На международном канале RTVI вышел новый выпуск программы «Легенда», гостем которой стал российский музыкант и лидер группы «Несчастный случай» Алексей Кортнев. В интервью он рассказал, как обманул психиатра и лёг в суицидальную палату, почему поддерживал предвыборную кампанию Ельцина, раскрыл причину, по которой бы не стал работать по заказу Единой России, и объяснил, что нужно было делать Юрию Лужкову, чтобы ему поставили памятник из золота.

Алексей Кортнев — советский и российский музыкант, актёр театра и кино, телеведущий. В университете играл в Студенческом театре, где познакомился с Валдисом Пельшем, что привело к образованию дуэта «Несчастный случай». Вместе они стояли у истоков программы «Золотой граммофон» на «Русском радио». Артист является автором текстов и соавтором музыки, а также исполнителем большинства песен, звучащих в таких спектаклях, как «День радио», «День выборов», а также в фильмах «О чем говорят мужчины» и «О чем ещё говорят мужчины». Участвовал в акции «Голосуй или проиграешь» в поддержку кандидатуры Бориса Ельцина на должность президента России. В октябре 2017 года снялся в ролике в поддержку допуска оппозиционера Алексея Навального до выборов президента 2018 года, где заявил, что «если не будет альтернативного кандидата, то эти выборы превратятся в профанацию, как было в советские времена». Говорит, что ему «противно ездить в Украину».

О том, почему не стал военнослужащим:

— Так сложилось, что я никогда в жизни не помышлял о военной карьере и вообще о службе. Во-первых, не хотелось. В это время шла Афганская война. И меня мама как раз очень этим пугала. Во-вторых, я все-таки очень рано и сильно увлекся театром и музыкой. И уже в 18 лет у меня был ансамбль, гастроли. И я решил, что не буду прерывать это течение жизни.

О случае, когда по ошибке попал в психбольницу:

— Когда я пошел обманывать университетского психиатра, я уже сыграл Ленина в спектакле «Синие кони на красной траве» по пьесе Шатрова в Студенческом театре. И я понимал, что у меня все очень плохо с успеваемостью и надо бежать с Мехмата. Стало быть, я загремлю в ряды Вооруженных сил. И я уже был готов идти к психиатру. Я был очень психологически нагружен, потому что понимал, что иду против воли родителей. Я надеялся, что это будет легкое приключение.

Оказалось, что оно совсем не легкое, потому что я уж очень убедительно поговорил с психиатром. И тот упек меня. Дал мне направление в буйное отделение, в суицидную палату, где меня спасали от мысли о самоубийстве в течение двух недель, потом меня оттуда мама с папой забрали.

О работе в рекламном бизнесе:

— Я и мои друзья встретили 1990-е как свободу, как предложение от судьбы делать все что угодно. Перед нами была абсолютно девственная карта, которую надо было рисовать. Вернее, девственное поле, на котором можно было пролагать следы в совершенно любом направлении. Ты оставишь первую тропинку. За тобой, может быть, пойдут другие. Потому что мы делали первые рекламные ролики в России с Валдисом Пельшем, с которым дружили и дружим по сей день не разлей вода: мы были приглашены в только что образовавшуюся Ассоциацию авторского телевидения Анатолием Григорьевичем Малкиным. Мы пришли, и нам говорят: «Что вы умеете делать?» — «Мы все умеем абсолютно. Что ни скажи. Хотите большой фильм снять? Мы снимем». Хотя у нас не было ни малейшего опыта в этой области, ни малейшего образования. Образование получалось за несколько суток методом просмотра хороших образцов. То есть мы садились, просто смотрели еще на кассетах VHS, нам доставали где-то западную рекламу. Мы это дело смотрели: «А, тут все понятно». Там механизмы достаточно простые. Дальше все зависит от твоего таланта.

До сих пор остался ролик, который мы придумали в довольно большой компании людей, про Деда Мороза и две шоколадки, когда они встречаются у елки, которую наряжают ночью накануне Рождества. Этот ролик, во-первых, много чего выиграл. Во-вторых, он до сих пор крутится, хотя он был снят лет 20 назад.

О самой провальной рекламе:

— Мы занимались ребрендингом одного очень известного газированного напитка. У напитка менялся цвет банки, цвет этикетки. И был лозунг: «Меняем цвет». И чего мы только ни делали: придумали прицепить огромную банку к космической станции «Мир», и некоторое время банка, привязанная к «Миру», летала. Был организован концерт Spice Girls на Васильевском спуске, а в качестве конферансье там выступала супермодель Синди Кроуфорд. Мы сделали прямо перед выходом программы «Время» 15-секундные вставки вот этого бренда. И это шло в течение месяца. И всё это сводилось к тому, что будет концерт на Васильевском спуске и представление нового продукта. И всё было сделано. А компания, которая выпускает этот напиток, забыла привезти новые банки в Российскую Федерацию, и они появились на рынке через 1,5 месяца после окончания рекламной кампании. Это была фантастика. И, слава богу, это просчиталось не наше агентство, а те ребята, которые все заказывали. Потому что нас бы просто расстреляли.

О жизни в 1990-е:

— Я начал очень много зарабатывать, потому что пошел работать на телевидение. Пресловутая коробка из-под «Ксерокса» — это не метафора. Это правда. Потому что я приносил домой деньги в коробке, иначе они никуда не помещались. И несмотря на то, что уделял мало времени своей семье, я заваливал её бабками. Это были не безумные деньги, но мы точно не нуждались. У нас было на столе мясо каждый день, если надо.

— Я прекрасно помню пустые полки. И бастионы из консервных банок с морской капустой. Потому что кроме морской капусты в огромном гастрономе ничего не продавалось. Да, я это видел собственными глазами. Но меня это совершенно не задевало. Потому что рядом появился ларек, в котором торговали книгами, напечатанными на отвратительной серой бумаге мелким, прыгающим шрифтом, но это была литература, которая прежде была недоступна. И нас с моими друзьями и женой не волновала эта морская капуста, потому что мы занимались тем, что читали и сами писали, пели и плясали.

— Было на пересечении Большой и Малой Бронной такое кафе «Аист». И напротив был ларек, в котором продавцы менялись каждую неделю, потому что они или убегали, или их убивали. Потому что это кафе «Аист» было такое место, где собирались бандиты разруливать какие-то свои дела. И обязательно в этот ларек приходил человек, у которого была волына под полой. И там была текучка очень сильная. У меня в доме напротив жил очень близкий друг, и он мне это рассказывал. То есть он из своего окна видел, как убивают очередного продавца. Ужасно.

О рекламной кампании партии Черномырдина:

— Все тогда, я думаю, разжились хорошими достаточно гонорарами. Мы агитировали за Черномырдина, катались по России, летали на его личном самолете. И практически все артисты, которые снялись в «Старых песнях о главном», без отказа пошли работать в эту программу, кроме таких гиперзвезд, как Алла Борисовна Пугачева. Мы летали туда-сюда. Было, по-моему, 36 городов за 3 месяца. То есть бывало так, что мы ночевали в самолете, который стоял в аэропорту. Конечно, это были каждый раз стадионы, набитые битком. И на почетной трибуне какой-нибудь там глава республики, рядом с ним представитель партии Черномырдина. И поехали вперед. А я был конферансье.

Поэтому артисты у меня за спиной менялись, а я стоял все время во фронтлайне, соответственно, заработал много денег.

О поддержке предвыборной кампании Ельцина и отношении к Лужкову:

— Я думаю, что большинство молодых людей тогда Бориса Николаевича поддерживали совершенно искренне. Да и не только молодых. Многие. Он был живой, он был интересный. Мы же встречаем по одежке и по разговору, по манере. А провожаем уже по делам. И когда мы встретили Бориса Николаевича, это казалось очень прогрессивно и здорово. Видите, мы про всех своих бывших правителей говорим в основном негативно. Но нигде не найти подтверждения тому, что можно было по-другому. Горбачев наошибался, Ельцин наошибался. Кто у нас не ошибался? Брежнев только не ошибался, потому что в последние годы вообще как бы ничего не делал. Поэтому с него и взятки гладки. А все остальные где-нибудь да споткнулись. Самый яркий пример — это Юрий Михайлович Лужков. Если бы он ушел со своего поста после того как построил Третье транспортное кольцо и МКАД расширил, ему бы сейчас в центре города стоял памятник из золота в алмазной короне. Но вместо того, чтобы уйти, он сошел с ума и начал брать деньги за всякие торговые центры и прочее. И ушел ненавидимый москвичами. Как обидно.

О том, стал бы выступать по заказу Единой России:

— Думаю, что нет. Сейчас это партия, которая вызывает лишь скептическую ухмылку у большинства нашего народонаселения, и у меня в том числе. Поэтому сейчас точно нет. А раньше, когда они были в самой-самой силе. Вы знаете, я никогда не стремился к тому, чтобы обслуживать настоящую власть. Не четвертую власть, а настоящую, первую. Мне кажется, что это не дело для артиста. Хотя, может, мне просто мало денег предлагали.