкое?

– Когда идешь на работу и улыбаешься. Что может быть прекраснее, когда ты занимаешься своим любимым делом? Очень хорошо помню первые выходы на сцену. Я настолько не верила своему счастью, что, каждый раз оказываясь в лучах софитов, испытывала легкое недоумение: «Значит, я выхожу на сцену, а мне за это еще и платить будут?».

–  В одном из интервью ты сказала однажды, что Театр музыкальной комедии – твой дом? Сегодня это по-прежнему так?

– Это ощущение все еще со мной. Стены держат тепло окружающих меня людей, энергетику, мою благодарность всем тем, кто рядом – от моей любимой костюмерши, до партнеров и руководства, поверившего в меня.

– У тебя был интересный опыт участия в концерте Фрэнка Уайлдхорна – композитора, музыку которого ты исполняешь уже в двух постановках. Какие остались воспоминания от знакомства с ним?

– Во-первых, он сказал, что настолько впечатлен моими возможностями, что напишет для меня мюзикл. Во-вторых, он крайне позитивный человек. Было очень важно увидеть, что после нашего «Джекилла» он остался в восторге от всех нас, от наших тембров …

– Сегодня, репетируя сразу две роли в его мюзикле «Петр Великий» чувствуешь, что какая-то из них написана для тебя?

– Это не очевидно, но предположение довольно лестное для меня. А в целом, композитор узнаваем в тех партиях, которые мы разучиваем, почерк его нам хорошо знаком. Конечно, многое в руках нашего музыкального руководителя – Алексея Нефедова, который серьезно работает с нами, солистами, что-то корректирует, по-человечески очень прислушивается и относится со вниманием. Так что зрители, которые придут на премьеру, не будут разочарованы: в спектакле много эффектных масштабных номеров, красивые сольные арии, есть интересные дуэты…

– Последний вопрос: можешь ли сказать, что твоя профессиональная жизнь удалась? Пытаешься ли договориться с судьбой? Загадываешь что-то на будущее?

– Я точно знаю, что я любимый ребенок Вселенной, поэтому она меня не обидит и даст то, что мне необходимо в нужный момент, когда это будет необходимо.

Дина Калинина специально для Musecube