«Люблю песни, в которых нужно мало петь и много танцевать!» У Ольги Арефьевой поет все — мимика, тело, руки, вплоть до кончиков пальцев, или танцует – тоже все, от голоса до напряженных плеч.

Все закольцовано, как в сансаре. На уровне лексики – образ «лицо на спине» в песне «Саван» словно пришел из предыдущей песни …, французское афористичное c’est la vie (такова жизнь), трансформировавшееся в немного смешное русское «сэ ля ви», тоже встретилось в двух последовательно спетых песнях. И всех их объединяет протяжное, но не надрывное чистое «ааа!», пропеваемое Ольгой. Поверьте, звучит это гораздо более красиво, чем выглядит на бумаге или экране монитора.

Ее танец – перетекание образа в слово, одного настроения в другое. На «Сансаре» она летит – развеваются волосы, руки сами тянутся в арабеск, а ближе к концу на «Начинай» застывает в красном свете софитов, и только вьются ставшие огненными волосы – лицом к ветру (музыка – словно ветер в лицо). А полуобнаженный парень рядом немного отвлекает, но смотрится достаточно гармонично.

Коллектив вообще легко переходит от серьезности, философских рассуждений к юмору: «Нам понравилось писать на себя пародию», — говорит Ольга. И тут же в песне «Dos, tres, елки-палки, corason!» — скандирует клавишник «Ковчега». А в перерывах Ольга умоляет наконец-то успокоиться «человека, который долбит меня вспышками», называет сигареты «палочками здоровья» и спрашивает: «Вы все так реагируете на слово «сапромат» потому, что все его изучаете или просто слышали?».

Так что слова из песни «Голем» «Я была на концерте. Жаль, что он о смерти» — к данному случаю не походят. «Ковчег» плавание продолжает, Арефьева голубкой над ним реет, и планов еще много: и спектакль, и концерты – даже возможная в далеком будущем акустика.

Фото — Макаренко Алексей aka Макар