15 и 16 января в Московском международном Доме музыки прошли традиционные рождественские концерты группы Мельница. Через несколько дней мы встретились с лидером коллектива Натальей О`Шей в одном из московских кафе. В своем интервью порталу Musecube певица поделилась впечатлениями о гастрольном туре “Кровь Химеры”, рассказала о том, какие музыкальные инструменты она планирует освоить, и объяснила, почему Мельница больше не дает сольных концертов во дворцах спорта.

Практически все концерты рождественского тура «Кровь Химеры» позади. Какие эмоции он оставил, какие впечатления подарил? Был ли это первый столь масштабный рождественский тур в истории группы?

Это был не первый наш рождественский тур, но он действительно получился самым масштабным и лучше всего организованным. Потому что существует принцип бритвы Оккама — не умножать сущности без необходимости. В прошлом январе у нас было несколько рождественских концертов в регионах, акустический концерт в Светлановском зале ММДМ, «хелависник» в Театральном зале, презентация моей книги и, помимо всего прочего, выступление в Камерном зале московской филармонии. И мне приходилось не только постоянно держать в голове эти четыре принципиально разные программы, но и играть их с полной отдачей. Это было очень тяжело, и по итогам стало понятно, что так делать больше не надо. (Улыбается). В этом году мы приняли идеальное, на мой взгляд, решение — дать в Театральном зале Дома музыки «электрический» концерт, а в Светлановском — пафосную, красивую акустику. Подобный подход позволил нам в региональных концертах — Великом Новгороде, Пскове, Петербурге, Твери, Нижнем Новгороде, Сургуте — играть ту же самую программу, что предназначалась для Театрального зала. Мы её очень хорошо «склеили» и отрепетировали, особенно если учитывать, что некоторые песни не исполнялись довольно давно. В первую очередь те, что были записаны вместе с Алевтиной Леонтьевой, которая, кстати, была специальным гостем на нашем концерте. Программу для Светлановского зала мы сделали буквально за одну дневную репетицию — половина была уже готова, плюс блок «36 и 6», который мы с Сергеем (Сергей Вишняков, гитарист группы Мельница. — прим.ред.) постоянно играем. Одним словом, я осталась довольна тем, как прошёл рождественский тур и с точки зрения логистики, и с точки зрения организации процесса.

Я знаю, что в последние годы по завершении рождественских концертов Мельницы в ММДМ бронируются даты уже на следующий январь.

Да, в следующем январе у нас там будут три концерта. Так что все три зала ММДМ «окучим» — Светлановский, Театральный и Камерный. Последние два примерно одинакового раз-мера, но если Театральный больше подходит для «электрических» концертов, поскольку он очень хорошо заглушен и там есть экран, то Камерный — в самый раз для творческих вечеров, наших выступлений в формате «36 и 6» и т.д.

Вы довольны тем, как уживаются на сцене песни «Зова Крови» и «Химеры»?

По-моему, очень хорошо получилось. В этой программе есть такие связки как, например, «Белая Кошка» и «Волчья Луна». Она мне очень нравится. Или «Зов Крови» и «Витраж». «Дракон» и «Обряд» тоже идеально подходят друг к другу. Когда мы составляли сет-лист для концертов «Кровь Химеры», то специально выстраивали смысловые пары между песнями таким образом, чтобы слушатель мог их сильнее прочувствовать.

Получается, что вселенная «Зова Крови» и вселенная «Химеры» отчасти соприкасаются — общими персонажами, общими темами, например, морской?

Да, возможно. Местами они переходят друг в друга. Это какая-то пограничная зона.

Предыдущие альбомы Мельницы выходили с интервалом в два-три года, и это давало возможность отдохнуть, отойти от старого материала, чтобы потом со свежими силами приступить к новому. А в этот раз, насколько я понимаю, запись «Химеры» происходила параллельно с туром в поддержку «Алхимии»?

Работа над «Алхимией» и «Химерой» вообще велась параллельно. «Gaudete», первая песня диптиха, была написана в декабре 2013 года. Потом «Изольда» с «Химеры», затем «Прощай» и «Война» с «Алхимии». За ними «Колесо» с «Химеры». Потом мы достали из загашника давно отложенных «Черного дрозда», «Голубую траву» и «Волчью луну». Затем я написала «St. Exupery Blues», «Марсианский экспресс» и «Тристана». Осенью 2014 года появились «Золото Тумана» и «Бес Джиги». Следом «Обряд» и «Анестезия», параллельно с последней я написала «Кицунэ». В какой-то момент нам просто нужно было понять, какие песни отнести в «Алхимию», а какие оставить для «Химеры». Мы знали, что технически не успеваем сделать двойной диск, поэтому решили поступить, как в своё время Metallica со своими «Load» и «Reload». Поэтому собрали все песни, которые хотели видеть в «Алхимии», и стали их записывать. Остальные отложили, но как только у нас прошли презентации альбома и первая ветка тура, мы вернулись в студию и приступили к «Химере». Написали ещё буквально несколько песен – «Витраж», «Список Кораблей» и «Любовь во время зимы», и к марту 2016 года весь трек-лист альбома был составлен. Как и в случае с «Алхимией», мы пришли в студию летом с полностью готовым проектом демо-треков. То есть ничего больше не сочиняли и не репетировали — просто вставили в студийный компьютер наш мультитрек и начали замещать черновые «дорожки» чистовыми. Это очень удобно. Так как всё уже есть, то звукорежиссеру не нужно создавать проекты для каждой песни. Мы знаем, где какой звук должен быть, на треках уже стоят маркеры и т.д. Такой подход исключает ситуации, когда ты приходишь в дорогую студию, где каждый час стоит больших денег, сидишь и думаешь: “На какой гитаре мне бы здесь сыграть?”. Такого у нас нет. (Улыбается). «Алхимия» и «Химера» — зеркальные альбомы, две части одного целого. Просто какие-то аспекты, которые были умышленно замолчаны в «Алхимии» — все эти змеиные и лисьи извивы — о них рассказывается в «Химере». И там же есть намек на прогрессорский мир «Алхимии». То же самое «Колесо» — вовсе не обязательно, что там поётся про луну и всю эту женскую инь-тематику… Это же явно какая-то железяка там вертИтся. (Улыбается). И, конечно, «Любовь Во Время Зимы», и «Бес Джиги», и «Список кораблей» напрямую очень четко связаны с миром «Алхимии». Я уже не говорю про сквозную пару «Тристан» и «Изольда», и Змея из «Обряда», примкнувшего тоже откуда-то отсюда.

А не планируете ли Вы издать “Алхимию” и “Химеру” общим подарочным изданием, чтобы подчеркнуть их связь?

Мы планируем выпустить их на виниле. Это будет издание из трёх пластинок. Дело в том, что у стороны винила есть определенный тайминг, 20 минут. Это не компакт-диск и, тем более, не iTunes, поэтому двумя пластинками не обойтись — «Алхимия» и «Химера» просто не поместятся там по хронометражу. И мне бы очень хотелось, чтобы люди попробовали прослушать эти альбомы без паузы, как общее полотно. В середине второго винила между «Dreadnought» и «Бесом Джиги» есть склейка через звук шипящей пластинки, и слушателя просто выбрасывает из мира «Алхимии» в пространство «Химеры». Даже на меня это производит ошеломляющее действие — глухая ночь, рвущая душу романтика и тут как БАХ! (Улыбается). Мне вообще очень нравятся все эти странные звуки, которые мы подобрали для оформления альбомов диптиха. Там и завывания вьюги, и сирены Скорой помощи, и собачки, и пропеллер, и киты в начале «Никогда»… Кстати, как потом выяснилось, это касатки. Оказывается, эти большие черно-белые киты-убийцы вот так трогательно мурлыкают. И конечно же лягушки. Ох уж эти лягушки в «Голубой Траве»! Как нас за них чихвостили. (Смеётся). Но опять-таки, мне кажется, что это была очень хорошая идея. Ведь на диске, при всей его кажущейся легкости и танцевальности, довольно много страшных песен, и «Голубая Трава» как раз одна из них. Но, как говорил покойный Робин Уильямс, «если ты не можешь одолеть свой страх, сделай его своим оружием». В данном случае мы решили последовать его совету, и поэтому в «Голубой траве» появился веселенький прямой бит и кваканье лягушек в начале. Потому что ни к чему нельзя относиться слишком серьезно.

Вы не раз упоминали, что в этом году планируете свой третий сольный альбом.

Да, я думаю над ним. Просто сейчас мне надо немного перевести дух после всей этой масштабной работы над «Алхимией» и «Химерой», и, наверное, к лету мы начнём что-нибудь делать на этот счёт. Я уже знаю, что альбом получится очень ностальгическим. Меня давно просят «достать из стола» песни, написанные мной в юности на стихи английских поэтов, в первую очередь, Толкиена и Йетса. И, в принципе, материала там набирается на достаточно приличный альбомчик. Но это будет такой low key, Lo-Fi проект, конечно же, акустический. Я не жду от него какого-то мега успеха, хотя чем чёрт не шутит. (Улыбается). В любом случае важно, чтобы эти песни жили.

Значит, песен на ваши стихи там пока не планируется?

Нет, свои я оставлю для других проектов, над которыми мы потихонечку работаем. Сейчас я хочу сделать именно герметичный релиз из своих песен на стихи английских поэтов, посмотреть, что получится из них в рамках такого хрустального акустического звучания, присущего “хелависникам”.

И это будет «Хелависа»? Не «36 и 6» и т.д.?

Да, это будет Хелависа. Или «Хелависа и друзья».

Без Лазерсона?

Я думаю, что в этот раз без Лазерсона, но совершенно точно с Михаилом Смирновым. «Хелависа, Смирнов и друзья». (Смеется)

Многие отечественные рок-музыканты, в том числе и Ваши хорошие знакомые — группы Ария и Louna — давно и плодотворно сотрудничают с симфоническими оркестрами. Мельница тоже иногда зовет на свои концерты струнные квартеты. Мысль о выступлении с полноценным оркестром никогда не возникала?

Такая мысль логична, и нам действительно поступали предложения, в частности, от оркестра Глобалис. Я знаю, что они-то очень хотят. (Улыбается). Но штука такая, что… Ну во-первых, все по-настоящему удачные коллаборации рок-групп с симфоническими оркестрами, которые я когда-либо слышала, к сожалению, были не у нас. Это Metallica, Iron Maiden, Doro… Во всех этих случаях симфонизм не заложен в музыке изначально. Тут другой принцип — риффы, которые в канонической аранжировке играет ритм-секция, отдаются оркестру. Из наших исполнителей к подобному приблизились, в первую очередь, Louna. Если вспомнить выступление Doro на стадионе в Германии и её исполнение песни Judas Priest «Breaking the Law», то там основный рифф (пропевает мелодию) играет струнная секция оркестра. И это очень круто звучит. Партии самих музыкантов группы максимально аскетичны по сравнении с оригинальной записью. В случае с Арией — там половину оркестра не было слышно. Это, без сомнения, очень красивая картинка, замечательный шведский дирижер, всё круто, но… Ты слышишь, что что-то там происходит, но вычленить это очень сложно. Касаемо Louna… Эту попытку я считаю максимально приближенной к тому, что мне нравится — ребята очень сильно заморочились, изменили аранжировки, форму песен, темп, рисунок. Но опять же — когда Кинзбурский (Леонид Кинзбурский, барабанщик группы Louna — прим.ред.) начинает молотить установку, то не слышно ни литавриста, ни перкуссианиста. (Улыбается). Если возвращаться к идее выступления Мельницы с симфоническим оркестром, то Мельница там, наверное, и не нужна. Нужна Наталья Андреевна и, возможно, Сергей Вишняков, который в какой-то момент «запилит» что-то очень красивое на акустической гитаре в нестандартном строе. (Улыбается). Все остальные партии отлично сыграет оркестр.

Наталья, Мельница за свою историю собирала самые большие залы в стране, в том числе «Олимпийский». Как Вы считаете, почему именно в период альбома «Дикие травы» это стало возможно? И по какой причине Вы отказались от подобных площадок впоследствии?

Ну, честно говоря, в «Олимпийском» очень неудобно выступать. (Улыбается). Безусловно, концерт там — это определенный статус, но сделать это можно только один раз. Нам тогда это было необходимо — мы выпускали альбом, я вернулась на сцену после долгого перерыва, так что нужно было прямо жахнуть. (Улыбается). Требовалось создать инфоповод, и мы его создали. Мельница в «Олимпийском»… Это было из серии «Когда рак на горе свистнет и когда Мельница в Олимпийском сыграет». Ну вот, рак свистнул, и свистнул неплохо. У нас были две статусные презентации — «Зов Крови» в Лужниках и «Дикие Травы» в Олимпийском. А дальше мы поняли, что хотим сделать презентацию следующей пластинки на комфортной, с точки зрения звука, света и логистики, рок-н-ролльной площадке и сконцентрироваться на шоу. Что мы, собственно, сделали и продолжаем делать с тех пор. Всё-таки и «Олимпийский», и Лужники — это такие залы, которые не для музыки созданы. (Улыбается). Неудобно там. Помню, когда была презентация «Диких трав» в «Олимпийском», нам всем отвели гримерки на стороне площадки, противоположной кулисам. То есть, для того, чтобы попасть в кулисы и выйти на сцену, нужно было обежать половину зала под трибунами. Совершенно не понятно. И раздевалки эти хоккейные ещё…. Одним словом, не люблю я это. (Смеётся).

А ностальгируете ли Вы по каким-нибудь площадкам, ныне не существующим? Ведь были времена, когда Мельница собирали Лужники, а потом давала камерный концерт в «Точке» или, например, CDK МАИ?

Ну вот «Точка» была симпатичная, да. Ещё в городе Орле, к сожалению, закрылся замечательный клуб «Часы». Но, кстати, нам сказали, что его хозяин всё оборудование забрал и хочет открыть новую площадку с той же самой «начинкой». Будем надеяться, потому что это был добротный, достаточно большой клуб, где можно создать хорошее звуковое давление и играть рок-н-ролл. В этом плане он похож на питерский «Космонавт». Но так, в принципе, я ни по чему особо сильно не тоскую. В большинстве случаев, когда площадка закрывается, через некоторое время появляется аналогичная.

Наталья, в Вашем творчестве много отсылок к различным художественным произведениям — литературным, музыкальным и т.д. Но помимо этого Вы нередко закладываете в песни образы, понятные только Вам. Какой из альбомов Мельницы в этом плане наиболее личный для Вас?

Ну, наверное, это два последних альбома, наш диптих «Альхимейра».

Вас можно назвать мультиинструменталистом — Вы играете на арфе, гитаре, фортепьяно. Не возникало ли у Вас желания или необходимости освоить какой-нибудь принципиально новый инструмент в процессе работы над последними альбомами?

Мне бы хотелось совершенствоваться и в арфе, и в клавишах. Вот, собственно, сейчас я учусь работать не как пианист, а как клавишник — осваиваю всякие интересные штуки, которые содержит в себе моя станция Kurzweil. Я пока еще в начале этого пути, и это всё мне очень нравится — «ленточка», фейдера, эффекты и прочее. (Улыбается). Кроме того, прошлым летом в Финляндии мы с детьми под руководством настоящего гусельных дел мастера, лютьера, ко-торый делает и арфы, и цитры, построили настоящие финские гусли кантеле. Они совершенно рабочие, и я бы очень хотела научиться на них играть и, возможно, использовать в записях.

А играть на клавишах на выступлениях не собираетесь?

Ну, чем черт не шутит… Просто тогда в райдер надо заказывать такие клавиши, как у меня, потому что эта доска со всей начинкой весит 25 килограммов. Она совершенно неподъемная. Если честно, я думаю, что мне было бы скучно стоять за клавишами на концертах, и я бы оттуда немедленно выбежала. (Смеётся). Я лучше попрошу Оскара Чунтонова, либо Мишу Смирнова. Прекрасные мужчины, на клавишах играют прекрасно, вот пусть они и играют. (Смеётся).

А за каким инструментом Вы чаще всего пишите музыку?

Чаще всего за арфой. Хотя порой и с гитарой много вожусь, и за клавишами пишу. Например, как получилась песня «Обряд»? У Сергея Вишнякова была мелодия куплета, я её крутила по-всякому, наигрывала на клавишах, на них же сочинила припев и отослала ему обратно, а он уже после написал бридж. Одним словом, нельзя определенно сказать, какой инструмент более способствует сочинительству в моем случае. Обычно сама песня изначально диктует, что с ней нужно сделать.

Не могу не задать один вопрос насчёт Вашего участия в проморолике к «Игре Престолов» для телеканала Ren-TV. На Мельницу довольно часто вешают ярлыки «фолк», «кельтика», «музыка ролевого движения» и прочие. Вы от подобных ассоциаций открещиваетесь. Но в этом видео Вы стоите с мечом в руках посреди одетых в доспехи реконструкторов. Я всё понимаю — Вы любите творчество Джорджа Мартина, да и к тому же это приглашение от такого крупного канала. Но не было ли у Вас опасений, что эта работа поднимет новую волну обсуждений принадлежности Мельницы к жанру фэнтези и прочих подобных?

Были. Но это тщательно просчитанный риск, да и от этих ярлыков и стереотипов избавиться невозможно. Буквально за два часа до встречи с вами я еще одному журналисту много рассказывала про ролевиков. Что было, то было, но не нужно на всю группу Мельница проецировать мое ролевое прошлое. Насчет проморолика «Игры Престолов» — это красивое видео и лишний повод «засветиться» в телевизоре. Да и вообще, большая честь — сделать подобное промо для такого сериала. На мой взгляд, работа у нас вышла достойная, и очень жалко, что мы не можем распоряжаться полной версией ролика и песни по своему усмотрению. Но это уже вопросы к правообладателям.

То есть, никакого нового всплеска?

Честно говоря, нет. Скорее, была какая-то пара вялых возгласов из серии «Покусились на святое!». Сейчас ведь уже пришло совершенно новое племя. Я сегодня утром узнала замечательное слово «ньюфаги». (Смеется). И вот пришли эти ньюфаги, которые Мартина не читали, только сериал смотрят. А группа Мельница для них это какое-то старичьё во главе с тётей Хелависой, которая в юности бегала по лесам в занавеске, а теперь вот покусилась на «наше всё». (Смеется).

Неукротимое племя? Неукрощенное?

Скорее, неукрощаемое. (Улыбается).

Кстати, насчет неукрощаемого племени. Некоторые Ваши поклонники действительно крайне болезненно отнеслись к той постепенной смене звучания и стилистики, которая произошла у Мельницы в последние годы. А как Вы сами воспринимали изменения в стиле у Ваших любимых исполнителей?

Я, наоборот, всегда приветствовала это. Мне было очень интересно, куда артиста выведет кривая, что они там себе напридумывали. Приведу пример. В 1975 году группа Queen за-писали эпохальный «Night in the Opera». На следующий год они выпустили «A Day at the Races», потом «Jazz», затем совершенно провальный электронный «Hot Space» и, наконец, «The Game» — очень красивый альбом, но ничем принципиально не отличающийся от предыдущих. Это были всё те же стабильные Queen — масса гитарных эффектов, акустика, фортепьяно, все эти подголоски фантастические. Но ничего нового, и даже «Under Pressure» с Дэвидом Боуи ситуацию не спасал. Затем группа ушла в отпуск, и когда в 1984 году они вернулись с альбомом «The Works», то у всех просто челюсть отпала. Ведь там был невероятный микс из электронных и «живых» барабанов, абсолютно другое отношение к ритмическим структурам. Получился шикарный поп-рок, «прилизанный», очень вкусный. И в то же время это были узнаваемые Queen. Они, словно барон Мюнхгаузен, схватили себя за волосы и вытянули группу на другой уровень, выпустили принципиально иной продукт. И мне это очень понравилось.

Наталья, расскажите немного о Ваших соавторах — Ольге Лишиной, Иване Малютине и Кирилле Баринове. Как Вы с ними познакомились и чем они занимаются?

Иван Малютин — мой однокурсник. Он тоже филолог. Точнее, он-то как раз филолог, это я — лингвист. (Улыбается). Но сейчас он работает в одной государственной конторе совершенно не по специальности. Мы очень дружили в университете, и, собственно, эта дружба продолжается до сих пор. Мне очень комфортно с ним, потому что у нас одинаковый культурный код. Он знает мой профессиональный бэк-граунд, поэтому мы можем обмениваться цитатами, как шариком для пинг-понга. (Улыбается). Когда шла работа над песней “Тристан”, Ваня прислал мне наметки припева, которые звучали так:

Ты стал сталью,

Спал с болью,

Не стал спорить

С её любовью.

Мне очень понравилась эта аллитерация, всё как мы любим — с одной стороны “ст”, с другой “л”, очень красиво звучит этот “сталь… стал…”. Я говорю Ване: “Очень хорошо, но мы же пишем про Тристана, ведь так? Поэтому окончания у нас должны быть мужские”. Всё перевернула, и получилось следующее:

Сталью ты стал,

С болью ты спал,

С её любовью

Спорить не стал.

Из-за этих мужских окончаний ритм стал гораздо более агрессивным. Ваня понял, что я имела ввиду, и полностью согласился. Дальше мы этот кусочек текста отложили, пока у Сергея Вишнякова не появилась подходящая музыка, и он так идеально туда лёг, что дописать оставшиеся три куплета было делом техники. (Улыбается).

Ольга Лишина являет собой уникальный пример человека из тусовки поклонников, который стал для меня и хорошим другом, и соавтором. Я вообще очень герметична в этом отношении, и случаи, когда я подружилась с кем-то из фан-клуба, можно пересчитать по пальцам одной руки. Мне очень понравились Олины стихи, которые она опубликовала на еще активном “мельничном” форуме, а наше сотрудничество началось с песни “Ай, волна”. Как правило, Ольга присылает мне свой текст, а я его начинаю перелопачивать, добавлять какой-нибудь хтони. А иногда я показываю какие-то свои наработки и спрашиваю “Как ты думаешь, что там дальше? Она предлагает некий вариант, и я ей говорю либо “вот, а вот это попробуйте” или “не-не-не, это совершенно не годится, но зато я теперь знаю, как надо”. (Улыбается). Некая адаптация текста неизбежно происходит тогда, когда появляется музыка. Иногда бывает, что вообще всё меняется до неузнаваемости. Например, у Ольги было стихотворение в прозе, на базе которого я написала песню “Неперелетная”. Она, естественно, указана там как соавтор. Но это, как в книге Сапковского, где старый раввин говорит: “Но те 15 гульденов — это совершенно не то, что эти 15 гульденов”. То есть, такое происходит регулярно – когда в результате работы над текстом получается что-то принципиально иное. Это нормально.

Кирилл Баринов, еще один старый товарищ из моего ролевого прошлого. Мы отлично знаем друг друга, у нас всегда были очень тонкие и теплые отношения. И он очень здорово пишет, особенно в жанре “алаверды”. Таким образом мы как раз работали над песней “Колесо”. Два первых куплета написала Ольга, а третий куплет — Кирилл. Тот, где “…ты бежишь, бежишь, только не ко мне”. Словно зеркальце подставил. А дальше я уже собрала всё это дело при помощи припевов, в которых появился механизм колеса. И именно из-за своего зеркального свойства стихи Кирилла завершают истории в пластинках. Как, например, “Девятихвостая”, которая зеркалит “Кицунэ”.

Получается, с каждым из соавторов у вас определенный стиль работы?

Да-да, именно так. Потому что я представляю, как у них работают головы, как каждый пишет, и знаю, как это можно использовать. (Улыбается).

Несколько лет назад Вы читали стихи Ваших любимых поэтов в рамках творческого вечера в одном из книжных магазинов Москвы. Не были ли мысли повторить подобное мероприятие?

Формат того вечера был предложен книжным магазином. Порой на “хелависниках” я действительно могу в перерыве между песнями начать читать, например, Лорку. Если тематика концерта или его трек-лист предполагают нечто подобное, я могу симпровизировать. Но лично мне было бы не очень интересно организовывать поэтический вечер в рамках музыкального выступления. Допустим, мы “забиваем” концерт в 16 Тонн, и в анонсе я говорю, что в первом отделении буду стоять на стульчике и читать стишки. (Улыбается). Мне кажется, это не нужно. Но если площадка, магазин или издательство проводят мероприятия, когда разнообразных медийных лиц приглашают что-то прочесть, то я всегда с удовольствием поучаствую.

И последний вопрос к Вам, как к человеку, который занимается йогой. Что она для вас? Обычная гимнастика? Или же духовная составляющая Вам также важна? И как Вы пришли в йогу?

Йогой занимался мой дедушка, Алексей Николаевич Кост. Он неоднократно бывал в Индии в качестве эксперта ЮНЕСКО и регулярно ездил в ашрам (духовные общины в Индии – прим.ред.). Собственно, от него мы это всё и узнали. Для меня йога это, в первую очередь, способ упорядочивания всего — и физически, и душевно. Я иногда устраиваю себе настоящие йога-марафоны. Вот сейчас я вернусь в Вену, у меня будет свободный месяц, и я уже знаю, что буду есть морковку, капустку и ежедневно стоять на голове. Прям жду этого. (Смеется).

А не было ли у Вас мысли пойти по стопам некоторых коллег из шоу-бизнеса и написать учебник по йоге? Или может сборник инструментальной арфовой музыки для занятий йогой в стиле нью-эйдж?

Сборник арфовой музыки мне было бы скучно записывать. (Улыбается). Я не такой терпеливый человек, чтобы играть нью-эйдж. А учебник… Ну не знаю. (Смеётся). Я считаю, что для того чтобы писать учебники, нужно обладать достаточной квалификацией в данном вопросе. И я очень четко понимаю для себя, что даже среди моих знакомых есть масса людей, которые в йоге гораздо более продвинутые, чем я. Вот статью для журнала “Золотой Мустанг” про разницу преподавания выездки в России и Финляндии я бы, наверное, написала. А в плане йоги я просто одна из многих.

Но есть хорошее высказывание: “Если хочешь освоить что-то по-настоящему — напиши учебник на эту тему”.

Ну тут я не соглашусь. Скорее “если хочешь освоить что-то по-настоящему – научи этому другого человека”. Написать учебник может каждый – “налить воды” и умных слов, получить под это дело грант, на самом деле не сложно. А вот реально научить другого человека чему-либо посредством личного общения — это действительно очень классная педагогическая практика. Именно таким образом я и поступала, когда преподавала в МГУ всю эту сравнительную грамматику кельтских языков и тому подобные вещи. Конечно, ты очень хорошо усваиваешь весь материал, когда тебе нужно, чтобы студенты его тоже поняли. (Улыбается).

Спасибо большое за интересную беседу!

Спасибо!

Беседовал Михаил Степанов, специально для MUSECUBE

Фотографировал Михаил Марков