В воскресенье, 21 июня, московская школа фламенко Alma de Danza представила в Клубе Алексея Козлова свою 1,5-часовую программу. Таблао. Именно так, без кавычек, потому как таблао – не хитро выдуманное авторское название, а наименование традиционных камерных залов-кафе с маленькой сценой, где проходят концерты фламенко. Вполне себе будничная вещь для юга Испании, но все еще экзотика для Москвы. Если вы пока не очень представляете, с чем и как эту экзотику едят, и надо ли оно лично вам – вам сюда!

Что такое традиционное фламенко? Это не «танец женщин в красных юбках», как однажды сказал мой приятель, далекий от всех этих испанских дел. Более того – это не только танец. Фламенко – триединство пения (cante), гитарной музыки (toque) и танца (baile); сложнейшее искусство подготовленной импровизации. А как известно, лучшая импровизация – именно хорошо подготовленная.

Танцор или танцовщица, как бусины на нитку, нанизывает на традиционную структуру того или иного стиля (palo) разные элементы: ямады, рематы, проходки… Точно также гитарист собирает мозаику из фальсет, расгеадо, проигрышей-пасеос, а певец/певица – из куплетов и распевок. Все это, конечно, не делается с чистого листа на сцене, а обговаривается заранее, но… простор для маневра остается, поэтому во время выступления участники традиционного фламенкового трио внимательно слушают и «ловят» друг друга.

Вам еще не наскучила эта теоретическая лекция? В конце концов, сколько можно говорить о музыке и танце? Их надо смотреть и слушать!

Для всех, кто смог оторваться от дач, шашлыков и прочих летних радостей, и не побоялся странного слова «таблао», Клуб Алексея Козлова на один воскресный вечер стал «филиалом» Испанского юга, Андалусии. Alma de Danza сделали свое таблао по традиционной схеме: два отделения, в каждом по три номера, выстроенных «по нарастающей». Сначала на сцену выходит один гитарист, Глеб Окунев, на второй композиции к нему присоединяется певица (исп. cantaora – кантаора) Карина Ла Дульсе, и, наконец, в финальном третьем номере музыка и вокал из главных героев превращаются в аккомпанемент танцу Веры Свириденко.

Первое отделение по своему наполнению более сдержанное, напряженное. Его финал – 13-минутный мартинете (martinete) – стиль фламенко, родившийся… в кузницах. Да-да, в кузнечных мастерских. Отсюда его суровый драматизм, не вызывающий никаких ассоциаций с разудалой цыганщиной и «женщинами в красных юбках».

Вера на сцене в черных брюках и белой водолазке – строгий, даже аскетичный костюм, как нельзя лучше подходящий для этого танца. Взгляд напряженный, сквозь зрителя, лицо застыло. Музыки нет – есть только ритм – который гитарист и кантаора отбивают ладонями, и резкие, быстрые дроби, выбиваемые танцовщицей. Заразительно до дрожи – зал начинает хлопать в том же ритме, не учтя (а в прочем, никто ж не предупредил!), что мартинете – из тех стилей, где нет обязательного четкого ритмического рисунка – он может спонтанно меняться. Тем не менее троица на сцене с нужного им ритма не сбивается. В середине танца становится понятно, зачем у края сцены с самого начала выступления стоял явно лишний стул (гитарист и певица, как и принято во фламенко, сидят у самого задника, уступая авансцену танцовщице) – кусок танца Вера исполняет, сидя на этом самом «лишнем» стуле.

Настроение второго отделения – более легкое, расслабленное. Глеб играет богатую мелодичными переливами гуахиру, пришедшую во фламенко из кубинской музыки, затем – на контрасте – вместе с Кариной исполняет один из старейших фламенковых пало солеа (от исп. soledad – одиночество). На сцену возвращается Вера в женственном платье с легкомысленными ярусами оборок в разноцветный горох, и далее следуют, легко перетекая один в другой, два танца: тьентос и тангос (один из самых жизнерадостных, игривых и, пожалуй, наиболее часто исполняемых пало).

Чтобы различить все эти стили не обязательно углубляться в теорию и историю испанской музыки – перед началом каждого отделения зрителям объявляют, что и в какой последовательности они увидят. Получается и шоу, и открытый урок фламенко – для любопытных два удовольствия в одном.

После тангоса байлаора (исп. bailaora – танцовщица фламенко) уходит со цены за кулисы, но это еще не конец. Финальный аккорд таблао – fin de fiesta, то есть буквально «конец праздника» – дает зрителям возможность почувствовать себя не просто гостями, но участниками концерта: подняться на сцену и самим станцевать небольшой – на сколько хватит запала – кусочек булериаса. Причем, чтобы войти в число смельчаков не обязательно быть превосходным танцором и идеально попадать в ритм – на то и праздник, что здесь никого не осудят. Впрочем, кто-то конечно, выйти так и не решается. Что ж, у них есть время набраться храбрости до следующего таблао Alma de Danza.

Елена Емышева специально для Muse Cube.

Фото предоставлены школой Alma de Danza.