Олег Нестеров, метр российского продюссинга и лидер легендарной группы Мегаполис вечером 22 декабря в клубе Союз композиторов вспоминал молодость, рассказывал, как в 80-х фирма «Мелодия» не приняла песню «Влажная ложь» из-за якобы ссылок в ней на Камасутру («как валет я в тебе отражен»), поздравлял всех с Новым Годом, называл зрителей «любимыми» и «дорогими», в общем, всячески создавал теплую атмосферу. Голос у него как у человека, ведущего программу по радио для полуночников — бархатный и уютный, это голос, в который можно заворачиваться как в плед.

В клуб «Союз Композиторов» люди приходят, чтобы отдохнуть. Чтобы послушать хорошую музыку, перестать думать о проблемах и расслабиться. Чтобы вспомнить молодость и, может, немного погрустить, а немного и подумать о вечном. Поесть и выпить. Атмосфера — уютная, интерьер в стиле модерн, обтянутые под красную крокодьлью кожу лаконичные колонны… В общем — это качественный middle brow, буржуазность и красота.

Репертуар — начиная от московских старых хитов — «Утро», «Москвкички», та самая «Влажная Ложь», потом — «Перово-72», — бодрая композиция, похожая на гимн советскому спорту, а-ля саундтрек к «Ну, погоди» что-то такое и вдохновение к нему пришло. «Рождественский романс» Бродского — про «неизъяснимую тоску» под Рождество, песня «Гвозди» на стихи югославског поэта Васко Попы.. Все вполне стильно, интеллектуально, не глупо, со вкусом. Потом было сыграно новое, что-то, записанное совместно с певицей Елкой, и даже пара пронзительных, тяжелых вещей (тяжесть здесь — как у Митяева). Это — очень нежная музыка. Тем интереснее ее слышать от представительных мужчин в черном.

Все это — московский романтический… романтизм. В 80-х годах, когда появилась группа, она не была единственной представительницей этого направления. Дух, так сказать, носился в воздухе. Даже гордый «Вежливый Отказ» не был им обойден. У московского романтизма 80-х есть свои атрибуты — это дождь, асфальт, стекло, это блеск витрин и отсвет фонарей — урбанистическая романтика, преломленные через городское бытие ростки экзистенциализма. Это — долгие гитарные ноты, перетекающие одна в другую, все тот же рок-н-ролл… Странно, то безмерно актуальное тогда, сейчас — просто воспоминания? Вечер аутентичного
исполнительства? Попытка вызвать духов ушедших времен? Это такая позволительная слабость для людей старше 30ти? Но кричать «вы продались» или «вы не развиваетесь» — уже тоже глупо. Каждому по потребностям.

В целом музыку можно описать, ориентируясь на следующих исполнителей: немного Пикника — это протяжная задумчивость и различные тоноксти бытия, которых мы слегка касаемсся, когда смотрим в окно, немного Митяева — это такая мирская мудрость и грусть, немного Криса Исаака — романтизм (эротизм?) и протяжный слайд-гитар, немного Леонарда Коэна, который грустит о том что все бренно, чуть-чуть Макаревича (о том что «лифт идет почти бесшумно») и отсвет тени Тома Йорка (Том у нас не в авторитете, так что не удивляйтесь, если что). Все это — романтика, бытовая поэтика, семейные ценности, стол и вино, мысли о дочери, мысли о старости, воспоминания все той же молодости, о добре (!), о смерти чуть-чуть..

Сознательное проживание жизни, ее «отслеживание» — в общем, это качественные ценности нормального, адекватного человека, да. Есть у нас такой жанр сентиментального русского рока, того, что начал существовать так сказать после своей смерти. Так вот это он. Это формат «Нашего радио».

Когда музыканты уходили, чтобы выйти на бис, они вернулись так скоро, что возникло ощущение, будто они боятся попасть в неловкую ситуацию от того, что еще чуть-чуть, и аплодисменты совсем закончатся. От этого — ощущение всеобщей натянутости, как будто мы хотим сделать праздник, но что-то не выходит, хотя мы продолжаем улыбаться. От этого пустота внутри.

Эта слегка буржуазная картина — зрелище, которым нельзя наслаждаться долго. От сентиментализма, конечно, еще никто не умирал, однако какое-то состояние притянутости за уши ощущается… Да, и не может не ощущаться, если приходиться 25 лет играть одну и ту же песню.

И мы под конец всё-таки превратились во млеющих медвежат.

Мария Черкасова, специально для MUSECUBE
Полный фотоотчёт Натальи Бартош здесь