В БДТ им. Товстоногова прошли премьерные показы новой совместной работы режиссера Романа Мархолиа и народной артистки России Светланы Крючковой. Спектакль «Привидения» по одноименной пьесе Генрика Ибсена. Мрачный, пугающий и… очищающий.

Известный русский поэт-символист Вячеслав Иванов однажды описал катарсис как «как целительное освобождение души от хаотической смуты поднятых в ней со дна действием трагедии аффектов … страха и сострадания»¹. Исходя из этого определения, «Привидения» Ибсена в постановке Романа Мархолиа можно отнести к трагедии. Трагедии античного масштаба, в которой правят бал эпические страдания, доводя героев до безумия или смерти, а зрителей до катарсиса либо депрессии. Отличие пьесы норвежского классика от античных авторов обнаруживается в том, что все ключевые события, запустившие трагический сюжет, случились задолго до того, как зритель знакомится с семьей Алвинг. Настоящее главных героев, представленное нам, кажется вполне тихим и по-обывательски скучным, не предвещая роковых страстей. Пока не появляются призраки из прошлого.

Внешняя холодность и внутренний пожар – два смысловых полюса сценической версии «Привидений» Романа Мархолиа. Он акцентирует внимание на них, используя все имеющиеся в распоряжении театрального режиссера ресурсы. От технических до человеческих.

Оформление сцены, за которое в «Привидениях» отвечают художник-постановщик Владимир Ковальчук и видеохудожник Игорь Домашкевич, состоит из аскетичных декораций в скандинавском стиле, подсвеченных разнокалиберными источниками света (от настольных ламп до прожекторов и светодиодных лент), и видеопроекций, символически иллюстрирующих события пьесы. На сером, как норвежские скалы, заднике вспыхивают и сияют разноцветные лучи и световые пятна. Расшифровать этот цветовой код помогает сама история: радость надежды, ужас осознания, пожар страстей и гаснущий свет жизни.

Звуковое сопровождение спектакля (Анна Вишнякова, Эдуард Загорский) тоже расставляет смысловые акценты, порой прямо указывая зрителю, на чем заострить внимание. Возможно, такой дидактический подход вполне оправдан, учитывая сложность материала. Но местами кажется излишним. Зато неожиданной драматургической цитатой радует второе действие, где звучит ария When I am laid in Earth из оперы Генри Персела «Дидона и Эней», усиливая ощущение трагизма ситуации Освальда.

Разыгрывать бремя страстей человеческих в «Привидениях» Мархолиа доверил тем, с кем уже работал на предыдущих постановках («Игрок», «Жизнь впереди»). Прежде всего, это народная артистка России и любимая не одним поколением зрителей БДТ актриса Светлана Крючкова. По мнению режиссера, только ей под силу исполнить роль фру Элен Алвинг, в которой «внешний аскетизм сочетается с вулканическими взрывами» чувств и переживаний. Мнение стократно оправдывается во время премьерных показов: зал замирает от одного только появления Крючковой на сцене и смотрит не дыша. Её фру Алвинг кажется степенной и спокойной, но ее спокойствие вызывает паническую атаку, поскольку под маской благочестивой матери и супруги прячется оскорбленная Медея.

Освальд, сын фру Алвинг, которого играет Иван Федорук, – противоположность своей холодной матери. Это оголенный нерв, мечущийся дух, которого обуяли ужас и страх. Страх неотвратимости грозящей судьбы и ужас прозрения, который сопоставим с ужасом Эдипа, когда ему открылась правда о его деяниях. Метафорически Освальд тоже ослепнет в финале трагедии. Только еще более страшно, чем злополучный греческий царь.

На роль пастора Мандерса Роман Мархолиа пригласил народного артиста России и одного из ведущих актеров Александринского театра Игоря Волков. Волков смог искусно подсветить все грани человеческого характера достопочтенного священнослужителя – сострадание и малодушие, мелочность и щедрость, ханжество и прямоту, придав ему толику личного обаяния. Однако он в этой трагедии такой же самоуверенный слепец, как и Креонт, которого Волков играл у Теодороса Терзопулоса.

Трио главных героев дополняют плотник-пройдоха Энгстранд (Сергей Стукалов), его приемная дочь Регина (Яна Савицкая) и два призрака – сам камергер Альвинг (Денис Борисенко) и служанка (Полина Маликова (Толстун). Энгстранд хоть и глуп, но весьма хитер и подл. В его поведении порой проглядывает инфернальная черта отца всей лжи, и это, несомненно, заслуга Сергея Стукалова.

Регина, кажущаяся еще одной жертвой в этой истории, находит выход из сложившейся ситуации, пусть и не самый разумный. Героиня Яны Савицкой действует достаточно прагматично, что делает ее понятной и близкой современному зрителю. Но это же автоматически выводит ее из ряда трагических персонажей, которым торгашеский прагматизм не может быть свойственен по закону жанра.

Безмолвные камергер Алвинг и его горничная, кажется, просто существуют в пространстве, будучи бестелесными и бесстрастными привидениями. Все что у них есть из средств общения со зрителем – движение. И они реализуют единственный канал коммуникации разными способами, давая понять, что они еще живы. Как укор, напоминание и кара, которая обязательно падет на головы детей за грехи отцов.

Примечание:

1. Вячеслав Иванов «ДОСТОЕВСКИЙ И РОМАН — ТРАГЕДИЯ»

Полина Жорова специально для Museсube