Самое странное, что можно придумать в человеческой жизни, — пытаться подтянуть логику и какие-то объяснения под вспышку бессознательного озарения. Эмпатия и образность — суть того, что лежит в основе самого явления, которое мы привыкли называть интуицией.

«Препарировать» спектакль, поставленный по пьесе Александра Цыпкина, с названием — внезапно, «Интуиция» — дело тем более неблагодарное. Тем паче, что есть риск оказаться тем плохим студентом на элективе по литературе, впустую тратящим все своё красноречие в попытках объяснить преподавателю, что всем этим хотел сказать автор.

В то время как автор просто хотел рассказать.

И дальше наступает тот «неловкий» (нет — на самом деле, очень даже крутой для пьесы) момент, когда сторителлинг встаёт на благодатную почву театрального нарратива: и повествование ради повествования, основанное на неплохой — пусть и не новой — идее, внезапно обретает смысл и становится очень добротным спектаклем.

Спектаклем, который состоит из дюжины посмертных монологов. Спектаклем, где ты — здесь и сейчас — становишься невольным «свидетелем» более чем дюжины смертей. Спектаклем, который при всем этом не становится триггером для чьих-то (твоих) непроработанных травм потери, но сам — через довольно своеобразный юмор и комедии (хм) положений — совершенно неожиданно выталкивает (возможно, спустя десятилетия) на поверхность за тем глотком воздуха, которого все эти годы и не хватало. Спектаклем, где ты словно примеряешь на себя роль анонимной службы доверия, потому что вместе со смертью тебе — на самом деле — хотят рассказать жизнь.

Признаюсь, люблю смотреть «с чистого листа», не читая пресс-релизы и не изучая сайт театра, — было любопытно угадывать каждого следующего новенького (местами — удалось). Было любопытно после третьего свежеумершего строить предположения о их последующем взаимодействии друг с другом. Было (и остаётся!) любопытно, как и зачем им удалось протащить туда, например, бутылку вина или скрипку.

Спектакль как маркер способности сопереживать и как ремайндер делать все вовремя — он почти весь выстроен на «эффекте бабочки», но вместе с тем заставляет задуматься о приметах времени, о важности выбора, о ценности человеческой или чьей-то ещё жизни, о правилах и неизбежном финале. По большому счёту, самопрезентация смерти ничем не отличается от самопозиционирования в жизни, тот же фокус, что и в «прилизанных» инстаграмных рилз, с одной стороны, тот же думскроллинг, но с попыткой все же понять — сидя в зале — тех, кого случайно занесло в твою «ленту», со стороны другой.

Только не надо пытаться искать логику в том, что нам, по большому счёту, неизвестно и неподвластно. В конце концов, возможно нам тоже кому-то что-то захочется или придётся рассказать.

«Современник» в лице художественного руководителя проекта Константина Хабенского и режиссера Данила Чащина сделал ставку на модного автора и не прогадал — получился интересный спектакль с яркими актёрскими работами Елены Козиной, Артема Дубры, Ильи Древнова, Анастасии Кутявиной, Рашида Незаметдинова, Александра Хованского, Людмилы Крыловой, Семена Шомина, Дмитрия Смолева, Елены Плаксиной, Александра Кахуна, Максима Разуваева, Даниила Попова, Марии Ситко, —  работами, за которые не стыдно — ибо как может быть стыдно, когда ты один держишь внимание целого зрительного зала, представляя своего героя, которому только что довелось умереть и который одновременно чувствует, как минимум, страх, облегчение, растерянность, злость, отчаяние, опустошение, гордость, но вместе с тем транслирует спокойствие, понимание чего-то нового и потому заставляет зал чувствовать, смеяться и…

И — это важно — это один из немногих спектаклей, куда хотелось бы вернуться, чтобы посмотреть его снова, но с другим кастом: любопытна подача тех же героев у других артистов, среди которых Алена Бабенко, Константин Мирошников, Иван Стебунов, Виктория Романенко, Олег Феоктистов, Светлана Коркошко, Игорь Царегородцев, Николай Клямчук, Ульяна Лаптева, Владислав Ветров, а несколько артистов и вовсе играют разные роли в разных составах!

А стыдно — хотя нет, неуютно — может стать зрителю, когда ему придётся выбирать… Впрочем, можно, и «пролистать». Только вот послевкусие — весьма недурное и будоражащее — не пролистаешь. А значит, автор все это излагал не зря.

Ольга Владимирская специально для MuseCube

Фотография с сайта театра