Наталия Диевская: Я любимый ребенок Вселенной

Наталия Диевская: Я любимый ребенок Вселенной
Фото предоставлено пресс-службой театра

8 ноября концерт «Хиты Бродвея» на сцене Театра музыкальной комедии станет бенефисом двух актрис – Наталии Диевской и Мананы Гогитидзе. 15 лет назад их профессиональный путь начался в Петербурге с ярких ролей в мюзикле Дж. Кандера «Чикаго». О том, какие сюрпризы ждут гостей необычного двойного бенефиса, о сольном проекте и сновидениях говорим с одной из героинь предстоящего вечера – Наталией Диевской.

– Расскажи, кто автор идеи такого необычного концерта?   

– Инициатором выступил наш музыкальный супервайзер Алексей Нефедов, который и напомнил, что в этом году исполняется 15 лет с момента нашего дебюта в театре. Мы с Мананой в 2007 году пришли в один проект – «Чикаго». Идея концерта вызревала с конца прошлого сезона, но у всех было очень много работы, которую невозможно было отложить, чтобы придумать программу. Мы даже хотели отказаться от этой затеи, но все-таки взяли себя в руки и начали готовиться. Конечно, 8 ноября прозвучат самые любимые, хорошо проверенные временем хиты, а также новые номера, которые мы разучили специально к концерту, и, конечно, сюрпризы. Так что с волнением ждем встречи со зрителями нашего бенефиса.

О чем может волноваться артист, 15 лет работая на сцене театра, где он вырос и стал, без ложной скромности, его звездой?

– Самый большой страх – забыть слова. Со мной это произошло однажды на «Чикаго» и второй раз – на «Хитах Бродвея». И если на «Хитах Бродвея» я была уже опытной артисткой и кое-как обыграла ситуацию, то на «Чикаго» помочь мне никто не смог. Это произошло в номере, когда Вэлма в тюрьме рассказывает своему адвокату как, собственно, произошло преступление. Это зрелищный номер, в котором каждое движение было положено на музыкальные такты и реплики. Я сажусь на стул, начинает играть музыка, и тут я понимаю, что ни одного слова в голове нет – чистый лист. А музыка идет… Через три-четыре не прозвучавшие фразы – по музыке это всего несколько секунд, которые показались мне вечностью, – организм включился: руки и ноги сами собой начали делать движения, голова подключилась, и текст возник в памяти. Эти несколько секунд превратились в моих ощущениях в пятнадцатиминутный ад. Состояние неописуемое, словно ты находишься в другом измерении. И поскольку я испытала это, с тех пор стараюсь сохранять очень серьезную концентрацию перед началом каждого спектакля. Перед каждой сценой, будь то «Бал вампиров», «Граф Монте-Кристо» или «Джекилл и Хайд» в кулисах проговариваю текст.

А обычно легко заучиваешь роль?

– У меня есть определенная система. Самое главное – своей рукой переписать текст на бумаге. Конечно, быстрее всего запоминаются арии, потому что они положены на музыку.

Пятнадцать лет в профессии – внушительный стаж. Если бы сейчас предложили кого-то обучать профессии, взялась бы?

– Я человек крайне ответственный и считаю, что педагог по вокалу или актерскому мастерству должен очень глубоко погрузиться в предмет. Потому что он берет в руки чужую судьбу и может неправильно ею распорядиться. Я знаю о нескольких случаях в театральных ВУЗах, когда студенты – настоящие самородки – приходили с великолепными данными, а заканчивали обучение без голосов. Это страшно. Так что за преподавание (вокала – уж точно!) я вряд ли взялась бы. А вот мастер-класс по актерскому мастерству могла бы провести, потому что опыта у меня, безусловно, достаточно.

Твой сын недавно окончил основной курс в РАТИ-ГИТИСе. Тяжело ли быть мамой будущего артиста?

– Тяжело. В первую очередь потому, что я мама и отношусь к нему с естественным трепетом. При этом я самый жуткий критик в том, что касается его работ и выступлений.

Вы это обсуждаете?

– Постоянно. Он очень самокритичный, как, впрочем, и я. И меня очень радует то, что, освоив азы актерской профессии, он не остановился на этом и продолжил обучение – поступил в аспирантуру, планирует быть режиссером. Прямо горит этим.

Не предлагал поставить спектакль для тебя?

– Думаю, в будущем это возможно. А пока у него есть мечта сыграть со мной на одной сцене.

Поклонники знают, что после бенефисного концерта – 20 ноября, в твой день рождения,  у тебя состоится первый «сольник» в арт-холле «Gold»…

– Да! Наконец-то созрела! Но то, что это совпало с днем моего рождения, – случайность. Многие ждали концерт, просили и даже требовали на протяжении нескольких лет. Но у меня долго не было идеи, как сделать его не просто компиляцией из разных номеров. Мне всегда казалось, что сольный концерт должен быть особенным, что в нем должна присутствовать драматургия…

В итоге это будет придуманная история или что-то биографически-исповедальное?

– Совершенно откровенный и открытый рассказ про мою жизнь, мой путь, без стеснения и лжи. По сценарию, а он получился достаточно объемным – целых два акта, в спектакле будет несколько персонажей, которых сыграют мои друзья – Кирилл Гордеев, Лена Газаева и Антон Мошечков. А я сыграю саму себя. Будет бэнд из пяти человек. С музыкальной точки зрения режиссер со сценаристом отобрали из предложенного мною списка композиций те, что легли на сюжет. Что-то я хорошо знаю, что-то пришлось выучить специально… Все секреты раскрывать не буду, пусть останется недосказанность…

Интрига! Но вернемся в театр. Вспомни, как все начиналось…

– Я пришла на кастинг в спектакль «Чикаго» в 2007 году. В тот период я рассталась с профессией и четыре года занималась совершенно не тем, чему меня учили в ГИТИСе. И если бы мой друг Саша Мацко не настоял, ни за что не решилась бы. Когда я переступила порог театра, увидела его красоту, масштаб, увидела тех, кто также пришел на кастинг – кто-то сидел на шпагате, кто-то распевался, – меня обуял страх: слечу с первого тура. А когда я прошла все туры, и меня пригласили в первый состав на главную роль, страх перерос в ужас. Я не планировала менять свою жизнь, чего требовало участие в этом проекте. У меня была работа в Москве, ребенок, родители, которые еще не вышли на пенсию… Довольно долгое время, пока шел «Чикаго», я не верила в то, что моя встреча с театром – всерьез и навсегда. Думала, что театр – это мое хобби: играла спектакли и уезжала в свою московскую жизнь. Потом количество спектаклей стало увеличиваться, «хобби» требовало все больше времени и сил, и пришлось принимать серьезное решение: менять жизнь. Страшно было? Да. В Москве – стабильная, хорошо оплачиваемая работа, родные. А здесь – сейчас спектакли есть, а завтра?.. полная непредсказуемость – пройдешь или нет в новый проект?..

Сегодня, когда все это позади, когда вся моя жизнь здесь, в Петербурге, я по- прежнему задаю себе вопрос: «А точно ли я имею право выходить на сцену?». И когда слышу «ты профессионал» не только от друзей, но и от мало знакомых людей, которых при этом я глубоко уважаю, спохватываюсь и думаю, что все правильно и где-то предрешено.

Были ли за эти годы поражения – не пройденные кастинги, не полученные роли?

– Конечно. Я не прошла в многими любимый мюзикл «Чаплин». Не попала в «Голливудскую диву», хотя после режиссер Корнелиус Балтус очень сожалел, что сразу не разглядел во мне эту героиню. А мне бы очень хотелось принять участие в этих постановках – красивая эпоха, интересные образы…

Если говорить о сторонних проектах, то в большинстве случаев я их не рассматриваю. Мой выбор – профессиональный театр и полноценный оркестр. Тратить свое время и силы на несерьезные авантюры, где минусовые фонограммы и планка невысока я считаю недостойным.

Для артиста мюзикла, как ни для какого другого жанра, пожалуй, имеет значение возраст. Готова ли в будущем перейти с ролей героинь на возрастных персонажей?

– В целом, да. Хотя, если говорить о физической форме, то предложили бы мне сегодня Вэлму из «Чикаго» или Улу (героиня мюзикла «Продюсеры», поставленного в театре Et Cetera – ред.) сыграла бы без проблем. Я считаю, если актриса следит за своим физической формой, может петь, не сбивая дыхания и высоко кидать батманы, пределов нет. Кстати, на концерте 20 ноября один номер – самый сложный из «Чикаго» –  я исполню. В другой, правда, трактовке, но тоже с трюковыми элементами. А вот если бы я была лирической героиней, тут уже действуют другие законы…

Впрочем, расставаться с любой ролью сложно. Особенно с любимой. Сейчас, например, заканчивается прокат мюзикла «Джекилл и Хайд», и по моей героине Люси я буду очень скучать. Недавно мне даже приснился сон, в котором причиной закрытия проекта мне представилось не то, что лицензию продлить невозможно, а то, что я постарела. Сплю и вижу: в театре объявили кастинг, пришли молодые девочки – одна круче другой… А сейчас же поколение артистов мюзикла совсем другое – много ярких, способных ребят. Это когда я начинала, исполнителей нашего жанра можно было по пальцам сосчитать. А сейчас – легион. И вот в том сне смотрю на них и говорю себе: «Да, Наташа, твое время прошло… Надо это принять!». Так что ждите, возможно, скоро начну играть комических старух.

А есть роль, о которой мечтаешь?

– Мне очень нравится мюзикл «Кабаре». Сыграть Салли Боулз я бы очень хотела. И, кстати, ходила на кастинг в Театр наций. И, кстати, не прошла. А для меня это было очень знаковым эпизодом – моя прабабушка была примой этого театра (тогда, много лет назад – Театра Корша) в начале прошлого века. В послереволюционное время она сбежала за границу, в Италию со вторым мужем, оперным певцом Александром Веселовским, рассчитывая, что заберет свою дочь (мою бабушку) как только обустроится на новом месте. Но исторические события развивались настолько стремительно, что они так и остались в разлуке, хотя всю жизнь писали друг другу письма через железный занавес. Жизнь прабабушки закончилась печально – в преклонном возрасте она оказалась жертвой афериста, на которого переписала все свое состояние и дом, а он отправил ее в богадельню, где она скончалась в одиночестве.

А другие члены твоей семьи причастны к искусству?

– Мой отец всю жизнь мечтал быть музыкантом, но поскольку он родился сразу после войны, музыкальное образование получал уже во взрослом возрасте. Это не помешало ему организовать свой бэнд и выступать – сначала время от времени, а под конец жизни с настоящим неаполитанским ансамблем… У него был выдающийся голос. И если бы он не испугался в свое время поменять рабочую профессию на стезю музыканта, если бы рядом нашелся человек, который направил бы его, он мог бы петь на самых главных сценах страны.

То есть, когда ты объявила, что хочешь быть актрисой, семья тебя поддержала?

– Я вообще не хотела быть актрисой. Даже не знала, какие в Москве есть театральные ВУЗы. Занималась вокалом, и мой педагог однажды посоветовал мне испытать себя в ГИТИСе, куда я и поступила с третьего раза.

Что было самым сложным за годы, посвященные этой профессии?

– Могу вспомнить выпуск спектакля «Джекилл и Хайд». Это был «кровавый» для меня период. Когда я впервые попробовала материал, подумала, что не спою эту партию. Но наш педагог по вокалу Елена Буланова внушила мне уверенность в своих силах, мы очень много работали и я справилась. При этом весь репетиционный период я тяжело болела. На репетициях проговаривала текст, немного напевала вполголоса… И уже перед самым началом сценических прогонов помню, режиссер сказал мне: «Наташа, я когда-нибудь тебя все-таки услышу?». Это было страшно – а вдруг снимет с роли? Кроме того, я еще продолжала работать в Москве и утром, просыпаясь в Петербурге, до начала репетиции дистанционно решала рабочие вопросы. Так что роль эта была выстраданная в прямом смысле слова.

А что самое легкое?

– Когда идешь на работу и улыбаешься. Что может быть прекраснее, когда ты занимаешься своим любимым делом? Очень хорошо помню первые выходы на сцену. Я настолько не верила своему счастью, что, каждый раз оказываясь в лучах софитов, испытывала легкое недоумение: «Значит, я выхожу на сцену, а мне за это еще и платить будут?».

–  В одном из интервью ты сказала однажды, что Театр музыкальной комедии – твой дом? Сегодня это по-прежнему так?

– Это ощущение все еще со мной. Стены держат тепло окружающих меня людей, энергетику, мою благодарность всем тем, кто рядом – от моей любимой костюмерши, до партнеров и руководства, поверившего в меня.

У тебя был интересный опыт участия в концерте Фрэнка Уайлдхорна – композитора, музыку которого ты исполняешь уже в двух постановках. Какие остались воспоминания от знакомства с ним?

– Во-первых, он сказал, что настолько впечатлен моими возможностями, что напишет для меня мюзикл. Во-вторых, он крайне позитивный человек. Было очень важно увидеть, что после нашего «Джекилла» он остался в восторге от всех нас, от наших тембров …

Сегодня, репетируя сразу две роли в его мюзикле «Петр Великий» чувствуешь, что какая-то из них написана для тебя?

– Это не очевидно, но предположение довольно лестное для меня. А в целом, композитор узнаваем в тех партиях, которые мы разучиваем, почерк его нам хорошо знаком. Конечно, многое в руках нашего музыкального руководителя – Алексея Нефедова, который серьезно работает с нами, солистами, что-то корректирует, по-человечески очень прислушивается и относится со вниманием. Так что зрители, которые придут на премьеру, не будут разочарованы: в спектакле много эффектных масштабных номеров, красивые сольные арии, есть интересные дуэты…

Последний вопрос: можешь ли сказать, что твоя профессиональная жизнь удалась? Пытаешься ли договориться с судьбой? Загадываешь что-то на будущее?

– Я точно знаю, что я любимый ребенок Вселенной, поэтому она меня не обидит и даст то, что мне необходимо в нужный момент, когда это будет необходимо.

Дина Калинина специально для Musecube


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.