В этот час приходит непреложно человек, такой же, как и мы, и нам во всем подобный,
только таинственно дана ему скрытая в нем сила «видеть».
Василий Кандинский.

Уже две недели в Музее и галерее современного искусства «Эрарта» продолжается выставка «птиЦЫ и ЦЫфры». Выставки, как правило, явление временное, непостоянное, эфемерное. Так что если вы наперечет знаете все цвета «Бобэоби» или хотя бы когда-то что-то слышали о каких-то там времирях, то не проходите мимо, потому как Велимира Хлебникова, к 130-летию которого событие и приурочено, вспоминают не так уж часто. Во всяком случае, коллективно и вслух.

Эта выставка перебралась к нам из-под крыла Московского музея современного искусства, где длилась с ноября 2015-го по январь 2016 года. Хлебниковские птицы и цифры оказались, наконец, в Петербурге, благодаря ММСИ, Государственному музею В.В. Маяковского и фонду AVC Charity. Час, что называется, выдался действительно урочный, так как ровно сто лет назад – в феврале 1916 г. – Хлебников создал в Москве общество под названием «Союз 317-ти», известное также как общество Председателей земного шара (предземшары), которые скромно занимались своим нехитрым делом, а именно: воздействовали на ход истории. Так что объективных поводов для настоящей выставки достаточно, а субъективных и вовсе всегда хватает.

КТО. Ни одна библиографическая справка не расскажет о Велимире Хлебникове ничего такого сверхъестественного, что заставило бы тех, кто никогда о нем не слышал, вдруг сорваться с места и отправиться бродить по лабиринту «зачеловеческих снов» в поисках Птицы странствий. Слова «поэт», «прозаик», «футурист» и т.п. вряд ли послужат мощным стимулом потратить «нажитое непосильным трудом» свободное время на посещение третьего и четвертого этажа «Эрарты». Определение же Википедии – «один из меньших деятелей русского авангарда» – вовсе заставляет сомневаться то ли в ценности происходящего события, то ли в адекватности автора статьи самой популярной «свободной энциклопедии» мира. Общие слова-определения вообще непонятно для чего существуют. Видимо, чтобы заполнять немые пустоты в текстах и разговорах, но в случае с Хлебниковым этот прием кажется еще более никчемным, чем обычно. У него немота всегда таит в себе слово, «материя языка прядется из немотствующего прогула и зияния».
У того, кого Википедия назвала «меньшим деятелем» есть и другие дефиниции: поэт Мирового Единства и единой Книги, Председатель земного шара, «художник числа вечной головы вселенной», великий числяр. Дефиниции пышные и велеречивые. И, тем не менее, точные. Человек, пришедший в этот мир со своим собственным космосом, встроил его в уже существующий и раскладывал в воздухе бесчисленные фракталы, «в звездное небо окутав ноги».

ЧТО. «Замковым камнем» выставки стал альбом петербургских и московских художников «птиЦЫ и цифРЫ», давший название всей экспозиции. Он включает в себя 55 листов печатной графики, появившейся под непосредственным влиянием творчества Велимира Хлебникова.
Знаменитые прижизненные футуристические сборники 1910-х гг. («Четыре птицы», «Трое», «Слово как таковое», «Победа над солнцем» и др.), в создании которых принимали участие Казимир Малевич, Михаил Матюшин, Елена Гуро, Алексей Крученых, Давид Бурлюк, Сергей Есенин и многие другие, соседствуют с так называемым наследием «неизданного Хлебникова» – посмертными изданиями конца 1920-х гг. («Разин», «Ладомир», «Война в мышеловке», «Завещание Хлебникова» и др.).
Особое место занимают портреты Хлебникова, написанные современными художниками: «Академик Вселенной» Василия Власова, «Портрет Велимира, вырезанный из воздуха» Михаила Молочникова, «Портрет Велимира Хлебникова в образе птицы» Леонида Тишкова, «Ворон священный и дикий Совьет гнездо и вырастут ворона дети…» Виктора Ромашевского, «Я, тать небесных прав для человека…» Дмитрия Саенко.
Экспозиция, по выражению куратора выставки Михаила Карасика, – это «зримое эхо слов поэта», а пространственная графика 1920-х гг. художника Петра Митурича – наглядная модель изображенного слова. Разместив работы Митурича в одном пространстве с арт-объектами, видео и инсталляциями современных художников, организаторы выставки тем самым перебросили навесной, раскачивающийся под ногами, мост из начала одного века в начало другого.

О ЧЕМ. ЦИФРЫ. В одном из писем к Василию Каменскому Хлебников советует своему другу и сподвижнику «записывать дни и час чувств, как если бы они двигались, как звезды». Из «углов, поворотов, точек вершин» жизни Хлебников строил уравнение.
Тема строения космоса и природы души, существующих по точным математическим законам, известна со времен пифагорейцев. Но понятнее от этого не стала.
Особенная страсть Хлебникова к цифрам проявилась уже в небольшой книге «Битвы 1915–1917 гг.: Новое учение о войне», где поэт выделил три судьбоносных числа, оказывающие непосредственное влияние на отдельного человека и на общество в целом (если интересно, то это 365, 48 и 317). Над созданием «Досок судьбы», полностью посвященных числам, он работал с 1921 г.
В 1919 г., за три года до смерти, Велимир Хлебников писал: «В последнее время перешел к числовому письму, как художник числа вечной головы вселенной, так, как я ее вижу. Это искусство, развивающееся из клочков современных наук, как и обыкновенная живопись, доступно каждому и осуждено поглотить естественные науки».

ПТИЦЫ. Хлебниковские времири – это «птицы времени», а время для него течет «по запутанному переплетению различных ручьев» и, как точно отметил М.Я. Поляков, наделяется не хронологией, а узлами. В его второй «сверхповести» «Зангези», где «земная жизнь лишь мимолетное звено пролетающей Птицы странствий», именно птичий гомон предвосхищает появление богов.
Василий Голованов сравнивает птичий символизм Хлебникова, как и его попытки создать заумный или звездный язык (язык высшего общения на уровне энергий), с разветвленной птичьей символикой древней персидской поэзии: суфии считают, что на «языке птиц» говорить могут только просветленные.

ЗАЧЕМ. Хлебников всю свою короткую жизнь шел путем к мировому заумному языку. Как «мирооси данник звездный», он искал волшебный камень, переплавляя славянские слова друг в друга и вслушиваясь в струны мировой азбуки. Роман Якобсон говорил, что слово у Хлебникова утрачивает предметность и изначальную форму, а Валерий Брюсов оценил его поэзию как “бессмысленные сочетания звуков”. Пожалуй, каждый из нас должен сделать собственный вывод.

Послушать буквы и посмотреть разговоры на тему ино-вселенной, вдохнуть законсервированное под стеклянными витринами время, спрятанное в маленьких неказистых книгах, чьи страницы видели руки творцов исторического авангарда, можно до 14 марта в музее «Эрарта».

Снежно-могучая краса
С красивым сном широких глаз,
Твоя полночная коса
Предстала мне в безумный час.
Как обольстителен и черен
Сплетенный радостью венок,
Его оставил, верно, ворон,
В полете долгом одинок.
И стана белый этот снег
Не для того ли строго пышен,
Чтоб человеку человек
Был звук миров, был песнью слышен?
1911–1912 гг.

Елена Немыкина, специально для MUSECUBE