Театр может обойтись без декораций, без света, без буфета и даже без режиссера. Современные экспериментальные постановки порой удивляют техническими и художественными находками, представляя собой вовсе не классический привычный нам вид искусства. Однако, ни один театр не может обойтись без двух начал – это актер и зритель. Именно на это, кажется, сделана ставка в работе режиссера театра имени Моссовета Юрия Ерёмина, создавшего из двух пьес трилогии А. К. Толстого («Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Федор Иоаннович») один потрясающий спектакль «Царство отца и сына».

Толстой называл свою трилогию «Борис Годунов», хотя изначально планировал писать лишь о двух последних царях династии Рюриковичей, показывая их противоположные характеры, противопоставляя их друг другу. Вот и режиссер спектакля взял за основу первые две пьесы, в которых раскрываются образы двух российских правителей – Ивана IV Грозного и его сына – Федора Иоанновича, настолько разные, насколько могут быть разными два человека, противопоставленные не только человеческими характерами, но и как совершенно антонимичные стихии – сила и слабость, жестокость и милосердие, непримиримость и подчинение воле.

Первое, что бросается в глаза – минималистичность декораций. На протяжении двух действий на сцене только несколько табуретов, царские троны (если так можно назвать черные деревянные кресла с высокой спинкой и полным отсутствием каких-либо атрибутов дворцовой обстановки), да кровать и большая бочка во втором акте. Из царской роскоши – «венец постылый» и бармы (широкий воротник – часть царского облачения), которые, впрочем, не убраны богато камнями и вышивками, как это должно бы быть согласно исторической правде, а когда бояре приходят к Грозному, он вообще лежит на полу в простом черном балахоне. Такое нарочитое освобождение действия от реквизита создает иллюзию пустоты, в которой остается место только голосам, лицам и полоскам света в темном царстве. Украшения появляются только на польском после, да и у того прикрыты сверху темной тканью.

Очень необычно цветовое решение спектакля. Здесь всего два основных цвета – черный и белый, что подчеркивает противопоставление главных героев. Первое действие («Отец») очень темное, все персонажи в черных одеяниях, свет появляется только в небольших дверных проемах и из ямы перед сценой. Все это отражает представление царя Иоанна, его жестокость, ярость, страстную власть, убийства, в которых он признается в «покаянии», что пишет под его диктовку Федор. В противоположность этому появление Федора связано с белым цветом, а второе действие («Сын») при тех же черных стенах все же светлеет, персонажи переодеваются в белые одежды. Переходная сцена в конце первого акта – смерть Грозного – не зря оформлена как игра в шахматы, и сам он первый и единственный раз облачен в белое.
И тут становится ясно, что белый – вовсе не антипод черного, как добро – зла, белый это цвет смерти и такой же пустоты, а уход из жизни царя не принесет государству светлого будущего, а лишь сменит один хаос на другой, приведший в итоге к концу династии.

Юрий Ерёмин оставляет зрителя один на один с актерами, точнее с актером: в первом акте это, конечно, заслуженный артист Российской Федерации Александр Яцко в роли царя Иоанна Грозного, во втором – народный артист Виктор Сухоруков в роли царя Федора Иоанновича. Мощи актерских талантов и силы их персонажей достаточно, чтобы избавить зрителя от всего лишнего. На сценах с Иоанном задерживаешь дыхание, лишь бы не пропустить ни звука, ни жеста, ни взгляда, настолько Яцко схватывает зал и держит в напряжении на протяжении всего действия. Образ царевича Федора, испуганного, безвольного, слегка юродивого воплощен Сухоруковым так, что в этой слабости видится сила, при инфантильности и нерешительности открывается сторона высокой нравственности. Игра других актеров спектакля выверена в идеальной пропорции: реальные исторические личности (оставим в стороне историческую достоверность, крайне видоизменную в произведениях Толстого), изображены подробно, интересно, характерно, при этом не забирая на себя основное внимание. Два актера, два царя – это главное, что есть в постановке, их диалог со зрителем, их центральные образы, не дополненные ничем бутафорским, лишь игрой теней и света.

Кроме безусловного актерского мастерства и чистоты двухцветного сценического мира третьим действующим лицом, создающим неповторимый облик спектакля, является музыка Матвея Костолевского, органично отображающая настроения происходящих событий и наряду с красным цветом, заливающим сцену в самые острые моменты сюжета, поддерживает игру актеров и дополняет рисунок, созданный режиссером.

Даже сильно сокращенный текст и отсутствие ряда персонажей из оригинального произведения играют на руку этому настоящему театральному шедевру. Не боясь громких слов, можно смело сказать, что «Царство отца и сына» – классика нашего времени.

Алина Алексеюк специально для Musecube

Фоторепортаж Ольги Кузякиной смотрите здесь