— Что же, черт возьми, занесло тебя в Касабланку?
— Здоровье. Я приехал сюда на воды.
— Воды? Какие воды? Мы же в пустыне.
— Меня плохо информировали.

В наше время большинство располагает информацией, где находится Касабланка, но еще шире круг людей, что в названии марокканского города найдут ассоциацию другого толка. И все те, в чьих умах это слово накрепко связано с именем режиссера Майкла Кёртиса, решили посвятить вечер желанию прикоснуться к нетленному. Проект #ARTPOKAZ вернул на большие экраны один из величайших фильмов всех времен – «Касабланка».

Драматург Мюррэй Барнетт в соавторстве с Джоан Элисон сочинил пьесу «Все приходят к Рику» в 1940 году, в 41-ом пьеса попала в студию Warner Bros., где уже под привычным зрителю названием трансформировалась в сценарий.

Американец Рик Блэйн не думает возвращаться на родину, причиной чему служат некие весомые обстоятельства. Он — владелец игорного клуба в Касабланке. Однажды в клубе Рика совершается арест человека, который успевает отдать на сохранение его владельцу визовые бумаги, — единственная возможность в условиях военного времени покинуть Касабланку и добраться до Америки. В тот же вечер в клуб наведывается разыскиваемый немцами участник группы антифашистского сопротивления Виктор Лазло, под руку его сопровождает дама, в которой Рик узнает покинувшую его несколько лет назад возлюбленную Ильзу. Им нужны те самые бумаги, чтобы Виктор смог бежать из Касабланки и продолжить деятельность сопротивления, поэтому Ильза пытается уговорить Рика отдать документы.

В «Касабланке» женщина – не просто одна из сторон любовного треугольника и, как сейчас модно шутить, виновница всех проблем. Она – действующая. Катализатор борьбы разной степени, что вытекают одна из другой, как собирают матрешку, вкладывая меньшую в большую. Ильза начинает с формирования волнений сугубо личного характера, которые развиваются в сознании влюбленного в нее Рика, трансформирует их в противостояние людей, которого (что красиво обыграно сценарием) на самом деле никогда и не было, и выходит на уровень глобальный – войну между фашистами и людьми, которые не хотят подчиняться их притязаниям на господство.

«Касабланка» идеально сочетает маленькую историю людей с масштабами трагедии целого мира, используя любовную драму в качестве детали механизма народной борьбы. Отсюда и сам город, заключенный в стенах клуба (в камерной атмосфере), приобретает выпуклость жизни, когда ясно начинает чувствоваться значение личного по отношению к всеобщему. Оно разрастается цепной реакцией осознания, когда взор обращается ко всем присутствующим на экране героям, не зависимо от уделенного им времени, пусть даже многие из них кажутся мелкими, запоминающимися одной лишь фразой, какая кажется даже весомее уст, что высказали ее. Отсюда и внушительная степень цитируемости произведения, где каждая фраза – самодостаточный объект иронии, многослойности, мудрости.

«Знаешь, Рик, у меня здесь много друзей. Но именно потому, что ты меня презираешь, ты единственный, кому я доверяю».

Довериться Хамфри Богарту и Ингрид Бергман было едва ли не самой мудрой идеей. Они превосходны в своей таинственной индивидуальности (отличной друг от друга) и удивительны как часть химии на экране. Будто мир, что окружает их, чужд, но одновременно близок настолько, что буквально доверяет их паре стать своим послом, передавать сущность через планы, рожденные камерой оператора Артура Эдисона.

В моменты их взаимодействия «Касабланка» ступает на путь интимной мелодрамы, которой уготовано становление мудрости пред страстями как итог всего. Но в этом и есть магия финала, когда даже странно рассуждать, счастливый ли он? Ведь он о другом – даже те чувства, что кажутся единственно важными, меркнут перед необходимостью поступать должным образом, потому что правила диктует война.

— Нет человека, ради которого я бы подставил шею.
— Мудрая внешняя политика.

Валерия Стойкова специально для Musecube