26 марта в Биржа баре Юлия Коган, рыжеволосая красавица с мощным голосом, отмечает свой день рождения. Общаясь с Юлией, сложно представить, что эта милая, спокойная и интеллигентная молодая женщина с очаровательной улыбкой, совсем не так давно виртуозно пела со сцены русским матом, будучи, сперва, бэк-вокалисткой, а затем и вокалисткой группы «Ленинград». Вспоминается фраза: «Талантливый человек талантлив во всем». А Юлия, бесспорно, талантливая и многогранная личность, которая состоялась как актриса, ведущая, певица, занимающаяся на данном этапе жизни сольной карьерой, совмещающая выступления на сцене, гастроли, и роль мамы маленькой дочки. Накануне концерта Юлия делится взглядами на профессию, работу, творчество и счастье.

— Юлия, на экране Вы всегда очень яркая женщина. Ассоциации с булгаковской Геллой или Маргаритой: пышная грива рыжих волос, идеально гладкая кожа, прекрасная фигура, пристальный взгляд, манящая улыбка. На публике Вы всегда очень харизматичнаяи позитивная. За кадром, за пределами сцены, дома, какой вы человек? Вы сохраняете свой сценический образ?

— Нет, я абсолютно спокойная, не харизматичная, неинтересная, скучная особа. Не с таким гладким лицом, но с пышными волосами.

— Вы много времени проводите на публике?
— Нет, не много. Я провожу только тогда, когда у меня концерты. А так я никуда не хожу. Скучная абсолютно жизнь, неинтересная. Точнее, у меня есть ребенок. Это украсило мою жизнь. (В 2013 году у Юлии родилась дочь – прим. автора).

— Какие изменения вы почувствовали после того, как стали мамой?
— Я почувствовала, что теперь у меня есть ответственность за ребенка, что если раньше, например, я никогда не боялась летать, то теперь осознаю, что если со мной что-то случится, то все будет плохо для моего ребенка. Раньше у меня такого не было, что ты за кого-то ответственность несешь и кому-то ты нужен очень сильно. Сейчас я понимаю, что нужна своей дочери как минимум буду лет еще 15.

— Много ли вам пришлось в принципе поменять в своей жизни с рождением дочери?
— Я просто стала раньше вставать. А так – нет.

— Все осталось на своих местах?
— Да. Но теперь мне надо находить все время, кто бы остался с ребенком, когда мне надо на студию, на концерт или уехать.

— Вы просите кого-то из родных посидеть с дочкой или все-таки обращаетесь к няням?
— У меня очень избирательный ребенок, она абы с кем не будет. У нее была няня. Она уехала. И теперь очень сложно найти няню, поэтому приходится все время изобретать.

— Вы помните, как вас воспитывали в детстве ваши родители? Это отражается на воспитании дочки, или Вы привнесли что-то новое?
— Я думаю, что новое. Я про себя маленькую ничего особо не знаю. У меня как-то стерлось из памяти моей детство.

— Колыбельные для дочери поете?
— Она не любит. По первости я еще пыталась петь, а сейчас нет.

— Какой вы были девочкой в школе?
— Я не помню. Помню, что я была очень влюбчивая. Все время влюблялась в кого-нибудь. Так вдохновение у меня,наверное, черпается.

— То есть, Вы были романтичной натурой?
— Да, я очень романтичная, я всегда мечтала о чем-то несбыточном. На самом деле, о сбыточном – практически все мои детские мечты воплотились в жизнь.Поэтому нельзя сказать, чтона тот момент они были несбыточными. Я всегда пребывала в каком-то другом мире. Более идеальном. Всегда знала, что все будет идеально.

— Вы занимались классической музыкой, вокалом с 16 лет. И вдруг вы оказываетесь в группе Ленинград…
— Не вдруг. Я еще параллельно этому пела эстраду, просто это не было общедоступным. То есть, это не было известным никому. Но я была полноценной артисткой, когда попала в группу «Ленинград», и в классическом жанре, и в эстрадном жанре. Во всех жанрах. У меня не было конечно такой дикой востребованности, как в группе «Ленинград», или после группы «Ленинград», но, по крайней мере, я была состоявшейся артисткой, я просто делала то, что мне нравится всегда.

— То, что вы занимались музыкой и продолжаете заниматься, это было изначально целью вашей жизни, мечтой?
— Мне в детстве сказали, что у меня очень хороший голос. И я решила, что раз мне Бог дал голос, надо педалировать эту тему. У меня не было такой цели — заработать денег, как у большинства людей сейчас, которые хотят петь. Например, в программе «Голос. Дети», один мальчик сказал, что он хочет купить участок на Карибских островах. У меня же была идеальная цель. Она состояла в том, чтобы то, что мне дано свыше, приспособить к жизни. И жить в этом, просто потому, что это есть. У многих же есть голос, но они не обращают на это внимание, например. Я обратила, то есть, не я обратила, а другие обратили. Мне в этом смысле всегда везло. У меня не было в детстве денег, как и у всех советских детей, но мне попался педагог, который занимался со мной абсолютно бесплатно. Мне всегда очень везло на людей, которые верили в мой талант и внушали мне, что он какой-то особенный.

— Получается, что у вас произошло идеальное соединение: с одной стороны, дар природы, везение, с другой стороны – упорная работа?
— Да, но я не могу сказать, что у меня было сильное везение. У меня его никогда не было. Когда я участвовала в конкурсах, я никогда не побеждала. У меня реально была непруха: то есть, когда я ехала на выступление, со мной что-то случалось. Мне повезло в том, что я поступила с первого раза в театральную академию, но это скорее просто данность, что так совпало. Может быть, и везение в каком-то смысле. А посчастливилось мне уже только тогда, когда я пришла в группу «Ленинград». И очень долгое время, лет до 28-ми, я могу сказать, что мне очень сильно не везло. Но, хотя, у меня была и работа, я зарабатывала нормальные деньги уже на этом, я ничем больше не занималась, только пением. В принципе, я жила нормально, хорошо зарабатывала. Но я не из тех людей, которые стучатся головой во все двери, едут покорять Москву, мне нужен,конечно, толчок, я сама не могу – слишком мягкохарактерная. Сейчас мне приходиться уже самой двигаться, но у меня, по крайней мере, есть база после группы «Ленинград», есть от чего отталкиваться. По крайне мере, за счет этого я могу быть уже более сильной.

— Группа «Ленинград» дала вам очень много?
— Конечно! Мы знакомы были давно с Сергеем, просто его осенило именно в тот момент, что надо меня позвать. Меня позвали, и оказалось, что я гораздо лучше, чем все предполагали, и меня оставили, хотя им даже не нужна была никакая певица, но всем было очевидно, что такая талантливая девушка должна быть в коллективе.

— У вас были кумиры в музыкальной классической среде: любимые исполнители, композиторы?
— Да, Рахманинова я всегда очень любила.

— Вы посещаете концерты?
— Сейчас – нет. Но мне в принципе достаточно услышанного. Я получаю от этого удовольствие. Я бы пошла на концерт за компанию с кем-то, но одна – нет. У меня пропал сильный интерес к чужим концертам, музыке. Я сосредоточилась больше на своем творчестве. Конечно, мое творчество по сравнению с Рахманиновым – это ничто, но я просто послушала уже многое, и мне этого достаточно.

— Почему Рахманинов?
— Потому, что это страсть. Я же страстная натура. На сцене по крайне мере. В жизни я спокойная, но вот эти страсти, конечно,в музыке должны быть всегда. Музыка без страстей – это пустая музыка, на мой взгляд. Много же хорошей музыки, а она такая вот… Есть разные люди, характеры, кому-то больше спокойная музыка нравится, кому-то агрессивная. Мне страстная нравится музыка, и я выбираю себе исполнителей, страстных композиторов, потому что это моя природа.

— Вам, наверное, близки испанские исполнители?
— Я не против их послушать. Но мне больше нравится такое – на разрыв души. Хотя испанская, да, тоже музыка на разрыв.

— Вы работали моделью.
— Когда-то давно, да. Я не считала никогда это работой, потому что я была такая несуразная. Все время падала на подиуме, поэтому я даже не считаю это работой. Но было дело. Я просто сама по себе не модель. Потому что модель – это тоже склад характера. Я не могу сказать, что это пустые люди. Но они очень сильно сосредоточены на себе, своей внешности, потому что это очень важно для этой профессии: важно себя очень любить, свое отражение. Потому что, если ты себя не любишь, то тебя никто не полюбит. А у меня вот с этим всегда как-то было не очень. Я к себе хорошо отношусь, я не считаю себя уродиной, но не любуюсь на себя, как-то у меня этого нет. Поэтому я всегда очень не любила фотографироваться, сниматься. Если я нахожусь в каком-то творческом процессе, в смысле – играю, пою, то все нормально, когда я не зациклена на себе. Модель должна быть четко зациклена на себе, потому что она должна идти и заниматься самолюбованием. Это, безусловно, хорошая модель. Потому что, показывать, что ты себя любишь – это значит, что тебя полюбят другие. А это не моя история. Таких очень много певиц у нас, например, которые выходят на сцену, чтобы просто собой полюбоваться. Для певицы это провал. То есть, для модели — это супер, но для певицы это полный провал, если ты смотришь на себя со стороны, находясь на сцене.

— Для своей дочки вы хотели бы карьеру в модельном бизнесе?
— Я модельный бизнес вообще не считаю ничем интересным, потому что в России этим, например, студенты занимаются, чтобы заработать хоть три копейки себе на проживание, то есть, у нас этого бизнеса вообще нет.

Я бы не хотела, чтобы моя дочь делала карьеру модели. Любить свое отражение в зеркале – это не профессия, на мой взгляд. В России, в отличие от Запада, работа модели не оплачивается. У этой профессии, если ее можно так назвать, очень короткий срок действия.
Конечно, я бы хотела, чтобы у моей дочери была профессия. Я пошла учиться на кондитера, не потому, что я очень хотела быть кондитером, а потому что я хотела, чтобы у меня была какая-то профессия, если вдруг я не стану певицей. Я планировала стать певицей, но думала, что надо мне научиться еще быть кондитером, чтобы если вдруг у меня это не получиться, у меня была какая-то профессия. Вот кондитер – это профессия. Певица – это все «повезет, не повезет».

— По поводу «повезет, не повезет»: есть в жизни какие-либо знамения, знаки, символы, которым вы следуете?
— Да нет.

— То есть, вы не суеверный человек?
— Нет, я верю только внутренним своим ощущениям, внутренним позывам. Если я чувствую, что всё, то всё.

— Какие-нибудь традиции у вас есть в семье, среди друзей?
— Нет. Я же говорю, я абсолютно скучный человек.

— По-моему, вы совершенно нормальный, адекватный, спокойный человек.
— Многие люди хотят в своей жизни навести какой-то праздник дополнительный, чтобы обогатить как-то свою жизнь. У меня, в принципе, жизнь обогащается за счет сцены, то есть, я наряжаюсь на какие-то мероприятия. В жизни я хожу абсолютно скромно, только на концерты надеваю красивые платья, в основном. Я украшаю свою жизнь только какими-то концертными вылазками. Может быть, я немного устала от людей, особенно после «Ленинграда» от больших площадок, от большого количества людей.

— Есть ли у вас средство, которое спасает от усталости, когда вам хочется побыть одной, отдохнуть? Как вы отдыхаете?
— Есть средство одно только: полежать, поспать. Мне нравится на дачу ездить. Там очень быстро восстанавливаются силы. Вроде бы ничего такого, ты просто едешь на природу, но за два дня ты можешь прекрасно восстановиться.

— То есть, вы очень близки к природе?
— У меня раньше такого не было. Это вот сейчас, к старости уже ближе, я потянулась к природе, это значит, старость совсем не за горами.

— Посещают ли члены семьи ваши концерты?
— Мой муж – мой директор, поэтому он всегда на концертах. Периодически родственники тоже приходят.

— И они вас поддерживают, любят?
— Да, а что им еще остается делать!?

— У вас есть вредные привычки?
— Нет. Я не пью. Не курю. И после группы «Ленинград» практически матом не ругаюсь.

— Было такое, что приходилось ругаться?
— Естественно, если бы я не употребляла матерные слова, то, вряд ли бы я выжимала их у себя на сцене. Когда ты поешь матом на сцене, то в жизни гораздо больше используешь его, потому что это как бы норма в определенном коллективе. А сейчас этого почти нигде у меня нет. И я уже стала практически совсем хорошей.

— Какая у вас философия по жизни? Девиз, которому вы следуете?
— Всё будет хорошо! Какой еще может быть девиз? Всё будет хорошо!
Что не убивает нас – делает сильнее.

— Что для вас счастье?
— Не знаю. Когда на всех фронтах все спокойно. Когда нет никаких трясок за что-то.

— Вернусь к вопросу о том, что вы были моделью. В современном мире тенденция, что очень многие модели и певицы хотят сниматься в кино. Если бы вас пригласили, то в чьем фильме вы хотели бы сыграть и какую роль?
— Я все-таки от моделей немножко отличаюсь тем, что я актриса профессиональная. Не надо меня к этим моделям так приравнивать, тем более я моделью была года полтора в своей жизни. Я пела в театре «Зазеркалье». Но если честно, театр я не люблю из-за внутренней театральной структуры.Я сейчас играю в антрепризе Миронова (Санкт-Петербургский театр «Русская антреприза» имени Андрея Миронова), и антрепризный театр — он все-таки из собранных людей с разных театров, а не определенная труппа. В труппе, конечно, очень тяжело, потому что в театре свои законы, там очень большая конкуренция, все очень жестокие по отношению к друг другу, в театре выживает сильнейший. Да я и к театру вообще очень спокойно отношусь. Хотя, мне очень нравится, что я в «Трамвае желания» сейчас: я там и пою и играю по роли. То есть, интересно все-таки, не зря мое образование прошло, оно мне помогает и в том, что я делаю на сцене.
В кино я не знаю, у кого бы снялась. Я к кино спокойно отношусь. Потому что была пару раз на съемках, все это достаточно нудное мероприятие, очень долго сидишь и ждешь, чтобы что-то сделать, и, по сути, там не столько творчество, сколько потом нарезки делают. Это очень тяжелая работа, а я так не люблю напрягаться! Я люблю напрягаться только два часа на концерте своем. Потом два дня отхожу от этого. Сейчас я съездила на гастроли, у нас три дня подряд были концерты в разных городах Сибири, я приехала, как будто месяц на заводе работала! Так тяжело: переезды, концерты. Все это на самом деле выматывает очень сильно: тот драйв, который есть на концерте, люди. Потом ты не можешь уснуть от этого всего, ты не высыпаешься. А в кино, насколько я знаю, очень жестокие графики, на износ.
Я была ведущей в передаче «Я права» на телеканале U и для меня это было откровением после группы «Ленинград», где два часа отбомбили концерт, я упала, отдохнула пару дней. А тут с 9 до 12 ночи ты на съемочной площадке, ты все время должен быть в тонусе. Ты можешь просто сидеть, тебя камера снимает, но ты понимаешь, что все время должен быть как стойкий оловянный солдатик. И это конечно очень тяжело. Я поняла, что телевизионная стезя – это кошмар. То есть до этого «ведущий и ведущий» — так со стороны смотришь, ну что они, вышли, сказали пару слов, пошутили и ушли. На самом деле, эти конечно съемочные дни – какой-то кошмар, по сравнению с нашей работой.

Многие говорят, что «как ты выдерживаешь концерт, такой драйв?» Я лучше двухчасовой концерт отпою, в десять раз больше буду фигачить, чем один съемочный день! С ума сойдешь!

Нет, я, в принципе, за любые вписки! Сейчас я вписалась в какой-то «Ленинградский Stand-up». С ними тоже будем, но пока еще не знаю, кем я там буду, я немножко буду петь. Я везде вписываюсь. Мне везде интересно. Позовут в кино – в кино снимусь. Все равно в каком.

— Вы ведете активный образ жизни?
— Я везде готова, мне все интересно, я очень долгое время провела в группе «Ленинград». Мне ничего нельзя было делать, и в итоге я сосредоточилась только на матерных песнях без конца и края и на вот этих вот концертах из города в город. Больше мне ничего нельзя было делать. А сейчас мне можно все, поэтому я с жадностью заглатываю все, что мне предлагают.

— В чем задача певицы?
— У меня нет стремления оставить след в этом мире. И какой-то такой след, чтобы все всю жизнь меня вспоминали.Я просто пою, потому что у меня есть голос, потому что у меня есть к этому желание. Пока оно есть, я буду петь. Пока оно есть, я буду петь. Буду петь до последнего поклонника, которого трогает мое творчество. Потому что, если твое творчество хоть один человек оценил, то это не зря. Я не знаю, зачем это делают другие, наверняка, у них более высокие цели, чем у меня. Я это делаю потому, что мне это нравится. Вот и всё. И это мне нравится больше, чем что-либо другое: больше, чем печь пирожки, больше, чем работать ведущей на телевидении, больше, чем работать моделью. Мне нравится петь просто потому, что мне нравится петь. И, если это людям нравится, а это нравится многим людям, то значит, я все делаю правильно.

Беседовала Алёна Шубина, специально для MUSECUBE
В интервью использованы фотографии, предоставленные пресс-службой Юлии Коган